Поэтому иногда нужно уметь смирить гордость и принять искреннюю помощь - вместо того, чтобы принципиально катиться вниз по наклонной до самого дна.
Стефан резко ссутулился и опустил голову, не в силах терпеть больше этот чистый зеленый взгляд.
- Благодарю, Серафим.
***
И всё равно не вязалось.
Что-то было не так, найденных кусков мозаики явно не хватало, чтобы сложиться в более-менее понятную картинку. Если украденный шерл был заменен на копию, почему же она не была до сих пор найдена? Ведь Кристофер ничего не сказал о ней, а эта информация могла помочь в поисках. Или просто решил, что это не его ума дело? И почему погибший сын лорда схватил чужой подлинный перстень, не удовлетворившись подделкой? Судя по тому, что знал ювелир, Эдгар едва ли мог отличить настоящий камень от искусственного. Если же он заподозрил подвох, почему не сообщил отцу?
- Простите, сэр, но эта информация конфиденциальна, - строго ответил служащий - пожилой, начинающий лысеть мужчина.
Себастьян молча отогнул край воротника, непринужденно демонстрируя не раз выручавшую серебряную змею. Он ничего не собирался объяснять - знак инквизитора сам говорит за себя. Конечно, рискованно вот так, во всегда людном помещении городского вокзала, разыгрывать подобный спектакль, но, говорят, смелость города берет. И вообще, прятаться лучше всего на виду, это всякий знает. Однако частенько он в последнее время эксплуатирует образ инквизитора.
- Но, конечно, она не под грифом “Совершенно секретно”, - уже уступчивее проговорил мужчина, внимательно вглядываясь в лицо ювелира, будто пытаясь запомнить каждую черту.- Одну минуту, сейчас посмотрю в регистрационной книге.
Себастьян не проронил ни звука, являя совершенное безразличие к происходящему вокруг. Мельтешили люди, приезжающие, уезжающие, провожающие, опаздывающие. Лениво поглядывая по сторонам, вальяжно прогуливались охранники. В углу сидела парочка нищих, отстегивающих администрации процент с выручки за возможность попрошайничать в таком хлебном месте. Впрочем, сидели они тихо, культурно и никому не мешали. Торговцы наркотиками профессионально сливались с общей массой, хищно выискивая потенциальных клиентов, но опытный взгляд ювелира безошибочно определял их. Этот товар был низкого сорта и качества, опасен для здоровья и даже жизни: от употребления грязного нерафинированного сырья, да еще и с примесями непонятного происхождения нередки случаи смертельных исходов. Зато дешевизна его неминуемо помогала находить покупателя, особенно среди неискушенных приезжих, у которых от здешних соблазнов и небывалых вольностей разбегались глаза.
Ледум был городом современных нравов, не знающим косности, ограничений и запретов. Здесь было разрешено всё, с чего уплачивался налог в казну. Приезжие валом валили в город, мечтая окунуться в атмосферу вседозволенности и новых ощущений, кто-то на время, а кто-то - надеясь остаться навсегда. Но не все мечты сбывались здесь, по крайней мере, в том виде, в каком представлялись изначально. Город затягивал, как хищная воронка водоворота, и выбраться на поверхность удавалось только действительно сильным пловцам. Себастьян с сожалением поглядел на пестрый рядок откровенно одетых людей, обреченно прислонившихся к стенке у самого входа. Вокзальные проститутки обоих полов, некоторые совсем юные, почти дети, - самый низший сорт торговцев собственным телом. Свободная любовь, бывшая частью официальной идеологии Ледума, привлекала многих. Жадный, ненасытный молох города перемолол их и выплюнул, даже не заметив, как под стальными жвальнями хрустнули и сломались хрупкие человеческие судьбы…
- Вот, нашел. Некто господин Стефан, прибывал к нам из Аманиты на две недели, на этот срок арендовал багажную ячейку.
Себастьян готов был расхохотаться в лицо служащему, но, конечно, не стал этого делать. Логично, ничего не скажешь. А чего он, собственно, ожидал? Что преступник любезно оставит ему своё имя и координаты, а лучше - сам украденный шерл? Что ж, в этот раз не повезло.
- Благодарю за содействие, - отчеканил он условную фразу и отвернулся, намереваясь уйти.
Еще и на этом, в том числе, базировалось противостояние между городами - Аманитой и Ледумом, который многие называли второй столицей. В Аманите были сильны традиции, строгие нормы морали и культ семьи. Даже Церковь сохранила там своё последнее прибежище и до сих пор освящала браки, узы которых по-прежнему считались нерушимыми. Общественное мнение зорко следило за нравственными устоями, оберегая их от падения, и жестоко порицало всякое недопустимое поведение.
В Ледуме смеялись над церемонностью и чопорностью столицы, а в Аманите презрительно именовали Ледум городом греха.
На самом же деле, это были только знамена, пафосные символы. Костры, ярко горящие в ночи и манящие орды глупых мотыльков. Всё было не так однозначно: и в одном, и в другом случае имелись исключения из правил и то, что было скрыто за внешним фасадом.
Выбор тут - дело вкуса, не более.
- Одну минуту, господин инквизитор, - неожиданно окликнул его мужчина. - Я хотел бы записать номер вашей фибулы, если не возражаете.
- Да, конечно, - совершенно спокойно отозвался Себастьян, внутренне костеря себя за медлительность. Непростительную медлительность, грозящую ненужными осложнениями.
Нужно было исчезнуть незаметно, пока служащий не опомнится. Но сейчас уже ничего не попишешь - отказать он не мог. Инквизиция проявляла пытливый интерес к действиям, совершаемым своими адептами, и осуществляла строгий контроль. Поэтому всякий мог попросить номер фибулы, чтобы потом сообщить об инциденте в городское отделение святой службы, если возникли хоть какие-то сомнения в правомерности и необходимости действий инквизитора. Надо же, какие сознательные граждане эти работники вокзала, - бдят, не зная отдыха. Местные инквизиторы, несомненно, заинтересуются фактом нелегального использования служебных полномочий давно умершего собрата и начнут, а вернее, возобновят старое расследование.
Этого только не хватало.
Серафим грустно покачал головой, выходя на привокзальную площадь, и глубоко вдохнул тяжелый влажный воздух. Придется, видимо, распрощаться с приметной фибулой, не раз выручавшей в трудную минуту. И так ювелир тянул до последнего: однажды она уже была засвечена здесь, в Ледуме, когда потребовалось незаконно добыть сведения. Большим риском было вновь пытаться использовать её. Он проявил неосмотрительность, необоснованную беспечность, и, к тому же, ничего не выяснил. Как-то несчастливо начинается всё это дело с шерлом.
Как бы то ни было, а ничего не поделать: Себастьян с сожалением отцепил фибулу и незаметно выбросил её в одну из стоящих тут же урн для мусора. Вряд ли кто-нибудь найдет её здесь.
Дождь наконец прекратился, и наступило практически полное безветрие, что было очень кстати: в Ледум как раз прибывал крупный торговый дирижабль. Сигарообразный летательный объект величаво парил в небе, зависнув над установленным местом посадки, и начал медленно терять высоту. Снижался он практически вертикально, что говорило о высоком профессионализме и опытности команды. Ожидающие внизу работники вокзала готовились принять сброшенные с дирижабля канаты и оперативно привязать их к специальным мачтам, чтобы потом притянуть воздушное судно как можно ближе к земле для разгрузки и последующей погрузки.
С естественным удовлетворением Себастьян следил за синхронными, слаженными действиями людей, прокручивая в голове и без жалости отбрасывая варианты дальнейших действий. Все они казались непригодными. Время шло, а дело только запутывалось и усложнялось.
Глава 5
В задумчивости лорд Эдвард рассматривал серебряный перстень, лежащий перед ним на декоративном подносе. По большому счету, разглядывать-то тут было нечего: перстень был как две капли воды похож на его собственные “Глаза Дракона”… но только внешне. Внутренняя сущность камня была иной: простая стекляшка, не обладающая никакой особенной энергетикой. Подделка. Пустышка, которой не обмануть ни одного мало-мальски способного мага.