250 То, что желал ты узнать, ясно ты видишь уже.
Любит ведь жен моя мать, любят мать мою римские жены:
Вот почему эту честь мне вместе с ней воздают».
Чтите богиню цветами! Цветы желанны богине!
Нежным цветочным венком все обвивайте чело.
255 Так говорите: «Ты нам, Луцина, свет жизни открыла»,[391]
Так умоляйте: «Ты нам муки родов облегчи».
А коль беременна ты, умоляй, волоса распустивши:
«Дай мне без боли родить плод мой, что я понесла».
Кто мне расскажет теперь, почему, Мамурия славя,
260 Марса божественный щит Салии с пеньем несут?[392]
Нимфа, хранящая пруд и рощу Дианы, поведай!
Нимфа, Нумы жена, к действам твоим я пришел.
В доле Ариции есть укрытое лесом тенистым
Озеро, с древних времен бывшее местом святым.[393]
265 В нем сокрыт Ипполит, вожжами растерзанный коней,[394] —
Ныне туда никаким доступа нет лошадям.
Вдоль загородок висят, закрывая повсюду их, ленты,
И благодарность богам доски гласят со стены.
Факелы жены в венках за своих исполненье желаний
270 Часто приносят сюда, в городе их запалив.
Беглые царствуют здесь, предшественников убивая,
А победивший царя также бывает убит.
Ключ, еле слышно журча, каменистым руслом убегает;
Часто я пил из него, только по малым глоткам.
275 Воду струит Эгерия в нем, любезная Музам,
Бывшая Нуме женой и руководством ему.
Первым делом всегда готовых сражаться квиритов
Надо законом смягчить было и страхом богов.
Тут-то законы даны, чтоб сильнейший не мог своеволить
280 И соблюдал бы всегда дедов священный завет;
Дикость проходит, сильней оружья становится право,
Совестно биться теперь в междоусобной борьбе;
Всякий, кто зол, увидя алтарь, себя укрощает,
Полбу соленую в дар вместе с вином принося.
285 Вот Громовержец из туч багровым пламенем брызжет
И после бурных дождей свод осушает небес;
Чаще ни разу еще не падали молнии с неба:
В ужасе царь, у толпы страхом объяты сердца.
«Не опасайся, — царю говорит богиня, — ты молний:
290 Грозный Юпитер свой гнев может на милость сменить.
Пиком и Фавном тебе будет передан чин искупленья,
Оба они божества, верные Римской земле.
Но непокорны они: заключи, уловив их, в оковы».
И объясняет она, как их возможно смирить.
295 Под Авентином была дубовая темная роща;
Только заглянешь в нее, скажешь ты: «Здесь божество!
Там на лугу из-под мхом зеленым обросшего камня
Тихо струился ручей вечно текущей воды.
Не пил, пожалуй, никто из него, кроме Фавна и Пика.
300 Нума приходит, ручью в жертву приносит овцу
И с благовонным вином он ставит полные кубки,
Сам же со свитой своей скрыться в пещеру идет.
К струям привычным туда божества лесные приходят
И утоляют свою жажду обильным вином.
305 Одолевает их сон; из прохладной пещеры выходит
Нума и сонные их путает руки узлом.
Только проснулись они, как сейчас же пытаются узы
Сбросить, но крепче еще бьющихся вяжут узлы.
Нума тогда говорит: «Лесные боги, простите:
310 Знайте, что нет никаких замыслов злых у меня;
Только откройте мне, как мне угрозы молний избегнуть?»
Нуме ж в ответ говорит Фавн, потрясая рога:
«Многого просишь, но мы открыть эти тайны не смеем;
Мы божества, но у нас все ж ограничена власть.
315 Боги равнин мы, и власть наша лишь до вершины доходит
Гор, а Юпитер своей молнией правит один.
Самостоятельно ты не в силах свести его с неба,
Но, может быть, и сведешь с помощью нашей его».
Фавн так сказал; таково было также и мнение Пика:
320 «Путы, однако, сними с нас эти, — Пик говорит. —
Будет Юпитер у нас, притянутый нашим искусством;
В этом я клясться готов Стиксом угрюмым тебе!»
Что они сделали тут и как без оков заклинали,
И как Юпитер сведен с трона небесного был,
325 Людям заказано знать: я пою о дозволенном только
И лишь о том, что певцу можно открыто сказать.
С неба, Юпитер, тебя они вызывают, и ныне
«Вызванным с неба» зовут при возложении жертв.
Ведомо, что сотряслись верхушки лесов Авентина
330 И что Юпитера гнет землю заставил осесть.
Сердце трепещет царя, ни кровинки во всем его теле,
И волоса у него дыбом встают над челом.
Только опомнился он, как воскликнул: «Подай нам от молний
Доброе средство, отец и повелитель богов,
335 Ежели чистой рукой тебе мы дары возлагаем,
И благочестно язык наш умоляет тебя!»
Бог благосклонно кивнул, но двусмысленной речью сокрыл он
Правду и тем напугал мужа, туманно сказав:
«Голову ты отсеки!» Но царь: «Подчинимся, — ответил, —
340 На огороде моем голову луку снесем!»
Бог: «Человеку!» — сказал, а царь: «Волоса его дерни!»
«Душу!» — потребовал бог, Нума ж: «Вот рыбью возьми!»
Бог, улыбнувшись, сказал: «Вот тебе и защита от молний![395]
С богом беседу вести, право, достоин ты, муж.
345 Завтра, как только свой лик нам явит полностью Кинфий,
Я обещаю твоей власти дать верный залог».
Молвил, и грома удар раздался, когда он поднялся
К небу, и бога молить Нума остался один.
Радостно царь обо всем поведал, вернувшись, квиритам,
350 Те же не могут никак сразу поверить ему.
«Все вы поверите мне, коль за словом последует дело, —
Царь тогда говорит, — так приготовьте же слух!
Знайте, как только свой лик нам явит завтрашний Кинфий,
Власти Юпитер моей всем нам даст верный залог».
355 Все, сомневаясь, ушли, обещание кажется дальним:
Хочешь не хочешь, а ждать надобно нового дня.
Заиндевела земля, орошенная свежей росою,
А у порога царя вот уж толпится народ.
Вышел царь и воссел посредине кленового трона.
360 Не перечислить людей, молча стоявших кругом.
Только лишь Феб на самом краю окоема явился,
Заволновалися все, страх и надежду тая.
Голову Нума покрыв белоснежным платом, поднялся.
Длани, какие богам ведомы были, воздел
365 И возгласил: «Наступил срок сулимого дара, Юпитер,
Дай убедиться теперь в том, что ты мне обещал».
Солнце при этих словах взошло полным кругом на небе, —
Громкий грохот потряс весь над землей небосвод:
Трижды бог прогремел и сверкнул из безоблачной выси,
370 Чудо! Но я говорю правду, поверьте вы мне.
Начало небо тогда разверзаться от самого верха;
Вместе с вождем подняла очи свои вся толпа.
Вот, кружась на ветру и тихонько наземь спускаясь,
Падает щит; а из толп крики взлетают до звезд!