Чувствуя гнетущую пустоту внутри, я подошел к окну и медленно вытащил из кармана большую плитку молочного шоколада с изюмом. Это была Степашкина любимая. Куда же он подевался?

- Дань…

Услышав свое имя, я обернулся. На пороге стояла Лина. Она совсем не изменилась. Моя фея была такой же прекрасной, как и раньше. Она светилась как весеннее солнышко. Даже смотреть было немного больно.

- Привет, Лин, - запнувшись, поздоровался я. На большее я был пока не способен.

- Привет. А я Костю встретила. Он сказал, что ты вернулся.

Глаза Лины сияли. У нее в руках была большая картонная коробка.

- Вот балабол.

Я сглотнул. Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Наши взгляды сейчас говорили больше любых слов. Наконец, я опомнился и шагнул вперед, чтобы забрать у нее коробку.

- Что это у тебя?

- Ой, это тебе. Точнее, твое.

Лина осторожно поставила коробку на стол, прежде чем я успел подойти, и открыла ее. Я заглянул внутрь и не сдержал радостного возгласа. На куске одеяла, свернувшись клубком, спал Степашка.

- Не может быть! Степашка! Блин, а я чуть с ума не сошел!

Я осторожно провел пальцами по спутанной гриве домовенка. Он не проснулся от моего вопля, но я уже понял, что с ним, и знал, что могу не беспокоиться. Это была обычная спячка. Домовые иногда впадают в нее и могут проспать несколько дней, а то и недель. В этом нет ничего страшного.

- Мы с Матреной испугались, что в твоем кабинете тоже устроят ремонт, вот и решили перестраховаться, - пояснила Лина. – Степашка сказал, что ему нужен маленький темный уголок, в котором обязательно должны быть частички его жилища. Например, кусочки штукатурки со стен или обрывки обоев. Так он мог спокойно переждать время до твоего возвращения.

- Спасибо, Лина. Я твой должник.

Я подумал, что никогда не забуду того, что она сделала для моего домовенка. Если бы я уже не любил эту девушку, то, наверное, влюбился бы в нее прямо сейчас. Я потянулся к ней через коробку и начал перебирать неловкими пальцами мягкие распущенные волосы. У Лины дрожали губы. Я безумно хотел поцеловать ее, но не мог этого сделать. Пока не мог.

- Лин, послушай, у меня было Воздействие. Ты же помнишь, что я творил. Может, ты теперь не захочешь…

- Что ты говоришь, - тихо перебила меня Лина. Ее глаза затуманились. Она тянулась за моей рукой как котенок, требующий ласки. – Какой же ты все-таки глупенький, Данька. Я так ждала, когда ты вернешься. Я молилась, чтобы с тобой все было в порядке. Ты даже представить себе не можешь, как я переживала.

- Я вернулся.

Я наклонился к ней. Оставались всего несколько миллиметров и одно мгновение до того, как наши губы встретятся…

- Хозяин?

Громкий требовательный голос заставил нас с Линой одновременно вздохнуть и отстраниться друг от друга. Это был Степашка. Он уже проснулся и сидел в одеяле, хмуро протирая заспанные глаза маленькими кулачками.

- Ты опять опоздал на работу, да?

- Нет, Степашка, ничего подобного.

Я засмеялся, глядя на его недовольную со сна мордочку. Я был так рад его видеть, что легко простил за то, что он перебил наш с Линой поцелуй.

- Вот он! Данька! Вернулся!

Радостный визг заставил меня повернуться в сторону двери. Через порог уже рвались Верочка, Риточка, еще несколько девиц и довольный, как слон, Костя. На несколько минут я практически оглох от громких приветствий и поздравлений по случаю своего выхода на работу.

- Ну, как ты, Даня? – мягко спросила, появившаяся сразу за толпой девчонок Серафима Сергеевна. – Выглядишь хорошо. А чувствуешь себя как?

- Прекрасно себя чувствую, - улыбнулся я. – Спасибо. Я полностью готов к работе.

- Как это к работе? – недоверчиво взвизгнула Верочка. – А отметить возвращение?

- Это святое, - тут же с готовностью поддержал Костя.

Девчонки одобрительно загалдели. Серафима, кажется, тоже не собиралась возражать и говорить свое категорическое начальническое «нет». Я уже открыл рот, чтобы внести идею о переносе празднования на вечернее время, но мои слова перекрыл пронзительный и разнесшийся по всему зданию громкий звук сирены.

- Это еще что? – недоуменно просил я, когда опять получил возможность не только говорить, но и слышать собственные фразы.

- Андрей Александрович вернулся, - пояснила Риточка.

- А сирена зачем? – не понял я. – Или он бомбежку планирует начать?

Мою шутку не оценили. Серафима Сергеевна чуть ли не за руку подтолкнула девчонок к выходу.

- Даня, это что-то вроде новых правил, - торопливо объяснила она. - Андрей Александрович привез какой-то новый артефакт, и пока его не поместят в Хранилище, всем необходимо разойтись по своим кабинетам. Пока транспортировка не закончится, никому никуда нельзя выходить. Об окончании сообщит еще одна сирена, и после этого можно будет покинуть кабинеты. Девочки, давайте быстрее!

Они все ушли, утащив в общем потоке и Лину. Степашка занялся шоколадкой и больше не замечал ничего вокруг себя. Мне оставалось только сидеть и считать уходящие минуты. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я сообразил, что и сирена и новый метод транспортировки артефактов в Хранилище были очередным нововведением Асталина. При триИ ничего такого не было и в помине.

Я сидел и сидел, пока не почувствовал, как что-то начинает давить мне на виски. Откинув голову на спинку дивана, я попытался расслабиться и представить себе как проходит транспортировка нового артефакта по коридорам нашего Института. Интересно, что это? Может, очередная рукопись? Если так, то я хотел бы на нее посмотреть. Не понимаю, зачем Асталину столько артефактов. Наш ИЭС никогда не был рассчитан на такое большое количество.

Мое воображение продолжало работать и неплохо справлялось с поставленной задачей. Я словно воочию видел, как огромный железный контейнер движется вниз на лифте под контролем Григория и сотрудников его службы, чтобы уже через несколько минут очутиться за надежными стенами Хранилища. Внутри контейнера было что-то, окутанное знакомой мне черной дымкой, и это что-то было очень сильное и очень темное. Оно пыталось дотянуться своими невидимыми щупальцами до кого-нибудь из окружающих, но не могло этого сделать из-за железных оков, скрепленных сильным защитным заклинанием. Контейнер был его ловушкой, и оно билось внутри, исходя злобой и черным дымом. Оно хотело вырваться наружу…

Я тряхнул головой, сообразив, что зашел слишком далеко, дав волю своей безудержной фантазии. В висках заломило сильнее, а потом у меня появилось странное ощущение, словно что-то горячее щекочет мой нос. Я запрокинул голову назад, но было поздно. По моей щеке уже стекала тонкая струйка крови.

Комментарий к Глава 9

========== Глава 10 ==========

Разыскав в недрах шкафа старую салфетку и смочив ее остатками минеральной воды, я вытер лицо. К счастью, кровотечение длилось недолго. Несколько минут я просто лежал на диване, запрокинув голову вверх, и размышлял о том, что у меня, по-видимому, начались проблемы с давлением. Голова немного кружилась, отчего я чувствовал себя далеко не лучшим образом. Все мысли были какими-то вялыми и грозящими перерасти в затяжную депрессию. Если в двадцать лет я уже начинаю превращаться в настоящую развалину, то что же будет дальше?

Второй вой сирены оказался таким же внезапным, как и первый. Он означал, что транспортировка артефакта закончилась и все сотрудники Института могут выйти из своих кабинетов. Пока я раздумывал над тем, куда мне отправиться в первую очередь, оглушительно зазвонил телефон. Взяв трубку, я услышал невозмутимый голос начальника.

- Даниил Владимирович, это Асталин. Зайдите ко мне.

Зайду, конечно. А куда я денусь? Интересно, что ему от меня надо? Не успел приехать, и сразу же вызывает. Может, хочет удостовериться, что я здоров? Но у меня с собой даже бумаг о выписке не было. Дорофеев сказал, что сам их направит в Институт. А вообще хорошо, что начальник позвонил. Есть у меня к нему пара вопросов.