Вернувшись в квартиру, она начинает готовиться к вечеринке Марко. Ехать к нему собирается на велосипеде, теплая погода позволяет надеть черные шелковые шортики и белую блузку. Воротник, пожалуй, нужно раскрыть пошире. Посмотрев на себя в зеркало, она замечает, что стала очень похожа на Луизу Брукс в ее знаменитом морском костюме. Она открывает ноутбук, чтобы найти фотографию Луизы. Долго искать не приходится. Вот она, выглядит точно так же, как сама Валентина сегодня. Луиза Брукс была бунтаркой, и ее свободолюбие стоило ей ни много ни мало карьеры в Голливуде. Однако Валентина не перестает восхищаться ею. Она была не только актрисой, но и борцом за сексуальную свободу женщин в двадцатых-тридцатых годах. С тех пор прошло уже почти девяносто лет, а женщинам и сейчас зачастую приходится сталкиваться с подобными предрассудками. Быть может, поэтому мать иногда бывает такой жесткой? В шестидесятых у нее, вероятно, могли быть идеальные отношения с отцом Валентины, совершенный баланс свободы и зависимости, однако что-то пошло не так. Может, отец начал осуждать поступки матери. Оказался не таким уж свободным, каким себя мнил? Валентина не знала. Обсуждать тему мать упорно отказывается, что приводит дочь в бешенство. Этот человек, может, и бросил мать, но он ведь остался отцом Валентины. Ее с Маттиа он, собственно, тоже бросил. Однако разве они не имеют права хотя бы знать, жив он или нет? Правда, Маттиа всегда говорит, что ему наплевать, и саму Валентину что-то всегда останавливало, не давало заняться поисками. Страх, предполагает она. Страх душевной боли.

К тому времени, когда она приезжает к Марко, вечеринка уже идет полным ходом.

— Валентина! — выкрикивает Марко, завидев ее. Глаза его уже блестят от выпитого вина. — Потрясающе выглядишь! Где ты нашла такие шмотки? Это что, винтаж?

— Да, это винтаж, — говорит Валентина, пока он ведет ее, подхватив под руку, в гостиную. — Мне сегодня прислали целый пакет старой одежды, принадлежавшей моей прабабушке.

— Dio mio!— Марко выглядит так, будто сейчас грохнется в обморок от восторга. — Когда можно к тебе зайти?

В одной руке Валентина держит бокал красного вина, между пальцами второй зажата сигарета. Вообще-то, она не курит, но под хороший напиток изредка позволяет себе эту роскошь. Комната Марко наполнена густым дымом. К сожалению, оказалось, что он пригласил и любителей травки. Валентина никогда не понимала, что такого находит в марихуане большинство молодых миланцев ее возраста. Многие из них даже сами ее выращивают и относятся к этому процессу, как к своего рода искусству. В том, чтобы курить травку, Валентина не видит ничего плохого, но вот для того, чтобы «улететь» (если ее курят ради этого), ей никакая травка не нужна. Наркотики, в общем, Валентину не интересуют, сны у нее и так достаточно психоделические. Если кто-то желает принимать наркотики, это его дело, но если все вокруг курят травку, вечеринка становится скучноватой, да и круг разговоров значительно сужается.

Она идет мимо отдыхающих курильщиков, кто-то зовет ее, предлагает косячок, но Валентина вежливо качает головой и выходит на террасу. Куда подевался Марко? Ей хочется рассказать ему о костюмах своей прабабушки. Может, он приехал бы завтра, они могли бы вместе их примерить. Она поговорила бы с ним о Тео. Из всех ее друзей, пожалуй, лишь Марко способен понять, что она чувствует. Возможно, она даже могла бы рассказать ему о Темной Комнате. Интересно, он знает, что это такое?

Она открывает раздвижную дверь в небольшой дворик, расположенный за домом Марко. После задымленной комнаты приятно вдохнуть кислорода. Она выходит во двор, чтобы докурить сигарету, и ставит бокал на ободок пустого цветочного горшка.

— Огоньку не найдется?

«Господи, что за банальная фраза?» — думает Валентина, поворачиваясь на голос. За ее спиной стоит мужчина. Его лицо ей кажется смутно знакомым. Очевидно, она видела его когда-то у Марко.

— Конечно. — Валентина достает зажигалку из кармана шортов и подходит к нему. Одной рукой он берется за ее запястье, а второй прикрывает огонь, хотя ветра нет. Некоторое время она смотрит ему в глаза, потом отступает. Какие длинные у него ресницы. Прямо женские, хотя само лицо довольно угловатое, даже грубое. Еще он очень высок и широк в плечах. По тому, как он глядит на нее, она сразу понимает, что он не гей.

— Мне нравится ваш наряд, — говорит мужчина, окидывая ее любопытным взглядом.

Валентина инстинктивно тянет вниз черные шорты, задравшиеся вверх по бедрам. Наверное, видок у нее довольно провокационный, думает она, хотя это ведь вечеринка Марко и здесь все одеваются ярко. Правда, этот мужчина выглядит достаточно обыденно в голубых джинсах и белой рубашке в синюю полоску.

— Так как вы познакомились с Марко? — спрашивает она, оставляя без внимания его замечание.

— Да так, пересекались пару раз, — неопределенно отвечает он, выпуская дым.

— Вы тоже связаны с модой? — спрашивает она.

Коротко хохотнув, мужчина отвечает:

— Я похож на человека из мира моды?

— Нет. — Валентина неожиданно раздраженно тушит сигарету, берет бокал и хочет уйти, но незнакомец загораживает ей дорогу к двери.

— Позвольте пройти, — говорит она, пытаясь протиснуться мимо, но он двигается слишком медленно, из-за чего ей приходится слегка подтолкнуть его. В результате она расплескивает из бокала вино, по счастью, не на шелковую блузку прабабушки, а прямо на грудь мужчины.

— Ой, — восклицает она, немного сконфуженно. — Извините. Но вы не отошли.

— Я не сообразил, что вы так спешите убраться от меня подальше.

— Нет… Я просто замерзла… Послушайте, может, снимете рубашку? Я могу принести соль из кухни, мы бы попробовали вывести пятно.

Мужчина улыбается, впрочем, не особенно дружелюбно.

— Конечно. — Он расстегивает и снимает рубашку. Кожа у него оказывается очень бледной, почти такой же, как у нее. Тело полностью лишено волос, но грудь широкая, мужская. Он вручает ей рубашку.

— Можете замочить в ванне, — прищурившись, советует он.

Вдруг в голове у нее вспыхивает картинка: она лежит в горячей ванне в облаке пара, а он смотрит на нее, обнаженную.

— Ладно. Пойду замочу, — говорит она и снова порывается пройти мимо него.

— Не могли бы вы сперва ответить на один вопрос? — произносит он, поймав ее руку.

Она отталкивает его.

— Что? — резко бросает она, больше всего сейчас ей хочется послать его куда подальше.

— Как может мужчина уехать на неделю, оставив свою девушку одну и даже ничего не объяснив ей?

Она замирает и смотрит прямо ему в лицо. Кто он? Какой-то помощник Гарелли?

— Вас это не касается.

Он делает шаг к ней и оказывается так близко, что она чувствует, как его грудь прикоснулась к ее соскам под тонкой шелковой блузкой.

— К сожалению, касается, Валентина.

Откуда он знает ее имя? Откуда знает, что ей не известно, где находится Тео? По ее спине опускается холодок. Он стоит так близко, что Валентина чувствует его запах, аромат дурманящей мужской сексуальности. Несмотря на его грубость и ее страх, этот мужчина слегка возбуждает ее. Он наклоняется к ней так, что его губы чуть не касаются ее кожи.

— Он оставил вас мне, Валентина. И я не могу понять почему.

— Кто вы? — шепотом произносит она, чувствуя, как его длинные ресницы крылышками бабочки щекочут ей щеки.

— Я настоящий, Валентина, и это все, что вам нужно знать.

Он обхватывает ее рукой за талию и с силой притягивает к себе, она едва не падает. Он целует Валентину с таким бешеным напором, что прокусывает ей нижнюю губу, и она чувствует вкус крови. Собрав все силы, она отталкивает его и с размаху бьет по щеке, но он как ни в чем не бывало усмехается. Не найдя что сказать, прежде чем он успевает еще раз к ней дотронуться, она бежит в квартиру Марко, мимо расслабленных курильщиков, взлетает по лестнице вверх, врывается в ванную и захлопывает за собой дверь. Привалившись к двери спиной, тяжело дышит. Потом подходит к зеркалу и рассматривает кровь на губе и горящие щеки. Она не похожа на Валентину. Она смотрит на себя в замешательстве и вдруг замечает, что все еще держит его облитую вином рубашку. Она подносит ее к лицу и вдыхает запах. Он настолько силен, что ей едва не становится дурно. Валентина швыряет рубашку в дальний угол, пускает холодную воду и плещет себе в лицо, как будто пытаясь себя отрезвить. Но не так уж много вина она выпила.