Когда к машине, в которой разместились продолжатели дела Штирлица и Абеля, направились двое крепких парней, воспаленные глаза и трехдневная щетина на лицах которых не позволяли отнести их к абстинентам и носителям хороших манер, наследники чекистов почувствовали себя неуютно.

— Ребята, — без обиняков и ненужного расшаркивания спросил один из небритых, — вы ведь вроде не наши, не местные?

— А в чем, собственно, дело? — «топтун» уже одним только тоном вопроса рассчитывал осадить зарвавшегося аборигена.

— А дело в том, что если вы здесь еще будете через три минуты, то будете в очень бледном виде.

— Слушай, мужик... — начал было один из топтунов.

— Я тебе не мужик, сука, — действительно, у человека, отсидевшего, «оттянувшего» два срока и во время обеих отсидок бывшего в «глухом отказе», причисление его к масти «мужиков», то есть беспрекословно подчиняющихся лагерной администрации, не может вызвать ничего, кроме сильного раздражения. «Топтун» этого как-то не учел. — Линяйте отсюда, пидоры, по-хорошему, пока вас просят.

В общем-то ситуацию эту создал Иванов, которому посчастливилось заметить вблизи от дома, где скрылся объект наблюдения иностранцев, одного из парней, в котором Иванов безошибочно разглядел человека тертого, жизнью битого, отчаянного, а при теперешней ситуации отчаянного втройне. Иванов шепнул этому человеку, что его тут пасут двое мусоров, а сам он прибыл сюда по неотложному делу — получить порцию «ширялова». Естественно, скромный «Вольво» Иванов на всякий случай поставил подальше — хотя сейчас на иномарках разъезжают и некоторые воры в законе, которым не положено иметь лишнего имущества, не говоря уже о роскоши, незнакомец мог оказаться человеком консервативных взглядов.

Незнакомец на сообщение Иванова отреагировал адекватно. Он прихватил кореша и пошел потолковать с волками позорными.

«Топтуны» тоже видели, кто стоит перед их автомобилем. но они сочли появление двоих блатных накладкой, неудачным совпадением и посему вознамерились осадить их, продемонстрировав табельное оружие. Но едва у них такое намерение синхронно возникло, как перед открытым окошком появился пистолет ТТ, почищенный, смазанный, явно в отличном рабочем состоянии.

— Линяйте, мусора поганые, больше я повторяться не стану, — физиономия у аборигена уже как-то нехорошо дергалась, так что «мусорам поганым» не оставалось иного выхода, кроме как позорно ретироваться.

А Иванов тем временем уже проник в тот самый подъезд, куда прошли мужчина и девушка. Мужчина уже поднял было руку, чтобы в очередной раз нажать на кнопку вызова лифта старой конструкции, в котором неизвестно кто катался между этажами, как удивленно замер: тип в маске, сделанной из вязаной шапочки путем прорезания в ней узкой щели для глаз, вооруженный пистолетом с глушителем на конце ствола, возник в створе двери подъезда.

Человек в маске решительно приказал свистящим шепотом:

— Руки вверх, лицом к стене! — И он махнул стволом пистолета, указывая на стену напротив двери лифтовой шахты. Мужчина и девушка повиновались. Человек в маске подошел к мужчине сзади и вроде бы не очень сильно тюкнул его рукояткой пистолета по затылку. Но даже этого слабого удара оказалось достаточно для того, чтобы мужчина осел, словно мешок, наполненный чем-то сыпучим. Девушка слабо вскрикнула.

А в это время лифт наконец-то пришел на первый этаж. Двери лифта раскрылись, из него высунулись было две бойких старушки, но, увидев маску, пистолет и лежащее тело, они в ужасе отпрянули внутрь кабины. У одной из них хватило решимости нажать на кнопку, и лифт, лязгнув дверями и натужно загудев, опять понес старушек вверх.

Человек в маске схватил девушку за плечо и, развернув ее лицом к выходу, приказал:

— Вперед, живо!

Та повиновалась. У выхода из подъезда человек в маске прошипел:

— Иди к серому «Вольво» и не вздумай оглядываться. Малейшее движение в сторону или даже поворот головы — и пуля будет у тебя в затылке.

Сказав это, он быстро сорвал с лица маску и спрятал пистолет в карман куртки. Когда девушка дошла до автомобиля, налетчик, немного обогнав ее, быстро открыл переднюю дверцу и затолкал девушку внутрь.

Затем Иванов — естественно, это мог быть только он — молниеносно обежал вокруг автомобиля, запрыгнул на место водителя и сказал уже поласковее:

— Будешь вести себя хорошо — все будет тип-топ.

Девушка открыла было рот, чтобы выразить свое мнение относительно создавшейся ситуации, но Иванов строго прервал ее:

— Не люблю болтливых!

Не позже, чем через полчаса он уже сдал пленницу Беклемишеву.

— Вот тебе красавица. Ее спутник, я думаю, не очень нас интересует?

— Верно думаешь, — кивнул Беклемишев. — В любом случае он нас интересует гораздо меньше, чем она. Шуму, надеюсь, не очень много поднял?

— Да нет, — пожал плечами Иванов. — Обычное вооруженное нападение, это даже и разбоем назвать нельзя. Минимум свидетелей, максимум согласия сторон.

Он очень жалел свою шапочку, которую пришлось разорвать. Кроме маски, в голову Иванову не пришла какая-либо еще импровизация.

— Послушайте, — заявила похищенная, — у вас могут быть очень крупные неприятности. Я иностранка.

— Это нам известно, — спокойно ответил Беклемишев. — А неприятностей больше будет у тебя — и очень скоро. Ведь ты же нашкодила в этом самом... Тмутараканске.

Бирюков появился около семи вечера.

— Привет, Кирилл, — устало произнес он, переступив порог квартиры Беклемишева. — Ни тебе суббот, ни тебе воскресений, ни тебе покоя от назойливых провинциалов.

— Не болтай, — добродушно прервал его Беклемишев. — Это и есть жизнь, как говорят у них. Выпить хочешь? Впрочем, лишний вопрос задаю. У меня нормальный бренди, без дураков. Красавицу сразу кликнуть?

— Потом, дай сначала отдышаться.

— И то дело. — Кирилл извлек из бара бутылку с бренди, стаканы, достал из холодильника тонко нарезанный лимон и красную рыбу, нарезанную такими же тонкими ломтиками.

— Давно ты ее... изловил? — тихо спросил Бирюков.

— Нет, часа в три пополудни. У них был самолет рейсом на семнадцать тридцать, сейчас самолет, как можешь догадаться, тю-тю. Никто никуда не полетел. Человек, который с нею был, не очень вам нужен, а? Мы его не стали задерживать.

— И правильно, с этой красавицей, небось, хлопот хватало: она шустрая и хитрая сверх меры.

— Да? — Кирилл несколько удивился. — Я вроде не заметил.

— Пока не заметил. Ладно, давай ее сюда.

— Это можно, — Беклемишев поднялся, прошел в комнату поменьше, которая у него выполняла одновременно функцию кабинета и спальни. — Выходи, деточка, с тобой поговорить хотят.

Девичий голос ответил нечто неразборчивое.

— Ты злоупотребляешь не только моим гостеприимством, но и моей добротой, — забубнил Беклемишев. — Там за тобой приехали, я говорю.

— Никто за мной не мог приехать, — уже погромче сказала девушка.

— Мог, — Бирюков появился в двери. Девушка бросила на него затравленный взгляд и отвела глаза, сразу уставившись в пол.

— Мы ведь очень давно не общались, — сказал Бирюков. — Аж со вчерашнего утра, а ты мне вроде бы и не рада. И хочстся мне знать одну вещь: твой синяк на скуле — это такой искусный грим был или ты сейчас его запудрила? Высший класс маскировки, ничего не скажешь. Ладно, перейдем сразу к главному: Кристина где?

— Я не знаю.

— Но она еще здесь, в России?

— Наверное.

— Послушай, тебя на самом деле Галиной зовут?

— Да.

— А я думал, что и это имя ненастоящее, для маскировки.

— Что вам от меня нужно? Для чего вы меня здесь держите?

— Резонный вопрос. Но тебе и ответ наверняка известен. Мы тебя будем держать до тех пор, пока я не найду Кристину.

— Если вы считаете, что это вам поможет...

— Послушай, Галина, ты даже по мелочам наделала мне достаточно много пакостей. Твои действия здесь, в России, подпадают сразу под несколько статей Уголовного кодекса — слыхала про такой? Такую мелочь, как хулиганство и мошенничество мы отбросим, но уж соучастие в похищении — это достаточно серьезно. А твое соучастие в похищении Кристины можно считать доказанным. Так что при желании я могу тебя задержать в этой стране года на два по меньшей мере. Ты и твои сообщники натворили здесь много дел. Из-за тебя вчера погиб человек.