Где и когда мы учим ребят умению строить человеческие отношения? Прежде всего в семье, на примере родителей. Любят, уважают друг друга отец и мать, это и для детей на всю жизнь становится эталоном их собственного поведения в семье.

Огромную роль в воспитании чувств играет и литература. Разве мы не учимся любви, когда читаем романы? Художественные произведения открывают перед нами во всей полноте тонкий и сложный мир человеческих чувств. И очень жаль, если в школе, где уже с восьмого класса «проходят» такие творения, как «Евгений Онегин», «Гроза», с учениками не поговорят о любви ни по программе, ни по учебнику.

Белинский говорил, что «ни один из русских поэтов не может быть столько, как Пушкин, воспитателем юношества, образователем юного чувства».

Толстой восхищался тем, как Пушкин просто и поэтично писал о самом сокровенном.

Но даже в старших классах школы беседа о любви должна быть «введением не в физиологию чувства, а в его психологию и этику».

Порой нас удивляет и возмущает, почему в зале кино во время демонстрации какого-нибудь фильма молодёжь гогочет в самых неподходящих местах. Писатель Лев Кассиль в своей статье «Размоложенные» привёл такой пример.

В театре шла «Анна Каренина». В сцене, когда умирающая Анна просит мужа: «Открой ему лицо! Я хочу его видеть!» – и тот, взяв руки Вронского, отводит их от лица, «ужасного по выражению страдания и стыда», в зале раздаётся возглас:

– Хо-хо! Вот так влип!

В сцене, потрясавшей миллионы читателей во всём мире, два пошляка не увидели ничего, кроме адюльтерного анекдота.

Нет, мало мы говорим с молодёжью о красоте человеческих чувств и отношений!

Любви надо учить. Может быть, это звучит и парадоксально, но это так. Любовь – чувство, а чувства надо воспитывать. Почему бы на лекциях и докладах «О любви и дружбе», где много говорится о дружбе и скороговоркой, стыдливо – о любви, в полный голос не сказать о красоте и поэзии любовных взаимоотношений!

Ведь встречаются ещё циники, которые, презрительно сплёвывая, проповедуют юнцам:

– Любовь, томление, робость, ожидание… Всё это чепуха! Старина-матушка. Все гораздо проще…

И что обидно, настроения эти порой находят отклик в сердцах и неплохих в основе своей ребят. Я знаю хорошую семью, честную, трудолюбивую, в которой сын зая вил, что намерен жениться. И жениться на девушке, с которой и месяца не был знаком. Он и слышать не хотел, чтобы отложить свадьбу на какой-то срок:

– Мне некогда за девушкой ухаживать… Родители были ошеломлены, озадачены. Им не по душе пришлась эта «трезвость» сына.

– Эх, обкрадываете вы себя! – с сожалением сказал отец. – Я помню, как твоя мать была моей невестой. Счастливее меня человека на свете не было. Я как на крыльях летал. Стихи сочинял. А на неё, на невесту свою, как на чудо смотрел: вот она встала, улыбнулась, рукой взмахнула, глянула на меня… Невеста… Слово-то какое! Так и кажется, что в руках у тебя букет черёмухи чистой, прохладной, с чуть горьковатым запахом…

– А, сантименты все это! – нетерпеливо перебил сын. – В наш деловой век…

Да, век наш деловой. Но значит ли это, что любовь наша должна быть без поэзии?

У нашей Лиды уже есть поклонники. Но меняются они довольно часто. В прошлом году у неё было увлечение студентом-старшекурсником с физико-математического факультета. То и дело мы слышали от неё: «Борис обещал исправить приёмник!», «Мы с Борей идём в театр!»

Как-то через несколько дней после Нового года, который Лида встречала с Борисом и его друзьями, она попросила у меня три рубля.

– Зачем тебе?

– Уплатить Борису за карточки.

– Какие карточки?

– Разве я не говорила тебе, мама? Борис снимал нас, всю компанию, когда мы встречали Новый год, и теперь собирает деньги.

– Ну, милая моя, это уж последнее дело – зарабатывать на своих товарищах! Он мог просто подарить вам снимки. Неужели ты не находишь в этом ничего странного?

– Нет, мама. Ведь он учится только на стипендию…

– Всё равно это некрасиво.

Прошло с полчаса. Лида, которая, казалось, внимательно читала книгу, закрыла её и, задумчиво глядя перед собой, сказала:

– А пожалуй, ты, мама, права… Борис действительно не должен был делать этого…

Больше о Борисе мы от Лиды не слышали.

Сейчас у неё новый поклонник, её однокурсник Костя Щ. Ничего не скажешь, видный парень, высокий, стройный, успел уже отслужить в армии. Но меня настораживает его красивое лицо неотразимого сердцееда. И я всегда неспокойна, когда они уходят в кино. К счастью, теперь, кажется, у меня не будет оснований волноваться за Лиду. Вчера, готовясь к экзамену по ботанике, она спохватилась, что свою тетрадь с лекциями отдала Щ.

– Валя! Сходи, пожалуйста, в общежитие, к Косте…

– Не пойду! – ответил Валя, нетерпеливо дёрнув плечом; ему жаль было оторваться от интересной книги.

– Ну что тебе стоит перейти дорогу?! – умоляла Лида.

Кончилось тем, что Валя с досадой захлопнул книгу и пошёл в студенческое общежитие за тетрадью. Вернулся он с пустыми руками.

– Лид! Костя велел тебе сказать, чтобы ты сама пришла за тетрадкой. Он сейчас в комнате один…

– Это ещё что такое?! – строго спросила я Лиду.

– Не знаю, мама… – растерянно ответила она и покраснела.

– Мне кажется, тебе от этого молодца следует держаться подальше. Я лично такое приглашение сочла бы оскорблением для девушки.

– Да, мама, конечно. Я и не подумаю пойти… Вечером Щ. сам принёс тетрадь с лекциями, но Лида к нему даже и не вышла. Теперь она за версту будет обходить его. Уж я-то свою Лиду знаю!

Когда ребёнок спрашивает: «Мама, откуда дети берутся?», «Откуда я взялся?» – мать в большинстве случаев считает своим долгом ответить: «В игрушечном магазине купили, деточка!»

Сочиняется целая история о том, как папа с мамой пошли в магазин, как долго они выбирали и наконец выбрали самого лучшего мальчика или самую лучшую девочку. В других случаях папа с мамой находят крошку в грядках капусты, в третьих – детей подкидывают, в четвёртых – их приносит аист…

Вероятно, в помощь этим папам и мамам в витрине одного из детских магазинов города была сооружена такая экспозиция: летящий аист несёт в клюве запелёнатого младенца. С каким удовольствием мамы, наклонясь к малышам, шептали: «И тебя так же птичка принесла!»

К чему эта ложь? Какой ребёнок верит ей дольше шести-семи лет? А крушение этой веры разве не мучительно для ребёнка? Разве оно не поколеблет авторитета матери?

Я никогда не сочиняла своим детям сказок о деторождении. Даже трёхлетняя Оля знала, что, прежде чем появиться на свет, она была у мамы в животике. И дети не стали от этого безнравственнее!

Каждый раз, когда я ждала следующего ребёнка, дети с нетерпением ожидали его появления на свет и прини мали самое деятельное участие в приготовлении приданого ребёнку. Я помню, Лида сшила чепчик и была очень горда, когда он пригодился Оле.

Детей не сразу заинтересовывал вопрос, как появляется на свет ребёнок. Этот вопрос у них возник значительно позже, и мой ответ: «Открывается живот» – вполне удовлетворил их.

Я убеждена, что в объяснении любого «щекотливого» вопроса всегда можно найти такие слова, которые вполне исчерпают любознательность ребёнка и ни в коей мере не исказят правды. Не помню, кто сказал, что истинное целомудрие не в неведении, а в правильном отношении к вопросам пола. Я тоже так думаю. Но не все согласны с этим.

Однажды ко мне пришла жена одного из преподавателей университета крайне взволнованная.

– Мария Васильевна! Вы подумайте только! – сказала она. – Приходит домой Люсенька и спрашивает: «Мамочка, правда, ты Меня купила в магазине?» Говорю: «Да, детка!» «А Оля говорит, что я сидела у тебя в животике!» Вы представляете, Мария Васильевна, меня точно кипятком обдало. Ну кто мог сообщить вашей крошке такую гадость?! Кто просветил её?!

Все поведение женщины выражало такой гнев, такую решимость во что бы то ни стало найти источник тлетворного влияния на детей, что я невольно улыбнулась, хотя момент для этой улыбки был не совсем подходящий.