До своей кончины в 2002 году Хант снял еще десятка полтора фильмов в стиле экшн. Самые известные из них — «Смертельная охота», «Дикие гуси-2», «Покушение». В последнем интервью Питер Хант так сформулировал свое режиссерское кредо: «Я всегда считал, что фильмы следует снимать серьезно, но не принимать их всерьез. Юмор должен не насаждаться, юмор должен органично возникать из самого фильма. Другими словами, в хорошем фильме не должно быть никакой искусственности».

«Я сказал сыну, который в то время работал со мной в монтажной, — вспоминает Джон Глен, — что если я должен стать кинорежиссером, то лучше снимать фильмы о Джеймсе Бонде, я действительно хорошо их знаю». Глен не покривил душой: до того как поставить в 1981 году первый самостоятельный фильм («Только для ваших глаз»), он успел поработать монтажером, редактором и ассистентом режиссера на съемках трех фильмов о Бонде («На секретной службе Ее Величества», «Шпион, который меня любил» и «Лунный гонщик»). В этих картинах ему доверяли ставить отдельные «спортивные» эпизоды и сцены единоборств. Альберту Брокколи так понравилась работа Глена, что он предложил ему творческое руководство проектом «Только для ваших глаз». Джон Глен удачно справился с задачей и стал режиссером последующих четырех серий об агенте 007: «Осьминожка» (1983 год), «Вид на убийство» (1985), «Живые огни» (1987) и «Лицензия на убийство» (1989).

Джон Глен родился в 1930 году на юго-востоке Англии. В 15 лет он поступил курьером в редакционный отдел киностудии Shepperton, где поначалу очищал мусорные корзины и разносил письма. Затем перешел в отдел звукозаписи, где дорос до должности звукорежиссера, после чего решил заняться редактированием картин. В студии Nettlfold молодому помощнику редактора поручили обрабатывать отснятый киноматериал с второстепенными, но динамичными сценами вроде погонь, стрельбы или драк. «Редактирование состоит в том, чтобы в темноте монтажной комнаты вырезать чужие ошибки, — вспоминает о начале карьеры Джон Глен. — Это дает возможность учиться. В какой-то мере режиссура фильмов в жанре экшн представляет собой процесс обратный редактированию. Мне пришлось отредактировать столько сцен в этом стиле, что, став режиссером, я мог без труда разбивать их на составные элементы. Опыт работы в монтажной позволяет вам снимать фильм в любой последовательности. Все это экономит время производства, а время — деньги, и это вам засчитывается». После двухлетней службы в королевских ВВС Глен вернулся на киностудию и занялся редактированием документальных лент и телефильмов. В 1968 году он получил приглашение от Питера Ханта принять участие в съемках шестого фильма бондианы «На секретной службе Ее Величества». Именно в этом фильме Глен проявил себя как блестящий постановщик лыжных гонок и соревнований по бобслею.

О своей режиссерской индивидуальности Джон Глен говорит без тени тщеславия или самомнения. «Мне хотелось вернуться к более серьезному образу Бонда, — говорит он о своем творческом методе, — однако не лишая агента 007 юмора и мощной динамики. Собственно, это и было моей сильной стороной, на это я и ставил в своей работе. Думаю, мне удалось создать неплохую смесь первоклассного экшн-фильма и подлинной драмы. Мои последние два фильма с Тимоти Далтоном были самыми лучшими. Это не самые успешные в коммерческом отношении фильмы о Бонде, но это мои лучшие работы». Когда Глен говорит о возвращении к серьезному образу Бонда, он имеет в виду флеминговского Бонда. Воплощенный Далтоном в «Живых огнях» и «Лицензии на убийство» образ 007 оказался максимально приближенным к герою романов Флеминга, которыми Глен зачитывался со школьных времен. Однако образ этот не вписался в уже возникший у публики стереотип Бонда, да и критика не приняла нового, более реалистичного и «пуристского» Бонда. Все это сказалось на кассовом сборе. А сам Глен винит в низких доходах своих безусловно доброкачественных фильмов неумелую рекламную кампанию киноконцерна MGM.

После разрыва с Брокколи Джон Глен не оставил кино и в 90-е годы снял несколько популярных лент, в частности «Клетчатый флаг», «Асы: Железный орел III», «Кристофор Колумб: Открытие». Последний из его фильмов — французская лента «Подходящий человек».

Так зовут человека, который четыре с лишним десятилетия назад определил стиль киносериала о Джеймсе Бонде. Именно Биндеру пришла в голову блестящая идея снять агента 007 для заставки к первому фильму серии, «Доктор Ноу», направив объектив камеры в ствол револьвера 38-го калибра. Именно с этой заставки, ставшей одним из символов бондианы, начинаются все эпизоды сериала. Двадцать один раз джентльмен в безупречно сидящем смокинге стремительно выхватывает пистолет и нажимает на спусковой крючок; двадцать один раз экран обагряется кровью; двадцать один раз оркестр исполняет знаменитую композицию Монти Нормана.

Поначалу в «дуле пистолета» шел вовсе не Шон Коннери, а его дублер Боб Симмонс. Заставку пересняли для четвертой серии, «Шаровая молния», когда в проект Брокколи и Зальцмана вернулся Биндер, на пару лет отвлекавшийся для работы с другими продюсерами и режиссерами. В заставке к фильму «Живи, пусть умирают другие» 007 впервые осуществляет проход без вышедшей из моды шляпы. Эта честь досталась Роджеру Муру.

Морису Биндеру принадлежит и революционная концепция титров к фильмам о Джеймсе Бонде. Простенький по сегодняшним меркам трюк из «Доктора Ноу» (разноцветные надписи проецировались на силуэты танцующих под карибские мотивы девушек) стал первым в блестящей кавалькаде из двух десятков музыкальных клипов. В начале 60-х, когда зарождалась бондиана, такого понятия, скорее всего, еще не существовало, но клип-то уже был, и был у этого клипа клипмейкер. С той поры технология кино пережила не одну революцию, но идея представления зрителю имен и фамилий тех, благодаря кому Джеймс Бонд еще жив и неизменно готов на подвиг, остается прежней.

Эротические эксперименты середины прошлого века ныне кажутся невинными, а ведь были времена, когда в некоторых странах титры приходилось вырезать. Однако и сейчас после выхода фильмов о 007 каждая «сцена с титрами» неизменно воспринимается как провокация — чувственная, стилистическая, технологическая. Нервный центр эротики в серии фильмов о Джеймсе Бонде и сейчас стоит искать в придумках Мориса Биндера и его наследников.

Биндер, оформивший четырнадцать серий киноэпопеи, и продолжатель его дела Даниэль Клейнман запускали танцующие женские силуэты в космическое пространство и опускали под воду, окунали их в радужно переливающуюся нефть и в огромный бокал для мартини, заставляли голышей в советских фуражках маршировать по гранитным головам памятников коммунистическим вождям и кувыркаться на стволе огромного револьвера, помещали внутрь драгоценных камней и фишек казино, ледяных глыб и дождевых капель. Женские фигурки наряжали в кимоно или раздевали вовсе, их золотили и серебрили, высвечивали в качестве мишени, в них стреляли из пистолетов и гарпунов, как в механические устройства, их разбирали на детали и, словно стеклянных, разбивали вдребезги. Фоном для эротических плясок становились и извергающийся вулкан, и кровавый океан, и силиконовый мир полупроводников, и мерцающие языки пламени. Протяжные и ритмичные песни о любви и доблестях агента 007 для маленьких танцовщиц исполняли Пол Маккартни и Нэнси Синатра, Том Джонс и Тина Тернер, Боно и Мадонна, Garbage и Duran Duran. В серии «Завтра никогда не умирает» девушки, словно на спасательных кругах, уплыли на громадных сверкающих бриллиантах в компьютерный мир, чтобы нырнуть со сверкающей поверхности в бездну и исчезнуть.

Джеймс Бонд, который нет-нет да показывается в титрах, в окружении прекрасных дам неизменно чувствует себя в безопасности. Из любых передряг и от любых нарисованных опасностей агента 007 до сих пор спасали раскрытые в форме лотоса женские ладони, в которые он опускался мягко, словно на парашюте. Безвестным подругам Бонда приходилось постоянно рисковать, часто они погибали. Но они не всегда понимали при этом, как поет Шэрил Кроу в восемнадцатой серии бондианы, что завтра не умирает никогда: