Первый день зимы. Похолодало здорово. У меня единственный свитер, который к тому же теплым не назовешь. Теперь придется ездить на автобусе, иначе я быстро заболею, ходя пешком до работы.

Прошла уже неделя с момента… черт, не знаю, как это назвать. Секса с Владленом. Он меня как будто не замечает. Его претензии ко мне отпали. Видел, как вчера Вика бегала за кормом для его рыбок в новом аквариуме. Говорят, что он еще красивее, чем прежде. Аквариум, конечно.

Пару раз мы встречались в туалете, но он делает вид, что меня не существует, а я молчу. Хотя, что я могу сказать? Если по-честному, то он исполнил условия «сделки». Отстал от меня, получив свое. А я что, еще и жаловаться буду? Меня превосходно кормили, я принимал ванну с пузырьками, спал в мягчайшей постели. Не пойму, как так получилось, что я перестал воспринимать это просто как секс? Ведь не должен же был. Владлен был откровенен со мной, это уже было хорошо. Не нужно было строить иллюзий, привыкать к хорошему. Мне место там, где я нахожусь. Нужно все забыть и пытаться барахтаться дальше. Так я решил и сделать.

Были и хорошие новости. Я получил свою первую заработную плату. Даже больше, чем рассчитывал. Долго думал, где же их хранить. По совету дяди Феди положил на карточку. А что, удобно. Мне даже страшно их тратить. Я купил себе пару пирожных и курицу-гриль. Все честно поделил со стариком и его женой. Он потом еще долго сокрушался, что я не пью, отметили бы первую получку.

Был человек, который не обрадовался моей зарплате. Карл Петрович. С каждым моим приходом он мрачнел все больше и больше. В этот раз стоило мне кашлянуть, он с яростью набросился на меня, брызгая слюной:

– Что ты на меня заразу переносишь? Что приперся, если больной? А что ты вообще заболел? Щас еще с работы уволят, – он оглядел меня. – Ходишь в тряпье каком-то. Зарплату, небось, получил? – я коротко кивнул. – Тогда купи себе что-нибудь нормальное! Не купишь, будет плохо, сам знаешь.

Я испуганно закивал. Этот урод с легкостью подпортит мне жизнь, а ведь все только начало налаживаться. Конечно, мне пришлось приобрести новые джинсы и свитер. К тому же я купил еще и новые кроссовки. Красивые, белые. На следующей встрече, я это продемонстрировал и Карл Петрович на время отстал. Зато в следующий раз пристал к моим взлохмаченным волосам:

– Что ты ходишь, как девка? Подстригись! Всегда растрепанный, смотреть противно.

Вышел я, сжимая кулаки. Парикмахерские я не любил. Да и жалко было денег. Но не сделать этого я не мог. Эта сволочь только и ждет моей оплошности. Он ко всему цепляется. Я сжал зубы и вошел в первый попавшийся салон. Девочка, накрашенная как матрешка, с высокой прической, усадила меня в кресло и прочирикала:

– Что хотите? – она провела рукой по моим волосам, перебирая их. Я вздрогнул. Давно ко мне никто не прикасался. – О, какие у вас чудесные волосы, такие густые. Давайте подровняем и сделаем мелирование?

– Мне нужно подстричься.

– Как коротко? – она посмотрела на меня в зеркало.

– Как можно короче.

– Но… зачем? Вам так идет, давайте снимем пару сантиметров и…

– Вы не поняли, мне нужно совсем коротко, – твердо сказал я.

– Очень жаль, – по ее мордашке и, правда, можно было решить, что ей жаль. Наверное, она недавно работает, еще полна энтузиазма и желания сделать мир лучше. Жалко, я никогда не имел подобного рода желаний.

***

Было непривычно с новой прической. Волосы были сантиметра по три, да и то, потому что девушка-парикмахерша настояла со слезами на глазах, я хотел короткий ежик. Даже секретарши впервые обратили на меня внимание и спросили с удивлением:

– Ты что, подстригся?

Похоже, они в принципе думали, что мне неизвестно, что это возможно. Я не ответил им. Мы общались мало, только по работе, и не горели желанием исправлять эту ситуацию.

Джема тоже удивилась:

– Ты чего это?

– Что, подстригся?

– Ага, имидж сменил?

– Типа того. Мешают.

– Жалко, ты единственный из мужчин, которых я знаю, кому шли длинные волосы. А, ладно, тебя временно переводят на этаж ниже, там нужно помочь с покраской. Не против?

Я пожал плечами. Мне-то какая разница. Здесь, там.

***

Две недели мы трудились над ремонтом. Это Джема назвала его просто «покраской». А там был полноценный, трудоемкий процесс преображения помещения. Сначала я и еще несколько ребят и, правда, красили стены, потом нам предложили за отдельную плату положить ковролин. А, что, проще простого. Сделали. Потом мы собрали новую мебель из перепутанных коробок на складе. Затем подключали компьютеры.

С ребятами мы сдружились. Один парень был моего возраста, его звали Алик, невысокий и смуглый, явно с кавказской кровью. Двое других были значительно старше, с большим опытом работы. Один из них отсидел полгода за какую-то ерунду. Оказалось, мы даже живем недалеко друг от друга. Кто-то предложил встретиться, все согласились. Конечно, все ужасно удивились, что я не пью, но я доказал, что могу веселиться и без этого. Заплатили нам неплохо, ведь это не входит в основные обязанности, и мы решили это отметить. До утра пели песни, вспоминали матерные частушки. Мужики отрубились к четырем утра, сотрясая храпом небольшую квартиру, которую они снимали, а мы с Аликом болтали до семи утра. У парнишки тоже была нелегкая жизнь. Своих родителей он вообще не знал, помнил себя только в детдоме, там тоже жизнь не сахар. Государство выперло его, едва ему исполнилось восемнадцать, забыв как-то о том, что ему положено жилье. Он перекантовывался у своих друзей по детдому, кому-то все равно везет больше. Окончил ПТУ, стал работать. Вот, теперь снимают эту квартирку, на еду вроде хватает, но на большее нет. Пару раз его просто избивали на улице, несколько раз забирали к ментам просто потому, что кому-то показалось, что на него не так посмотрели. Он говорил такие вещи, с которыми я был полностью согласен. На нас, обслуживающий персонал, смотрели как на пустое место. Или вообще не замечали. Как будто стены красятся сами и мусор выносится сам. Обидно, очень обидно. Мы не заслужили такого отношения. Никогда не обманывали, всегда выполняли работу.

– Понимаешь, такая жизнь, Тимка, хреновая, – на этом Алик уснул прямо за столом, подложив совсем по-детски кулак под щеку.

Я вздохнул, глядя на часы. Начало восьмого. Смогу дойти до работы пешком. Я наведался в ванную и немного офигел от своего вида. Черные круги под глазами, потрепанный вид. Вот что значит проболтать всю ночь напролет, когда ты уже не мальчик. А я ведь даже не пил. Ладно. Я прополоскал рот, причесался. Хрен с ним, сойдет.

На работе Джема сразу сделала мне замечание по поводу внешнего вида. Пришлось даже дыхнуть на нее. Она удивилась — перегара не было. Соврал что-то про легкую болезнь, на что она нахмурилась еще больше. Пришлось клятвенно пообещать, что завтра я буду как огурчик.