Командованию эшелонов первой группы училищ было уже известно, что от причальной стенки баржу отведет один буксир, затем подойдет другой буксир и уже он будет тянуть баржу через озеро в Новую Ладогу.
Примерно в девятнадцать часов баржу потащил первый буксир, затем ее взял второй. И была полная уверенность, что он поведет баржу до порта Новая Ладога, чего не получилось; буксир лишь возил баржу у берега взад и вперед. На запрос о причине этого капитан буксира ответил, что он имеет распоряжение баржу доставить к другому, более мощному буксиру «Боевой», а где он, «Боевой», находится, капитан не знал.
К этому времени к борту баржи прибыл и высадился на баржу с небольшой группой командиров контр-адмирал Заостровцев Алексей Тимофеевич, чтобы попутно следовать до порта Новая Ладога.
Кижель ему доложил о беспорядочном толкании баржи по рейду в течение двух с лишним часов. Заостровцев вместе с Кижелем и Белоконовым вышли на берег, где установили отсутствие в порту буксира «Боевой» и нашли буксир «Орел», с которым и возвратились обратно.
«Орел», взяв баржу на буксир, приблизительно в двадцать три часа повел ее через Ладожское озеро.
Таким образом, из-за неразберихи с буксиром было напрасно потрачено не менее четырех часов полезного времени.
Перед отходом от причальной стенки Макшанчиков и Кижель спрашивали у военкома Комарова, будет ли кто-то охранять баржу в пути. Им было сообщено, что баржу будет охранять канлодка «Шексна», и это было правдой. Когда ходили в поисках буксира, то с «Шексны» шел катер и запрашивал – когда пойдет баржа, чтобы «Шексна» могла сопровождать.
На «Шексну» были приняты разные пассажиры, и она тем самым была и сама превращена в пассажирское судно. Очевидно, в силу этого факта «Шексна» ночью раз или два показалась вблизи баржи, а затем ушла вперед и поэтому в период бедствия и бомбежки с неприятельских самолетов помощи барже оказать не могла. Командиром этой канлодки являлся капитан-лейтенант Гладких Михаил Александрович.
Капитаном буксира «Орел» был опытный моряк Иван Дмитриевич Ерофеев, начинавший трудовую биографию с кочегара. Немало лет прошло с тех пор, когда он стал капитаном. Еще в предвоенные годы работал капитаном «Орла». Плавал на Неве, Свири, Ладожском озере, не боялся штормовой погоды. Командующий Ладожской военной флотилией вице-адмирал Чероков Виктор Сергеевич всегда считал, что Ерофеев умеет управлять пароходом в сложных погодных условиях, отлично знает Неву, Свирь, Ладожское озеро и каналы. Заботился он и о сплоченности экипажа. В Северо-Западном речном пароходстве капитан Ерофеев считался одним из лучших знатоков капитанского дела и района плаваний.
Ерофеев умел определять погоду по признакам, характерным для Ладожского озера. Это умение приходит к морякам через годы добросовестного профессионального труда.
Занимаясь подготовкой буксира в рейс, Ерофеев уже видел признаки наступления плохой погоды. Это его беспокоило, поскольку стало известно, что предстоит буксировка баржи с большой численностью людей.
В районе порта Осиновец наблюдалась переменная облачность и в течение дня с перерывами шел студеный мелкий дождь. Температура воздуха опустилась до 2,5 градуса. Когда небо прояснялось, теплое осеннее солнце приятно грело землю и все живое, что попадало под его теплые лучи. Дул западный, сравнительно слабый ветер. Однако он был порывистым, скорость его сильно изменялась, то падала до 1 м/сек, то вдруг разгонялась до 5 м/сек. В последние дни направление ветра менялось ежедневно. К тому же по сравнению с предшествующими двумя-тремя сутками, например, 13 и 14 сентября, в воздухе похолодало в четыре раза.
Людям, живущим на твердой земле, работающим на заводах, на фабриках, в учреждениях, мало дела до погоды. Плохая погода доставляет им лишь неудобства да мелкие неприятности. Для капитанов же и личного состава судов, живущих и работающих на чрезвычайно зыбкой водной поверхности, независимо от того, что это: океан ли, море, озеро или река, – погода диктует условия для плавания.
Главной опасностью для судов является шторм. Если в густом тумане суда погибают, сталкиваясь одно с другим, и это происходит либо от неисправностей средств радиолокации и технических средств связи, либо от неумения капитанов и экипажей управлять движением судов, то во время шторма судьба судна зависит от его способности противостоять разрушающим силам шторма, зависит от степени живучести судна при полученных повреждениях.
В связи с этим главной задачей береговых служб и капитанов судов всегда было обеспечение безопасности плавания. Эта задача установлена веками, и капитаны это твердо знают. Величайшая ответственность ложилась на них в тех случаях, когда им поручалась перевозка людей. И это капитаны судов знали, знал все и Ерофеев, может быть, даже лучше, чем другие капитаны, в силу своего многолетнего опыта.
Ерофеев в данном случае отказывался выходить в эту ночь в рейс для переправы на восточный берег большого числа людей. Он мотивировал свой отказ приближением шторма. Но его принудили идти в рейс, и в результате этого «Орел» потянул баржу №752 с людьми в открытое озеро.
«Орел» был построен в 1904 году в Финляндии для озерных буксировок. Он имел мощность в 415 и. л. с. и длину – 30,75 м, ширину – 5,58 м, высоту – 6,5 м. При полном запасе угля в 8,5 т пароход имел осадку носа 1,80 м, кормы 2,2 м и водоизмещение приблизительно в 200 рт. Численность его команды составляла 22 человека.
Из участников этого рейса с курсантами жил и работал в Петрокрепости до 1990 года первый помощник механика «Орла» Алексей Иванович Дунин, а в памяти людей прочно остались имена уже давно скончавшихся Ивана Дмитриевича Ерофеева, старшего помощника капитана Василия Николаевича Ларшина, рулевого А.К. Питерского, Сергея Шульгина, механиков Смовцева, Николая Васильевича Менькова, Павла Яковлевича Петрова.
Деревянная баржа №752 ориентировочно имела водоизмещение в 750 тонн. В огромном трюме баржи не было переборок, которые разделяли бы судно на отдельные отсеки и помещения.
Поэтому автомашины, катушки с кабелем и другие крупные грузы были размещены на палубе, а малогабаритные грузы опущены в трюм до посадки людей.
Посадку людей произвели группами по их принадлежности к учебным заведениям и к управлениям ВМФ. Поэтому и в трюме люди размещались соответствующими группами.
В числе выпускников академии были и женщины в возрасте от 23 до 26 лет. При выпуске им так же, как и мужчинам, было присвоено воинское звание «старший военфельдшер» с годичной выслугой до следующего звания «военврача 3 ранга». Женщины были одеты в офицерские шинели черного сукна с нарукавными знаками отличия – серебряными галунами от шва до шва с зеленым просветом. Головным убором для них был черный берет с серебряной морской эмблемой – «крабом». Это был женский взвод, командиром которого по совместительству была Елена Петровна Травина, поскольку она одновременно и училась вместе со своими подчиненными.
Подтянутая Травина, жизнерадостная, с черными густыми волосами, карими глазами, была честной и правдивой женщиной. В 1941 году ей был 31 год. Требовательная и добрая, она сердцем понимала всю глубину ответственности за воспитание, быт и жизнь порученных ей девушек. Елена Петровна была мамой, она везла с собою восьмилетнюю дочурку Таню. По-матерински держала она своих воспитанниц тесной кучкой всегда рядом, и теперь в трюме баржи она рядышком устроила их на ночлег, а затем и сама устроилась ко сну на днище трюма, прижав к себе маленькую Танюшу.
Семейные офицеры, как могли, устроили жен и детей также на днище, используя собственные домашние вещи, взятые с собой навсегда из того, что было позволительно взять на транспорт. Это были такие вещи, которые можно было уместить в чемоданы. Конечно, для создания удобств семьям не было никаких условий. Естественно, отцы и матери отлично сознавали сложность военной обстановки, но никто не сетовал на неустроенность вынужденного путешествия. Успокаивала мысль о том, что переправа через Ладогу не займет много времени, что ночевать в таких плохих условиях предстоит лишь один раз.