«Чем больше узнаешь людей и их природу, тем больше понимаешь, что им нужно меньше знать о тебе. Так они смогут тебя полюбить, потому что будут придумывать разные варианты тебя, и это их заставит думать о тебе и придумывать тебя». Как бы там ни было, так говорил один из моих пациентов. Он был психологом и некоторое время наблюдался у меня. Обдумав его слова, которые мне врезались в память, я с ним согласился. Наверное, в прошлой жизни люди слишком много обо мне знали, и я стремился им скорее все рассказать, считая, что это будет интересным для них и правильным. К сожалению, многие мои гипотезы рушились на практике, и моя версия того, что нужно заинтересовать человека собой, просто лопнула как мыльный пузырь, упавший на землю.

Мне нужно было ложиться спать, а я думал, что, усни я сейчас, я проснулся бы завтра, и наступил бы новый день, в который я не хотел вступать. Меня пугала эта ужасная мысль, я понимал всю тщетность бытия и, черт возьми, ничего не мог с этим поделать! Лишь в книгах я видел спасение и, убегая из этого мира в мир иллюзий, я убегал бы, самым безопасным способом спрятавшись от жизни. Фильм быстро закончился бы, наркотик принес бы кучу страданий, а любить когда вздумается просто нельзя. Оставалось только читать и злиться оттого, что нельзя читать больше.

Мысли бегали в паническом бреду. Это выглядело так, словно в муравейник уронили засохшее дерево, и теперь нужно было отстраивать дом заново. Когниции метались, пытаясь куда-либо приткнуться, но логика рушила строение. Затем поднимался ветер и рождалась меланхоличная пустыня. Вновь у муравьев опускались руки, ведь на самом деле им ничего не нужно в этом мире. Все надумано и взято из воздуха...

Глаза слипались, и я просто поддался желанию спать. Уснув, я увидел сон. В нем я взял меч, он был очень легким, вышел из каменного строения и увидел красочный мир, словно нарисованный масляными красками. Он был красив и ярок, исполнен палитрой разных цветов, а я был черно-белым и не вписывался в эту картину. Меня будто кто-то взял из одного мира и бросил в другой. Какую роль мне играть и куда идти, я не знал, но сон был очень похожим на мою жизнь.

Наутро я вспомнил его и решил, что так, как было раньше, не будет. Я найду себе место в этом мире!

В прошлом было просто понимать, что я должен скоро умереть. И не было этой спешки туда, где никто не ждет, а если и ждет, то не ради меня, а просто потому, что от меня ему что-то нужно. Мне не хотелось спасаться и ловить красный круг, который мне никто не бросал. Я шел ко дну и, казалось, уже перестал бороться, понимая, что бороться не за что.

А потом жизнь поимела меня, и я начал переживать прошлое…

Глава IV

За окном капал мелкий дождик. Мы с Таней стояли у окна и смотрели на детскую площадку. Кругом была сырость, и мы не торопились выходить на улицу. Не по причине дождя, а потому, что были друг другу интересны. Общество друг друга нам было важнее домашних и рутинных дел. Она мне нравилась – взрывной характер, белые волосы, карие глаза, розовые щечки и молочного цвета кожа, которая смотрелась нежнее облака.

– Чем ты занимаешься дома? – спросила она меня.

– Читаю, – ответил я. Затем посмотрел на нее и добавил: – Книги.

– Какие книги?

– Разные.

– Любишь читать?

– Может быть, – ответил я. – А чем занимаешься ты?

– Я… делаю уроки, помогаю маме … – начала она, а я глядел на нее и думал: «Мне бы влюбиться в тебя, чтобы иметь мотивацию утром поднимать голову с подушки, а под ночь, возвращаясь домой, думать, что утром я буду поднимать голову снова». Она все говорила, а я смотрел на ее губы, ресницы, мимические морщинки лица, и мне было спокойно рядом с ней. Дождь за окном стихал, все слабее раздавался стук капель о подоконник. Школа была уже почти пустой. Мне хотелось подольше побыть с Таней, но, вспомнив психологию влияния, я решил, что нужно прерваться. Сказал ей, что нужно идти домой, и мы пошли, медленно обходя лужи и говоря ни о чем. Провожать ее я не стал, ссылаясь на то, что у меня много дел дома.

В бурном потоке жизни я совсем забыл, что в морозилке стоит баночка с выделениями. Дождавшись вечера, я взял ее с собой, предварительно разморозив и добавив немного воды, чтобы можно было легко выплеснуть. До школы я дошел спокойно, побегал, повисел на турнике и собрался было уходить, но тут увидел, что ко мне идет физрук.

– И часто ты занимаешься? – спросил он меня.

– По возможности стараюсь каждый день, без фанатизма, – ответил я.

– Привычка с прошлой школы?

– Нет, собственное рвение, – улыбнулся я.

– Все бы так… рвались, – вздохнул он.

– А вы организуйте кружок по легкой атлетике, введите соревновательный аспект и договоритесь с директором о награде победителю в школьных соревнованиях. Это гораздо лучше, чем если дети будут пить в подворотнях и обчищать сады, – уверенно сказал я ему. Он косо посмотрел на меня, и я понял, что сказал слово «аспект», с которым дети обычно не знакомы, тем более в четвертом классе.

– Неплохая идея, нужно подумать об этом, – ответил он и задумчиво удалился.

По дороге домой я думал над тем, что нужно быть внимательнее и не выделяться, чтобы не накликать на себя беду. Люди любят ковыряться в человеке, который знает больше, чем положено. Задумавшись, я не заметил, что сошел с тротуара, оступился и, потеряв равновесие, свалился прямо на банку. Больно не было, на ощупь баночка была целой. Немного поругав себя за невнимательность, я отправился домой, уже внимательно глядя под ноги.

По пути я вспомнил, как ко мне привели девочку с жалобами на чудовище, живущее у нее под кроватью. Случай был простым, но он оставил глубокий след на моем миропонимании. Тогда я понял, что от себя не убежать, и нужно бороться со своими фобиями так, словно борьба идет за жизнь. Девочке я поведал выдуманную историю, из которой мне запомнился лишь небольшой отрывок: «Мы росли и росли наши страхи. Чудовище под кроватью становилось все больше, и теперь, войдя в комнату, его нельзя было не заметить при свете луны. Моя сестра спряталась за дверью, а я, взяв деревянный меч, пошел с ним бороться. Оказалось, что чудовище было добрым, и оно само нуждалось в помощи. Мы сидели втроем на кровати и думали, как помочь нашему новому другу…». Через неделю ее родители поспешили меня поблагодарить: их ребенок с тех пор спал крепким здоровым сном.

Вечером следующего дня я отправился на пробежку. Завернув за угол, я увидел Вову с его друзьями, стоящих возле памятника Ленину. Они меня еще не заметили, и у меня было время, чтобы убраться оттуда. Но, решив идти до конца, я не стал останавливаться, а только сжал в руках банку с выделениями и решил, что я или сделаю это, или всю жизнь буду жалеть.

– Саш! – услышал я знакомый голос. Обернувшись, я увидел Таню с ее маленькой сестрой. Ситуация усложнялась тем, что эта компания по своей тупости, разумеется, начала бы выпендриваться перед девчонками и, конечно же, как им было не побить того, кто гораздо слабее их! Увы, в обществе с течением времени не перестает преобладать животный менталитет.

– Ты куда? – подходя ко мне, спросила Таня.

– Я? – растерянно переспросил я. – Да к школе, на пробежку, а ты?

– А мы гуляем тут. Давай, может, мы пойдем с тобой? – она вопрошающе впилась в меня взглядом.

– Да нет, не стоит, – озираясь, ответил я.

– Давай! Что, тебе жалко, что ли?

Делать было нечего. Переубедить ее уже не получилось бы, так что пришлось надеяться на русское авось. Мы пошли втроем к школе. Она мне что-то рассказывала, я делал вид, что слушаю ее, а сам мысленно перебирал идеи на тему того, что можно сделать, если все повернется не в мою пользу.

– О, смотрите, малой! – воскликнул Вова.

– Эй, пижон! Иди сюда, – уже по очереди начали выкрикивать они, напоминая трех прыгающих горилл, которые увидели бананы.

– Не обращай внимания, пошли, не слушай их, – говорила мне Таня. По логике вещей, если бы они не стали подходить к нам, то все было бы нормально, а если стали бы, то нужна была реакция, иначе было бы только хуже. Бросив взгляд в их сторону, я увидел, что Вова передает поводок другу и собирается подходить к нам. Я понимал, что ситуация повернулась против меня.