Один из его снарядов видимо зацепил ПВД, с которым пришлось распрощаться, а осколки изрешетили всю носовую часть. Большая часть навигационных приборов тут же отказала. Я чувствовал себя уткой, которую расстреливали из крупнокалиберного «ремингтона». Где-то в глубине подсознания я понимал, что если не предприму что-то, то, в конце концов, он меня обязательно прикончит…
Внезапно сильный взрыв под правой консолью опрокинул мой самолёт на крыло, и он тут же перешёл в пике. В первый момент я подумал, что это конец, и решил катапультироваться. Однако, толкнув ручку и педали, я понял, что машина сохранила управление. Набрав скорость, я вывел самолёт в горизонтальный полёт над верхушками деревьев и, медленно набирая высоту, повёл его назад. К счастью, компас работал, но герметичность топливных баков была нарушена и я довольно быстро терял керосин. Всё же мне удалось дотянуть до заправщика, после чего я приземлился на авиабазе в Да Нанге…»
Первый достигнутый успех, казалось бы, подтвердил ценность тактической находки, тем более что спустя два дня, 9 июня, при схожих обстоятельствах пилотами МиГ-21 были сбиты два F-4C из состава 45-й эскадрильи тактических истребителей (45th TFS).
Однако в последующих боях побед одерживать уже не удавалось, хотя лётчики пунктуально выполняли все требования инструкции. Причину неудач удалось обнаружить не сразу. Как выяснилось, подход к противнику на дистанцию 300–500 м существенно уменьшает зону обзора ИК ГСН УР Р-ЗС. Координатор последней, как и стоящий на её американском аналоге AIM-9, имел весьма скромную угловую скорость слежения, которая составляла всего лишь 12° в секунду. Понятно, что на небольших дальностях атакуемая цель могла довольно легко покинуть зону обзора ИК ГСН ракеты, которая просто не успевала отследить перемещение цели. В манёвренном же бою на пуск Р-ЗС и «Сайдуиндеров» накладывались серьёзные ограничения 3*.
3* Причиной их была слабая энергетика координатора первых вариантов американских УР AIM-9 и отечественной Р-3, не способного отследить цель при манёвре, в ходе которого располагаемая пере-грузка носителя (Пу) превышает 2 ед. В результате цель выпадала из поля зрения координатора и не успевшая набрать скорость ракета уходила в «молоко».
В ближнем бою, в сравнении с «Фантомом», «Крусейдер» имел ряд несомненных достоинств: F-8 был заметно легче в управлении, имел более высокую угловую скорость крена и самое главное — 20-мм автоматические пушки, позволявшие ему успешно сражаться с вьетнамскими «МиГами» на коротких дистанциях и при значительных перегрузках, когда ни «Сайдуиндеры», ни тем более дальнобойные «Спэрроу», никакой практической ценностью уже не обладали.
Вьетнамские истребители из состава 921-го ИАП на авиабазе Ной Бай. Хотя встречается несколько вариантов камуфляжа МиГ-17Ф, основная масса этих машин в составе ВВС ДРВ «щеголяла в серебре».
На заднем плане виден МиГ-21У, вооружённый блоками УБ-16-57.
Тем временем, пока шёл трудный поиск оптимальной тактики применения сверхзвуковых перехватчиков, пилоты дозвуковых МиГ-17 порой прилагали почти геркулесовы усилия, противодействуя всё усиливающимся налётам американской авиации. Одним из таких дней стало 4 июня, к исходу дня которого командование 921 — го и 923-го полков заявило о 12 сбитых американских самолётах, уничтоженных над окрестностями Ханоя и Хайфона. Однако проведенный по горячим следам на официальном уровне разбор этого «побоища» позволил установить, что реально ни один сбитый американский самолёт не был уничтожен пилотами вьетнамских перехватчиков, хотя за их отважными действиями наблюдало немало свидетелей.
«Делом революционной чести вьетнамских лётчиков», как отметили присутствовавшие на совещании в Главном штабе ВВС, было подтвердить на следующий день, что они действительно умеют летать и сбивать. И пилоты подтвердили своё мастерство, сбив два «Круссейдера». Надо сказать, что в ближнем бою F-8 представлял собой куда более опасного противника, нежели расхваливаемый на все лады американской пропагандой F-4. Правда, «крестоносец» не мог нести такую умопомрачительную нагрузку как «призрак», но, в отличие от последнего, помимо управляемых ракет нес квартет высокоскорострельных 20-мм автоматических пушек М.39 и отличался весьма приличной манёвренностью.
12 июня возможности F-8 блестяще продемонстрировал коммандер Гарольд Мэрр, командовавший эскадрильей VF-211 с авианосца «Хэнкок». Марр и ведомый — лейтенант джуниор-грэйд Филипп Вампателла, вместе с другой парой F-8 из состава VF-24, во главе с лейтенантом-коммандером Фредом Ричард соном (один из немногих летчиков-негров ВВС флота в то время) шли в 450 м под облаками, сопровождая группу А-4 из состава VA-212 и VA-216. Едва только штурмовики атаковали назначенные цели, как Вампателла был вынужден покинуть своих подопечных, поскольку заметил приближение «МиГов». Позже Марр вспоминал: "Внезапно мой ведомый передал, что видит приближающиеся «МиГи» «на семи часах». Оглянувшись, я увидел четыре МиГ-17 на дистанции примерно 2000 футов (610 м). Мы, увеличив обороты до полного форсажа, развернулись. Два «МиГа» тут же пошли за нами, в то время как два других устремились к идущим впереди штурмовикам. Хотя дистанция до них была довольно велика, я видел, что оба «бандита» уже приближаются к нашим самолётам, и потому дал короткую очередь. Попасть я даже не пытался, но надеялся вспугнуть противника, уже готовившегося к атаке.
Командир VF-211 коммандер Гарольд Мэрр после возвращения из очередного боевого вылета.
К счастью, мои надежды оправдались, и оба «МиГа» легли в глубокий вираж. Мы устремились за ними. В развороте наша скорость составляла примерно 450 узлов (724 км/ч), а указатель реализуемой перегрузки покачивался между семью и восемью единицами. Переломив траекторию разворота с левой на правую, я видел, что оба противника всё еще позади нас, и мы попытались стряхнуть их с наших задниц, выполнив «острые ножницы». Пилоты «МиГов» были явно не новичками, так как один из них дал очень точную заградительную очередь по моей машине под ракурсом 4/4. К счастью, в мой самолёт попал только один 23- мм снаряд. Я ощутил хороший удар, но, судя по приборам, существенных повреждений он не причинил, а в следующее мгновение роли поменялись, и мои пушки заработали снова. Фил в это время обстрелял другого, который затем попал на прицел и мне.
Теперь я находился от него на расстоянии 2500 футов (750 м) в позиции «восемь часов». Пилот «МиГа» меня явно увидел и тут же устремился вниз, потеряв примерно 1500 футов высоты (450 м). Уходить ему было больше некуда, и я произвёл пуск одного их двух моих «Сайдуиндеров», но головка самонаведения не смогла захватить цель на фоне земли и ракета ушла с промахом.
Включив форсаж, «МиГ» ещё в течение четырех или пяти минут успешно уходил из-под моих атак на малой высоте, но его топливные баки были явно не бездонны, и когда он вынужден был повернуть на базу, я, спокойно развернувшись позади него, с расстояния в полмили запустил последнюю ракету. Спустя мгновение я наблюдал взрыв, оторвавший хвостовую часть фюзеляжа и часть правой консоли. вражеский самолёт тут же, беспорядочно кувыркаясь, начал падать, а его бедный пилот, судя по всему, не имел ни единого шанса катапультироваться».
Одержав свою первую победу, Марр увидел ещё два МиГ-17, которые находились выше и приближались к нему слева под ракурсом 4/4. Американский пилот дал форсаж, и в этот момент оба «МиГа» пошли в атаку. Увернувшись разворотом, Марр рассмотрел новых противников: один самолёт был серым, а другой зелёно-коричневым. В завязавшейся на высоте около 2000 м новой схватке успех не сопутствовал ни одной из сторон. Как вспоминал Марр, «я смог сесть на хвост зелено-коричневому «МиГу» и несколько раз прицельно обстрелял его, давая по 25–30 выстрелов из каждой пушки. Несмотря на то, что я видел, как от его правого крыла постоянно отлетали какие то фрагменты, он продолжал уходить на вираже.». Вскоре у Марра закончились боеприпасы, и он вынужден был повернуть домой.