Из «Тойоты» вышли человек в штатском, майор в форме ОМОНа и два бойца, вооруженных укороченными автоматами. Они поднялись по трапу и через несколько минут спустились по нему обратно, только теперь к ним присоединился еще один человек в штатском, а бойцы несли серый холщовый мешок, по виду достаточно тяжелый.
Все пятеро быстро сели в микроавтобус — майор на переднее место, рядом с водителем, одетым в такую же форму, а бойцы со штатскими разместились в салоне. Водитель сразу же завел двигатель, и микроавтобус подобно синему блестящему болиду рванул к стальным воротам — служебному входу и въезду. Ворота открыл сержант в обычной милицейской форме, но тоже вооруженный автоматом. Он проверил какое-то удостоверение, показанное ему майором, козырнул и пропустил микроавтобус.
Так буднично был принят миллион долларов, упакованных в серый холщовый мешок и предназначенный для местного отделения Центрального банка России.
У выезда из ворот микроавтобус поджидал его собрат, похожий на него, как две капли воды. Во второй «Тойоте» размещались трое бойцов и старший лейтенант.
Майор сделал старшему другой машины знак, понятный только им двоим, и «Тойоты» заспешили в сторону города, разгоняя сиренами недостаточно быстрые автомобили, затесавшиеся в левый ряд.
Примерно через пять минут после того, как «Тойоты» подкинули аэропорт, впереди замаячил ЗиЛ с надписью на борту «Люди». Майор, ехавший в передней «Тойоте» уже хотел было привычно сострить: «Какие же это люди, это солдаты», потому’ что под навесом сидели военнослужащие — видны были гимнастерки, ремни, а головы скрывал низко свисающий брезентовый полог.
Но сострить майор так и не успел, потому что ЗиЛ вдруг резко затормозил.
Грузовик развернуло, он перекрыл почти всю полосу, и только мастерство водителя «Тойоты» позволило ему избежать столкновения с ЗиЛом — он увел микроавтобус влево, на зеленый газон, разделяющий полосы дороги.
Майор в передней «Тойоте» заматерился, старший лейтенант во втором микроавтобусе этого сделать не успел: из кузова ЗиЛа хлестнула автоматная очередь, сразу выводя из игры и старшего лейтенанта и водителя.
Практически в ту же секунду были прострелены шины цервой «Тойоты», и она беспомощно остановилась посреди газона.
А еще через секунду на майора, водителя и пассажиров глянули в упор дула пяти автоматов, а вторая «Тойота», потерявшая управление и вылетевшая с трассы на правую обочину, была расстреляна из гранатомета.
На нападавших была форма солдат внутренних войск, а лица их скрывали черные маски, и майор, еще не осознал до конца, что же произошло, заорал на них:
— Да вы что, козлы гребаные!!!
Но, похоже, люди в масках, выпрыгнувшие из ЗиЛа, тоже не совсем контролировали ситуацию.
Ибо из невесть откуда взявшихся двух «Волг» и двух «Мерседесов» выскочили люди в бронежилетах и титановых шлемах-сферах — тоже, естественно, вооруженные.
— Бросай оружие! — последовала команда.
Это, скорее всего, относилось к «краснопогонникам», потому что один из них, ослушавшийся команды, был тут же прошит автоматной очередью. Остальные пятеро оружие бросили.
Люди в бронежилетах сноровисто уложили их лицом вниз на газон, заставив широко раскинуть ноги, столь же сноровисто обыскали, защелкнули на руках наручники и, рассовав их в подъехавшие — с неба, что ли, свалившееся?! — еще три «Волги» и в две машины, появившиеся раньше, укатили почти столь же быстро, как и появились.
Из «Мерседеса» вышел огромный мужчина — тоже в бронежилете, но без шлема, в маске, скрывавшей почти все лицо за исключением глаз.
— Натерпелся, майор? — мрачно спросил он у омоновца. — Спецназ КГБ, не ссы, теперь все в порядке. Не успели мы немного, еть его мать, дезориентировались, бля!
На следующий день в своей квартире был найден мертвым начальник отдела по расследованию убийств Управления уголовного розыска соседней области подполковник милиции Курков. Смерть наступила от огнестрельного ранения в голову. На табельном «Макарове» были обнаружены только отпечатки пальцев Куркова, что позволило сделать предположительное заключение о самоубийстве.
11
В офисе трастовой компании «Кредо» раздался телефонный звонок.
— Владимир Викторович, — сказал звонивший сразу после короткого «здрасте», — нам надо срочно встретиться и переговорить.
— Что за спешка такая, Виталий Петрович? — Мудров был спокоен.
— А ты не догадываешься?
— Ума не приложу, честно говоря.
— Хорошо, если есть, что прикладывать, — голос собеседника Мудрова звучал зло. — Короче, жду тебя завтра утром на своей даче. К девяти часам.
— Может быть, я к тебе домой подъеду? — теперь уже Мудров чувствовал беспокойство.
— Ни в коем случае! Этого сейчас только не хватало. И один приезжай, слышишь? Не вздумай эскорт с собой прихватывать!
— Да что все-таки случилось, Виталий Петрович? Объясни.
— Что я тебе по телефону буду объяснять? Это во-первых. А во-вторых — кончай прикидываться девочкой.
— Да никем я не прикидываюсь, — начал было Мудров, но собеседник резко прервал его:
— Все! Завтра в девять.
Мудров длинно выматерился. Потом он набрал номер, терпеливо дождался, когда на противоположном конце провода снимут трубку, и довольно спокойно сказал:
— Добрый вечер, Геннадий Трофимович. Как твое самочувствие в пятницу вечером? На рыбалку, говоришь, завтра собрался? Эх, нет ничего хуже, чем людей от дела отрывать. Надо к одному человеку завтра утром съездить. К большому человеку, Геннадий Трофимович. С тобой мне, ты ведь знаешь, как-то понадежнее. Я тебя попрошу, ты на своей машине подъедь ко мне домой завтра к восьми утра. Подбросишь меня. Геннадий Трофимович, не могу я по телефону все объяснять. Туда полчаса пути, не больше.
— Что это еще за Виталий Петрович? — Ненашев снял наушники.
— А фиг его знает, — Клюев почесал в затылке. — Да этo, наверное, и не важно. Мудров едет к нему от своего дома, ты же слыхал. Сядем ему на хвост, доберемся до места, а там уж посмотрим, кто это такой.
— Есть существенное замечание, — сказал Бирюков, — Если этот Виталий Петрович приказывает такому типу, как Мудров, значит, он при власти. Причем, в какой-то силовой структуре. А сие может иметь одно немаловажное последствие — охрану дачи. Или даже дачного поселка.
— Это верно, — согласился Клюев. — Надо звякнуть Епифанову, выяснить. Он наверняка может знать.
Они по-прежнему «кантовались» у Клюева в его «логове», хотя и Бирюков, и Ненашев успели посетить свои квартиры и нашли их в таком же состоянии, в котором и оставили. Не похоже было, что кто-то вообще проявлял к ним повышенное внимание.
— Может, показалось нам, а, мужики? — спросил Ненашев.
— Да уж, показалось, — Клюев пощупал заживший шрамик на брови. — Надо было, чтобы они и тебя поволтузили, тогда бы ты так не острил. Вы вот что — живите пока здесь. Береженного, как гласит перефразированная пословица, и пуля боится и штык не берет. Да и Алексеев пока не советовал.
— Да что твой Алексеев знает? — махнул рукой Ненашев. — Так, на всякий случай сказал, чтобы потом отметить: «А я ведь предупреждал». Третья неделя уже пошла.
— Благодарите Бога за то, что пока об этой хате знают только Епифанов да Алексеев, — наставительно сказал Клюев. — Если вдруг Мудров «вычислит», то сымитирует несчастный случай, причем даже утруждать себя не станет — в смысле правдоподобности. Так что уж сидите пока здесь, все меньше вероятности влипнуть в какую-нибудь задницу. А тебе, поручик, и вовсе прямой резон поближе к даме сердца находиться, — Клюев указал глазами на потолок.
Аргумент относительно минимального удаления от Анжелы на Ненашева подействовал. Он встретился с ней еще четыре раза на квартире родителей. Большего количества раз совпадения трех условий: отсутствия отца и матери и присутствия самой Анжелы — просто не получалось.