Крикс снова повторил себе, что Император и лорд Иремслишком ожесточены случившимся в Бейн-Арилле, а Сервелльд Дарнторн озлобленнеудачами и в силу этого непредсказуем. Кто-то должен прекратить это безумие.Что ж тут поделаешь, раз этим "кем-то" выпало быть именно ему.

Крикс вспомнил, как Саккронис, преподававший вАкадемии изящную словесность, читал им какой-то философский монолог. Помимовсего прочего, там было сказано, что, когда попадаешь в ситуацию, в которой утебя нет выбора, самое главное - держаться со спокойным мужеством. Увы -попытки отыскать в себе это спокойствие и мужество не приводили ни к чему.Избавиться от страха, запоздалых сожалений и тоски "дан-Энриксу"никак не удавалось.

Перепортив с дюжину листов бумаги, Крикс передумалписать лорду Ирему. Раза три или четыре ему удавалось написать пару абзацевтекста прежде, чем очередной вариант письма бывал тщательно смят и брошен встопку к предыдущим, но все остальные версии письма оказывались никуда негодными уже на первых строках. Крикс не мог найти разумных слов, при помощикоторых можно было объяснить мессеру Ирему свои поступки. О чем вообще тутможно говорить, если каждый из них искренне верит в собственную правоту иубежден, что поступал единственно возможным образом?.. Крикс готов былпоклясться, что его сеньору не нужны ни его оправдания, ни объяснения. Для сэраИрема не существует ни одной уважительной причины, по которой кто-нибудь изчленов Ордена может пойти против его решения и воли Императора. Наверное, онправ. Вот только каждый человек - сначала человек, а уж потом чей-то вассал иличлен гвардии.

Промучавшись над письмами по меньшей мере час, Криксдо краев налил в бокал вина и в несколько глотков опорожнил его, надеясь, чтолегкое опьянение поможет ему выкинуть из головы все мысли, так и не изложенныена бумаге. Но вино не принесло ему ни тени облегчения. Помимо мысленного спорас сэром Иремом, "дан-Энрикса" мучило ощущение, что его жизнь висит наволоске. Что его ждет, когда его участие в побеге Льюберта раскроется?Орденский трибунал? А дальше - ссылка, заключение, может быть даже смерть…Хотя последнее, конечно, маловероятно. Правда, голос коадъютора формальнозначит столько же, сколько любой другой, однако же в реальности орденский суддовольно редко поступал вопреки воле своего главы, а Ирем не пошлет его наказнь. Наверное, - с горечью уточнил южанин про себя. В конце концов, обультиматуме мятежникам Крикс тоже мог вполне уверенно сказать, что коадъютор натакое не способен.

Несколько минут спустя "Дан-Энриксу"внезапно вспомнились мешочки с зернами люцера, найденные в сумке Диведа. Помимовсего прочего, те, кто разбирался в действии люцера, утверждали, что учеловека, разжевавшего несколько зерен, изменяется не только физическоесостояние, но и ощущение действительности. Прибегающе к помоши люцера всегдафонтанируют энергией и выглядят как люди, страстно увлеченные каким-то делом,хотя в действительности мысли у них скачут и мешаются, так что полностьюсосредоточиться на чем-нибудь одном им удается только через силу. Это было какраз то, чего ему сейчас недоставало. А надрывная боль в боку давала ему вполнезаконный повод прибегнуть к аварскому дурману - его ведь используют дляраненых. Правда, в столичных лазаретах не дают люцера в чистом виде - егоизмельчают и делают смесь, которую обычно называют твиссом - но ведь и больнымиз лазарета не предстоит таких трудов, как Риксу этим вечером…

Крикс вытащил один из свертков, развернул его инесколько секунд рассматривал горчично-желтые, мелкие зерна. Странно. Порошок,который делают из этих зерен, чтобы жечь его в жаровнях, грязно-серый,совершенно не такой, как сам люцер.

В трактатах об Айн-Рэме говорилось об одном изПризраков, который вынужден был в одиночку отбиваться от тридцати человек.Причем тот, которого он должен был убить, держался позади, надеясь, что убийцане сумеет до него добраться. Далее в трактате утверждалось, что тот Призракразжевал двадцать зерен люцера, прорубил себе дорогу к цели и убил того, когоему было поручено. А потом погиб - но не от рук оставшихся в живых врагов, а оттого, что у него лопнуло сердце. В книге так и говорилось - "лопнуло",и Крикс тогда поежился, вообразив себе такую смерть. Значит, двадцать зерен -это очень много, даже для Призрака, который пользовался ими почти всюсознательную жизнь. Разумнее взять три или четыре.

Ладно, пусть четыре, - решил Крикс и высыпал мелкиезерна на ладонь. А потом положил их в рот и тщательно переживал, прислушиваяськ своим ощущениям.

Вкус у люцера оказался вяжущим, довольно-такинеприятным - на секунду Риксу даже захотелось выплюнуть разжеванную массу ипрополоскать рот вином. Но это ощущение вскоре пропало, а по телу стало быстроразливаться странное тепло. Несколько секунд спустя Крикс с некоторымудивлением заметил, что боль в боку прошла, как будто ее не было. Одновременнос этим отступили и терзающие его мысли о мессере Иреме. Собственное положениевнезапно начало казаться Риксу не таким уж безнадежным, а недавнее отчаяние -здорово преувеличенным. Южанин понимал, что это ощущение вызвано действиемлюцера, но оно приносило облегчение, и значит - оно того стоило.

Крикс разворошил угли в жаровне и отметил, что поддействием люцера огонь кажется гораздо ярче. Краски тоже стали ярче, а звукиусилились настолько, что сейчас Рикс четко слышал не только надсадное пыхтениеростовщика, но даже дыхание спящего Льюберта.

Он чувствовал сильное сердцебиение - сказать поправде, сердце колотилось в ребра так, как будто бы решило выпрыгнуть наружу.Если бы под одурманивающим действием зерен энониец сохранил способностьиспытывать страх, он бы, пожалуй, испугался, но сейчас сходство его ощущений сповестью о гибели убийцы из Айн-Рэма показалось ему разве что забавным.

Потом он спустился вниз, распорядился насчет ужина исам принес его наверх, в их комнату. Все вместе заняло у него чуть меньше часа.За это время ощущения, вызванные люцером, слегка притупились, но Крикс понимал,что он по-прежнему чувствует и ведет себя совсем не так, как обычно. А потомпроснувшийся Дарнторн принялся возмущаться тем, что он воспользовался отнятым уДиведа люцером…

Крикс поморщился. В другое время он и сам был быполностью согласен с тем, что говорил Дарнторн. Но это далеко не означало, чтоон сожалел о собственном поступке.

Глава XXI

- Кто здесь? - резко окликнул часовой, повысив голос.Впрочем, за решительной интонацией явственно слышалось недоумение. Криксотлично представлял себе, что сейчас должны видеть охраняющие коридоргвардейцы: пустую в обе стороны галерею, на которой совершенно негдеспрятаться. Дозорные не могут видеть Рикса, но натренированное ухо улавливаетчеловеческое движение даже по самым мелким, трудноуловимым шорохам. А двигатьсябесшумно, как разведчики Лесного братства, способные уподобиться бесплотнойтени, Крикс сейчас никак не мог. В этом крыле дворца потайные переходы оченьтесные и узкие, замаскированные в толще древних стен. Как ни старайся,обязательно заденешь каменную кладку - не плечом, так ножнами, прижатыми кбедру. Теперь придется затаиться, пока часовые не уверятся, что им простопослышалось.

Вот так вот и рождаются легенды о гуляющих по замкамвыжлецах. Или о том, что Альды временами возвращаются в свою столицу.

Начальник караула между тем послал кого-то из своихлюдей пройтись по галерее. Тот дошел до самого конца и, развернувшись, доложил:

- Никого нет, мессер. Может, крысы?..

- Обалдел? Какие крысы во дворце? Тут тебе не лабазына Сиреневом причале, - проворчал гвардеец. - Ладно, возвращайся. Рости, держинаготове амулет. Что-то здесь неладно.

Крикс в своем укрытии едва не заскрипел зубами.Амулет! Значит, лорд Ирем все-таки добился своего… Рыцарь давно уженастаивал, чтобы Совет Ста снабдил его людей пульсарами, а те упрямились,доказывая, что на поддержание подобной магии придется тратить слишком многоСилы. Видимо, после побега Дарнторна у каларийца кончилось терпение, и онсумел-таки поставить на своем, преодолев совместное сопротивление ковена магови Валларикса.