335 Только созрела она и невестою стала, как тотчас

Пику была отдана, предпочтенному всем лаврентийцам.

Дивной была красоты, удивительней — пенья искусством.

«Певчей» — Канентой ее назвали. Дубравы и скалы

Двигать, зверей усмирять, останавливать длинные реки

340 Силой изустной могла и задерживать птиц пролетавших.

Голосом женщины раз напевала она свои песни,

Пик же ушел из дворца и в поля удалился Лаврента

Тамошних бить кабанов. Туда он верхом на горячем

Ехал коне и держал два дротика левой рукою,

345 Алой хламидой одет, золотою заколотой пряжкой.

В это же время пришла дочь Солнца в те же дубравы,

Чтоб на обильных холмах нарвать себе новых растений.

Имя носящий ее оставила остров Цирцея.

Юношу Пика едва, полускрытая чащей, узрела,

350 Остолбенела; из рук заповедные выпали травы.

Сразу до мозга костей огонь проницает Цирцею;

Только лишь в этом пылу собрала она первые мысли,

Хочет с предметом любви говорить, но коня верхового —

Чтоб подойти не могла — он погнал в окружении свиты.

355 "Не убежишь от меня, — хотя бы умчал тебя ветер, —

Если я знаю себя, и не стали бессильными свойства

Трав, и если меня не обманут мои заклинанья!"

Молвила так и тотчас создала бестелесного призрак

Вепря, ему пробежать перед взором царя повелела.

360 И показалось ему, что вепрь удаляется в чащу,

Где через гущу дерев коню невозможно пробраться.

Нечего медлить! И Пик, преследуя призрак добычи,

Мигом уже соскочил с дымящейся лошади наземь.

И, за мечтою гонясь, пешком углубляется в рощу.

365 Та же моленья твердит и слова ядовитые молвит

И непонятным богам непонятным заклятием служит —

Тем, от которого лик Луны белоснежной тускнеет

И на Отцовском челе собираются взбухшие тучи.

От заклинаний ее темнотой покрывается небо,

370 Мглу испаряет земля. По дорогам невидимым бродят

Спутники Пика, и сам государь остается без стражи.

Выбрала место и миг, — "Заклинаю твоими очами,

Что полонили мои, красотою твоей несравненной,

Сделавшей то, что — богиня — тебя умоляю! Сочувствуй

375 Пылу влюбленной! Прими всезрящее вечное Солнце

Тестем и, сердцем жесток, Титаниды не презри Цирцеи!" —

Молвила. Но и ее и моленья отверг он надменно

И отвечал: "Кто б ты ни была, твоим я не буду,

Пика другая пленит, и молю, чтобы долго пленяла!

380 Брачный союз осквернять я чужою не стану любовью, —

Ежели мне сохранят Каненту — дочь Янову — судьбы".

Снова мольбы попытав понапрасну, Титания молвит:

"Это тебе не пройдет! Не вернешься ты больше к Каненте.

Что оскорбленье, любовь и женщина могут, — узнаешь:

385 Оскорблена, влюблена и женщина тоже Цирцея!"

Дважды затем на восток обратилась и дважды на запад;

Палочкой трижды к нему прикоснулась и три заклинанья

Произнесла, — и бежит он, и сам удивляется бегу

Быстрому, как никогда, и пух замечает на теле;

390 И, возмущенный, что вот новоявленной птицей нежданно

В Лация рощи влетел, он твердым клювом деревья

Бьет в досаде своей, ветвям пораненья наносит.

Крылья же птицы хранят окраску пурпурной хламиды;

Прежняя пряжка его, золотая одежды заколка,

395 Стала пером: золотой вкруг шейки горит ожерелок.

Нет ничего уже в нем от прежнего Пика — лишь имя.

Спутники Пика меж тем понапрасну его призывали

Долго в полях и нигде отыскать не могли господина,

А Титаниду нашли; она уж расчистила воздух,

400 Ветрам и солнцу уже разрешила туманы рассеять.

Изобличают ее в преступленье и требуют Пика.

К силе прибегли; разить беспощадным готовы оружьем.

Вредные зелья она, ядовитые брызгает соки;

Ночь и полночных богов из Эреба, из Хаоса кличет,569

405 Молитвословье творит завыванием долгим Гекате.

С мест повскакали своих — сказать удивительно! — рощи,

И застонала земля, побледнело вдруг дерево рядом,

Крапом меж тем на лугу заалели кровавые капли,

Камни и те издают как будто глухое мычанье;

410 Лают как будто бы псы; земля в отвратительных змеях

Лоснится, а над землей — прозрачные души порхают.

И в изумленье толпа, устрашилась чудес. Устрашенным

Тростью волшебной она удивленные тронула лица, —

И от касанья того различные чудища-звери

415 В юношей входят. Никто не остался в обличий прежнем.

Феб, склоняясь, уже налегал на Тартессии570 берег.

Но понапрасну ждала — душой и очами — Канента

Мужа. Челядь меж тем и народ по лесам разбежались

В поисках, перед собой освещая огнями дорогу.

420 Мало того что рыдала она, что в грудь ударяла,

Волосы в горе рвала, — хоть все это было; из дому

Вырвалась и по полям латинским блуждала в безумье.

Шесть наступивших ночей и столько же солнца восходов

Зрели ее, как она, без сна и без пищи, по воле

425 Случая, взад и вперед по горам и долинам бродила.

Видел последним ее, утомленную плачем и бегом,

Тибр, — как тело она преклонила на берег холодный.

Там, слезой исходя, страданьем рожденную песню

Петь начала, и звучал чуть слышно жалобный голос, —

430 Так, умирая, поет свою песню предсмертную лебедь.

Тонкая плоть наконец размягчилась от плача; помалу

Чахла она, а потом в воздушном исчезла пространстве.

Слава, однако, поднесь за местом осталась. Камены571

Древние Певчим его нарекли по прозванию нимфы".

435 Вот что за длительный год мне рассказано было, что сам я

Видел. Но там засидясь и ленивыми став от отвычки,

Мы получаем приказ вновь плыть, вновь парус наставить.

Тут же Титания нам предсказала, что снова неверный

Ждет нас и длительный путь и опасности в море суровом.

440 Взял меня страх, признаюсь, и причалил я к этому брегу".

Кончил рассказ Макарей. Тут Энея кормилица в урне

Мраморной скрыта была, на холме же стих краткий начертан:

"Здесь Кайету — меня — благочестьем известный питомец

В должном пламени сжег, из аргосского пламени вырвав".

445 Вот отвязали причал, к прибрежным кустам прикрепленный,

И покидают дворец худословной богини, от козней