В эту ночь заснуть скоро удалось немногим. Воображение рисовало рельефные картины сражений, лихих атак, лунные пейзажи невиданной страны, свершенные тобою лично и твоими товарищами подвиги и, чего уж там, сияющий новенький орден на младой груди по возвращении домой, к любимой, глаза которой выражают при этом ну полный восторг и безграничное восхищение. Да-а-а… Это что-то. Наверное, в этом основная суть всех деяний мужиков — удивить и восхитить любимую женщину, а вся остальная мотивация — это так, пыль цивилизации, оболочка…

О плохом не думалось, вернее, не хотелось думать. Да и, черт возьми, нас для ЭТОГО столько лет готовили, нам за ЭТО деньги платят, на то мы и армия, которую содержит в достатке полунищий народ. Так, постоим за его интерес! Ну а почему он, этот интерес, так далеко распростерся, разберемся чуток попозже, на месте, когда Родина позовет…

…В минуты затишья

Вот и раздалась она, эта самая команда. В часть пришло распоряжение о подготовке одной эскадрильи вертолетов Ми-8 («зеленых») к сентябрю для выполнения интернационального долга в Республике Афганистан. Так пафосно это звучало в документе, хотя не очень было понятно, кто к кому и почему влез в кабалу с этим самым интернациональным долгом. Срочно были уточнены планы подготовки, намечены сроки переучивания на новейшую модификацию «восьмерки» — Ми-8МТ, в полтора раза более мощную, чем базовый вариант. Ми-8МТ — универсал, на котором возможно выполнение многих задач в суровых горных условиях.

Полеты стали еще более интенсивными, не менее четырех раз в неделю. Мы, руководство эскадрильей (всего-то несколько человек), объединенные одной большой целью подготовки к предстоящей работе, стали как- то ближе друг другу.

Возглавлял нашу команду комэска Сергей Михайлович 1усев — высокий, красивый парень всегда с идеальным пробором, начищенными до блеска ботинками, режущими глаз стрелками на обычном летном комбинезоне. И что самое главное — неплохой летчик. Манерами он от нас тоже отличался, удерживая баланс поведения между «своим в доску» и требовательным командиром.

Штатный замполит Саня Садохин. Среднего роста крепыш, улыбчивый, с простым деревенским лицом. Он нравился народу своей ненавязчивостью, отсутствием «профессионального» занудства, присущего другим замполитам, простотой. Но простота эта была только внешней. На самом деле в его курчавой голове постоянно шла работа, направленная на анализ «политико-морального состояния подразделения». Надо сказать, что замполиты в авиации, как правило, только занимают летные должности. В отличие от них, Саня отменно летал, был неплохим инструктором, а уж стрелял неуправляемыми ракетами лучше всех в эскадрилье.

Заместитель командира эскадрильи по инженерно-авиационной службе Витя Ковлагин. Высокий, под два метра ростом, худой, с колючими злыми глазами, он не очень-то стремился быть популярным у подчиненных и начальников. Однако это у него получалось само собой. Его называли специалистом от Бога, таких, как он, раз-два и обчелся.

Старший штурман эскадры Вячеслав Григорьевич Кузьминов. Было ему тогда за сорок, а можно было дать и больше. У него был вид человека, за плечами которого тяжелая и не всегда усыпанная розами жизнь.

Ну и, наконец, начальник штаба Вовочка Григорьев. Широколицый, с глубоко посаженными маленькими глазками, плотно сжатыми в ниточку губами, казалось, что он все время на кого-то охотится. Работа начальника штаба трудна и многогранна, забот всегда немерено. Другой бы с ума сошел, ан нет, у Вовочки всегда стабильное настроение, и застать его в перетрудившемся состоянии мне ни разу не удалось.

Да, еще замкомэска остался, то бишь я, но это пусть другие напишут, если сочтут необходимым.

Между тем в синем месяце апреле, как пелось в одной песенке, пришла в полк разнарядка для поступления в академию. Надо понимать, что ее ценность на Дальнем Востоке во сто крат выше, чем где-нибудь в Александрии, гарнизоне-мечте всех служивых в армейской авиации. Разнарядка — это путевка в Большой мир, мир цивилизации, это выигрышный счастливый билет лотереи, призом которой является перспектива служебного роста, возможность вырваться из дикого, незаменяемого места службы, в котором до конца жизни можно прослужить капитаном. Это возможность обеспечить проживание своей семьи в достойных условиях, в общем — Рио-де-Жанейро глазами Остапа Бендера. Интересно, кому в этом году такой билетик в настоящую жизнь достанется, стали гадать мы.

На следующий день вызывает меня командир полка и объявляет, что принято решение направить в академию меня!!! Вот это да! В зобу дыханье сперло, сердце начало выстукивать тарантеллу, ноги сами собой вынесли из кабинета и помчали ничего не соображающее тело со скоростью курьерского поезда домой, к жене. Однако посредине пути, когда сознание начало медленно вступать в свои права, скорость паровоза стала постепенно замедляться. Домой я пришел уже в темпе модерато и в глубокой задумчивости.

Это что же получается, я с нашей командой выпестовал пацанов, готовил их к Делу, в том числе и психологически, по принципу: «делай, как я, а не делай, как я сказал», а теперь должен смыкануть в сторону? Кроме того, мой уход со сцены должен компенсировать кто-то другой? В общем, была у нас с женой бессонная ночь, прообсуждали мы ситуацию до утра, хотя решение приняли сразу.

Наутро, явившись пред светлы очи командира полка, я заявил об отказе поступать в академию до окончания командировки. Суровый начальник нахмурил брови, рявкнул, что ему все ясно и чтоб я убирался по конкретному адресу, но в вихре спутной струи, выносящей меня из кабинета, краем глаза я успел заметить, что, как мне показалось, глаза железного командора несколько потеплели.

Подготовка эскадры находилась на завершающей стадии. Мы уже съездили в Торжок, где находится Центр армейской авиации по переучиванию летного состава, и освоили «эмтэшку» — модификацию «восьмерки» под названием Ми-8МТ, только-только появившуюся в строю и будоражащую воображение своими великолепными данными. До начала «вбрасывания» в Афганистан оставалось совсем ничего, и тут совершенно неожиданно у комэска вылез какой-то шишак на шее, сказали, воспаление лимфоузлов.

Представьте, что во время напряженного футбольного матча капитан команды получает травму и выбывает из игры. Представили? Теперь реакцию болельщиков и команды помножьте на десять и получите наши «чуйства» за десять дней до отправки в Неизвестность. Состояние, близкое к панике. В командовании полка начались судорожные метания по поиску срочной замены выбывшему игроку. Рассматривались самые дикие варианты, вплоть до кандидатуры замполита соседней эскадрильи Ми-б. Но судьба в виде решения вышестоящего командования распорядилась иначе.

Комэска в незнакомую эскадру, за неделю до выполнения важной задачи, из другого гарнизона, абсолютно отличавшегося по установившимся традициям и порядкам от нашего, был назначен… Юрий Васильевич ГРУДИНКИН.

Шок — это по-нашему, сказали бы сейчас. При первом появлении нового комэска эскадра жадно сотнями глаз и концами оголенных нервов впилась в его пока еще незнакомые контуры.

На офицеров спокойно взирал среднего роста человек. Лицо его с мягкими чертами привлекало внимание выражением внутреннего душевного здоровья, чистоты, уравновешенности и излучало флюиды спокойной уверенности. Светлые, по военному аккуратно постриженные волосы оттеняли небесного цвета глаза, внимательно и строго изучающие строй офицеров эскадры. Аккуратная, ладно сидящая форма говорила о внутренней организованности и необходимой «военности» представшего перед нами нового командира. Невольный, еле уловимый вздох облегчения прошелся над строем.

И тут Грудинкин улыбнулся. Это была улыбка Гагарина, покорившая весь белый свет, улыбка, способная растопить любой лед недоверия, враждебности, предубеждения, и эскадра единым разумом поняла: Наш человек!