— О чем опять задумался, Генри? — спрашивает миссис Макклейн.

— Хочу жениться на Грейс, — снова пробалтываюсь я, поскольку голова моя продолжает свое плавание в море колы, грусти и любви.

Все в баре начинает происходить в черепашьем темпе. Я вообще ничего не слышу. Донохью идет вдоль стойки с бутылкой какого-то пойла, которое светится у него в руках, как лава. Он разливает лаву по бриллиантовым рюмкам всем сидящим у стойки. Рюмки полны лавой, и теперь все дружно пьют их до дна. Сердца толпы разрастаются, их яркий блеск начинает пробиваться сквозь грудные клетки. Телевизор выхватывает концовку рекламного ролика «У Пола Донохью», где двадцать пять парней, включая Стивена и Бобби Джеймса, поднимают кружки и, задрав головы, улыбаются камере. Потом опять включается футбол. Сердца теряют свой блеск, по крайней мере, для невооруженного глаза. В баре снова включается шум.

— Ты отличный парень, Генри, — говорит она мне. — Уверена, ты станешь отличным мужем.

Тут я, к немалому удивлению миссис Макклейн, обнимаю ее.

— Спасибо. Ваше благословение — это для меня все. Я буду беречь Грейс так, как будто она из фарфора. Я дам ей столько любви, сколько не было еще ни у одной жены на свете. Я ни за что не стану с ней драться. Ни единой ссоры. Вообще ни одной. Ноль. Я буду всегда ей верен и даже не подумаю изменять с телкой из дома на углу или ни за что ни про что бить нашего сына. Нет, бля, это не про меня, фигушки. Там что, кто-то поставил на автомате Боба Сигера с его «Silver Bullet Band»? Точно, так и есть. Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.

«Old Rock & Roll» орет на весь бар. Я подхожу к автомату и дергаю за рычаг. Песня обрывается. Все поворачиваются ко мне. В баре наступает полная тишина, если не считать звука работающих телевизоров. Долбоеб Майк Шмидт успевает вернуться к себе на базу, но никто ему не хлопает.

— Заколебал уже ваш Боб Сигер, — говорю я. — Кто-нибудь имеет что-нибудь против?

Никто даже не пытается ничего вякнуть в ответ. Молчите, уроды? Правильно молчите. Я возвращаю рычаг в исходное положение, достаю из кармана четвертак, сую его в автомат и шарашу кулаком по кнопке с песней «Rumble» Линка Рэя. Вот вам, долбошлепы, нормальная музыка. Теперь можно вернуться к миссис Макклейн.

— Извините, — говорю ей я. — Другого выхода не было.

Она наблюдает за тем, как я опрокидываю очередной стакан колы.

— По-моему, с тебя уже хватит. Дай-ка я лучше закажу тебе пива, — предлагает она, после чего бегло окидывает меня тревожным взглядом и знаком просит Донохью принести мне пива. По меньшей мере двадцать человек одновременно с ней, не сговариваясь, делают то же самое.

Один промах по мячу, и ты выбываешь до конца раунда — никуда не денешься, в стикболе такие правила. Смазал два раза — получай страйк-аут[36]. Если заработал страйк-аут — значит, ты сука, если только твое имя не Грейс. Попробуй, назови ее сукой за страйк-аут, и она надерет тебе задницу. Но я не сильно парюсь по этому поводу, потому что у Грейс страйк-аутов не бывает. Битой служит палка от метлы. На базы никто не бегает. Любой мяч, коснувшийся земли перед подающим, считается за аут как чисто подобранный. Флай-аут[37] остается флай-аутом, как в бейсболе. Играется не по три, как обычно, а всего по два аута за период. Если попадешь мячом за линию, на которой стоит подающий, и никто из другой команды не успеет его перехватить — это бингл, то есть по-бейсбольному сингл[38]. Если за аутфилдеров[39] — тогда дубль[40]. Если в забор, то это тройной[41]. Через забор — хоумран[42]. Но через забор Тэк-парка (а именно там мы играем) никто не бьет, чтобы не нарушить спор между Стивеном и Бойлем. Джонни Бойль, которому лет двадцать тому назад довелось поиграть в запасе у «Филлиз», утверждает, что в свои лучшие годы мог, бывало, отбить мяч за забор не меньше трех раз подряд. А Стивен считает, что это полное фуфло. В баре они поспорили на пятьдесят баксов, а перед игрой подняли ставки еще на полтинник. И вот мы здесь, стоим в выходной одежде под палящим солнцем на спортплощадке и ждем начала игры.

Команды Бойль со Стивеном выбирали себе сами. За нас помимо меня играет Стивен, Бобби Джеймс, Гарри, Грейс и Арчи. В команду Бойля, кроме него самого, входят еще четыре жирных мужика и большая красная сумка-холодильник для пива, которую они приволокли с собой. У нас все шансы выиграть. В отличие от них, мы все худые и меньше потеем, и нам плевать на то, что жарко, равно как и на нашу парадную одежду. Больше всех потеет Арчи, но это только потому, что обе команды используют его в качестве вешалки для пиджаков и курток. Однако иногда ему удается поймать мяч за площадкой отбивающего, к тому же он помогает нам знаками, когда мы отбиваем.

Делаем первые подборы. Подает Бойль. Сложных ударов, судя по всему, опасаться не следует, потому что его команда гораздо охотнее пьет пиво, нежели прыгает за мячами. Бобби Джеймс начинает игру. Он целует золотой крестик у себя на шее и принимается бить копытом в землю, которой здесь нет. Арчи одной рукой оттягивает вниз левую мочку уха, другой хватается за яйца, что в переводе означает «отбивай крученым». Бобби Джеймс отправляет мяч влево и зарабатывает бингл. Теперь отбиваю я. Арчи дает мне зеленый свет на страйк-аут, но при первой подаче я вспоминаю о том, что нельзя нарушать условия спора. Бойль без труда справляется с моим мячом, который я отбиваю прямо в него на уровне не выше пояса.

— Ну же, Генри, это не удар, — дразнится Бойль.

Но я не ведусь на это его дерьмо и на второй бингл что есть силы отправляю второй мяч прямехонько ему между ног. Следом за мной отбивает Грейс, у которой удар как из пушки. Она подбирает юбку и занимает позицию на площадке. Да, член, чую, ты снова встал. Арчи оттягивает мочки на обоих ушах, затем хватается за яйца, имея в виду, что нужно бить прямой. Грейс отвечает ему плевком. Все остальные хором кричат: Девчонка на поле — пиши пропало. Грейс обзывает их тупыми ослами и шарашит дублем поверх голов. 1:0, никто не выбыл, вторая, третья зоны. Стивен следующий: мяч попадает в забор и отлетает на центр, не очень слабо, но и не очень сильно. У Гарри страйк-аут. Грейс обзывает его юбкой, сама тем временем разглаживает свою. Гарри хнычет, пока Бобби Джеймс не отвешивает ему пощечину.

Отбивают жирные придурки. Грейс встает на подачу, предварительно нацепив свою счастливую кепку «Филз», истрепанную и рваную — в точности как надо. Арчи катается туда-сюда за площадкой отбивающего. Все остальные стоят в ауте. Сразу же, двумя подачами, Грейс обеспечивает два страйк-аута первому отбивающему, затем та же история повторяется и со вторым, и с третьим. Мы пасуем друг другу мяч по углам площадки: Арчи — мне, я — Гарри, Гарри — Бобби Джеймсу, Бобби Джеймс — Стивену, Стивен — обратно Грейс. После страйк-аута все должны подержаться за мяч. Игра на время становится скучной и однообразной. Пробежек больше никто не зарабатывает. Единственные результативные игроки — мы с Бобби Джеймсом, поскольку что он, что я стабильно выбиваем бинглы. У Гарри одни сплошные страйк-ауты. Грейс, Стивен и Бойль все время целят в забор, поэтому все время вылетают. У остальных тоже страйк-ауты. Солнце палит нещадно. Плюются искрами проползающие мимо Тэк-парка троллейбусы. В пятом раунде Грейс отправляет в пятую зону десятифунтовый не берущийся, чем вызывает бурные жалобы толстячков по поводу чрезмерной силы и хирургической точности ее ударов. Стивен с Бойлем треплются про вчерашнюю драку. Гарри тут же сообщает, что ему страшно и не пора ли всем дружно убраться со спортплощадки подобру-поздорову, на что Бойль советует ему лишний раз не ссать. Расти без разборок на спортплощадках тоже нельзя. Что ж поделать — в этом возрасте всем достается. Только надо этому радоваться. Детьми-то бываем всего раз в жизни.