В XII веке войны коммун привели к выделению сильнейших, "знатных", городов, подчинивших себе мелкие коммуны и обширные сельские районы. На севере такими городами были Милан, Парма, Генуя, в Средней Италии – Флоренция, Болонья, Пиза. Но войны продолжались и побеждённые города обращались к императорам с жалобами на победителей, с просьбами восстановить справедливость и имперский порядок. Императоры были бессильны что-либо сделать; после позора Каноссы они утратили власть над германскими герцогами, и у них не было ни армии, ни денег. Герцоги выбирали императоров из своей среды и единственное, на что могли твёрдо рассчитывать эти выборные вожди – это на силы своего герцогства. В 1152 году престол "Священной Римской Империи" достался швабскому герцогу Фридриху Барбароссе, знаменитому рыцарю, всегда сражавшемуся в первых рядах, победителю всех турниров и покорителю дамских сердец. Барбаросса жил воспоминаниями об Оттоне Великом и славе былой Империи; он поклялся восстановить её во всей силе и первым делом объявил о всеобщем мире – о том, что его вассалы не имеют права сражаться между собой. В 1154 году он прибыл в Италию, выставил на Ронкальском поле свой щит и стал принимать жалобы от вассалов. Многие жаловались на Милан: миланцы жестоко обходились с соседями, разрушая до основания их города. Император призвал на помощь германских князей и, через четыре года вернувшись с большой армией, осадил Милан; миланцы испугались и вскоре капитулировали; вслед за ними сдались и другие непокорные коммуны. Император назначил в города своих наместников, но, как только они приступили к сбору налогов, Милан снова восстал. Собрав войска, Фридрих в 1161 году снова перешёл Альпы и осадил непокорный город; к императорским войскам присоединились ополчения враждебных Милану соседних городов. Осада продолжалась полгода, в Милане свирепствовал голод; наконец, миланцы сдались и вышли из ворот в одежде кающихся, босые, с верёвками на шее, с головами, посыпанными пеплом, и с горящими свечами в руках. Фридрих Барбаросса помиловал сдавшихся, но приказал разрушить Милан и, в знак проклятия, провести по развалинам плужную борозду. "Милан должен осушить ту чашу скорби, которую он готовил для других", – сказал Барбаросса.

Однако торжество императора оказалось преждевременным и недолгим. Папа Александр III не мог допустить возрождения Империи, он отлучил Фридриха от церкви и призвал его подданных к мятежу. Города Италии вновь восстали и объединились в Ломбардскую лигу, соседи примирились с миланцами и помогли им восстановить городские стены. В Германии тоже начались смуты, и прошло много лет, прежде чем Барбаросса смог собрать небольшую армию и вернуться в Италию. В мае 1176 года он встретился с ломбардскими рыцарями при Леньяно – и был наголову разбит, потерял всё своё войско, и сам чудом выбрался из страшной сечи. Итальянские города отстояли свою свободу. В следующем году императору пришлось пережить новую Каноссу: чтобы добиться снятия отлучения, он поцеловал ноги Александра III на паперти собора Святого Марка в Венеции. Было что-то символическое в том, что это произошло именно в Венеции: император, олицетворявший собой прошлое, мог видеть перед собой будущее. Сидя у ног папы, он видел перед собой многолюдный город, кварталы каменных домов, купеческие дворцы и корабли в порту. Мир деревень, рыцарей и замков уступал дорогу новому миру городов, торговли и ремёсел. В конце концов, это должно было произойти – должен был настать момент, когда демографическое давление достигнет невидимой грани и начнётся Сжатие. На глазах Барбароссы начиналась новая эпоха, эпоха, которая породит новую цивилизацию, новую революцию и новых самодержавных монархов. Но всё это должно было случиться через столетие – а пока императору оставалось поддерживать стремя лошади, на которой сидел папа, и с удивлением разглядывать этот новый мир.

Законы истории всемогущи, как законы природы: вслед за зимой наступает весна и лето, вслед за веками варварства приходит возрождение и расцвет. Как бы ни сеяли варвары разрушение и смерть, всё равно природа берёт своё, и с течением веков население начинает расти; крестьяне принимаются отвоёвывать пашню у девственных лесов и топких болот – но земли всё равно не хватает. Начинается Сжатие, появляются безземельные бедняки, готовые работать за кусок хлеба – и рабство становится ненужным; сеньоры позволяют сервам выкупать свои повинности и уходить на четыре стороны. Те, кто не нашёл работы в деревне, идут в города и становятся ремесленниками; города начинают быстро расти, дома становятся всё выше и всё теснее прижимаются друг к другу, а за пределами городских стен возникают ремесленные предместья. Ремесленники конкурируют между собой и, чтобы не допустить в свою среду новичков, организуются в цехи; члены цеха – это уважаемые мастера, они договариваются между собой о ценах, количестве и качестве товара, и о числе подмастерьев-учеников. Каждый цех имеет своего святого покровителя, свою церковь, где он собирается обсуждать дела, свои праздники, свою казну и своё знамя, под которым выступает цеховое ополчение.

В начале XIII века власть в городе принадлежала заносчивым рыцарям, "нобилям", для которых смысл жизни состоял в войне – между собой или с соседними городами. Нобили строили укреплённые дворцы с башнями и разъезжали по городу в пышных одеждах, соревнуясь друг с другом в роскоши и размерах вооружённой свиты. В городской округе они владели замками и поместьями с сотнями и тысячами крестьян, рабов-сервов и подневольных крестьян-колонов. Знатные кланы ненавидели друг друга и с незапамятных времён вели кровные счёты – как Монтекки и Капулетти в Вероне:

В своей кровной вражде одни рыцарские кланы призывали на помощь императора, а другие – папу, и вся Италия делилась на два лагеря – сторонников императора и сторонников папы, "гибеллинов" и "гвельфов". Императором в то время был Фридрих II (1212-50), внук Барбароссы, унаследовавший от отца германские владения, а от матери – норманнское королевство в Южной Италии. Власть императора в Германии была призрачной, и Фридрих предпочитал жить на Сицилии, лишь недавно отвоёванной у арабов. Он подражал арабским халифам, окружил себя восточной роскошью, учёными и поэтами – и сам сочинял стихи; он знал пять языков, в том числе и арабский. По примеру своего деда Фридрих II пытался подчинить итальянские коммуны – но добился лишь того, что папа отлучил его от церкви и провозгласил против него крестовый поход. В конце концов, после смерти Фридриха Южная Италия была завоёвана крестоносцами, которых возглавлял брат французского короля Карл Анжуйский.

В середине XIII века в бесконечную войну гибеллинов и гвельфов внезапно вмешалась новая сила – окрепшие цеховые ополчения. Время шло, ремесленные предместья росли, и никто не мог обещать, что ремесленники будут и дальше терпеть поборы и произвол рыцарей. Рыцарские кланы сами вовлекали ремесленников в борьбу, и настал момент, когда они ощутили на себе силу цехов. Цеховые ополчения обычно выступали на стороне гвельфов и изгоняли гибеллинов – а затем забирали власть в свои руки. Надменные нобили с удивлением увидели с башен своих дворцов вышедший на площадь вооружённый народ: расшитые цеховые знамена, море копий и направленные на дворец катапульты. "Comune del popolo! – кричала толпа. – Коммуна народа!" В 1240 году "пополаны" победили в Милане; в 1250 – во Флоренции, а затем революция, как пожар, охватила всю Северную Италию.