— Что вы так смотрите? — рассердился директор Сима. — Не думайте, что вам все сошло с рук. Просто мы решили дать вам возможность искупить вину. За те две недели, что вы прохлаждались, техники подключили Геру к Большой Сети, заменили транслятор и Отладили новую операционную систему. В результате ее мощь возросла почти десятикратно. И если вам удастся хотя бы сохранить свой Коэффициент Использования, мы вполне сможем рассчитывать на успех. Уже сегодня. Правда, есть одно маленькое «но»…
Синдзи остановился прямо напротив Ломтикова, нацепил очки и начал раскачиваться. С пяток на носки, с носков на пятки. Желтые сандалии чуть слышно поскрипывали. Верхняя половина тенниски расстегнута: близился полдень, и кондиционеры не справлялись, повышать же их мощность не разрешала служба экологического равновесия. Небольшого роста, в неповторимого оттенка шортах и ослепительно белой тенниске директор Сима, несмотря на угрожающее раскачивание, был похож на юного первопроходца. Или как там сейчас называется эта детская организация?
— Поскольку во всех нештатных ситуациях новая операционная система еще не проверена… В общем, работы с нею относятся к уровню альфа-элита-прим. Надеюсь, вас это не испугает, — заключил директор. В последней фразе не было и намека на вопросительную интонацию. Своеобразный комплимент.
— Да-да, конечно. Я… я постараюсь оправдать… — Ломтиков почувствовал, что ладони его становятся влажными. От жары, наверное. Уровень альфа-элита! Работы с опасностью для жизни! С вероятностью до одной тысячной! Максимальной, которая еще разрешается! И он теперь тоже сможет носить скромный светящийся квадратик с золотистой буковкой «Е» в центре!
— Когда можно приступать? — деловито спросил Ломтиков. Больше всего ему хотелось сейчас запрыгать на одной ножке. Жаль, что Лерка не видит его в эту минуту. Альфа-элита! Это тебе не жуков на булавки накалывать! Не тлю мариновать!
— Ваше время — через два часа сорок минут. Вот задание пси-моделирование.
Сима снял с терминала зеленый кристаллик памяти и аккуратно положил Ломтикову на ладонь. Андрей крепко зажал его в кулаке.
— Да, чуть не забыл… Новый терминал смонтирован на третьей площадке. Это в Готическом переулке, знаете? Там же будет и ваш кабинет… до окончания следствия. Бывали на Третьей?
— Нет. Но я примерно представляю…
— Отставить. Времени у вас осталось немного, а в этих новых кварталах сам черт ногу сломит… Я пришлю за вами настройщика. Он и покажет.
Пси-модельер Ломтиков и техник Крафт быстро шли по широкому тротуару вдоль Кольцевой. Справа, за автострадой, за прозрачной стенкой Купола, громоздились скалы Орхидеи. Над расселинами дрожали струйки ядовитых газов, тщетно пытаясь увеличить плотность разреженной атмосферы. Бр-р-р… Не хотелось бы оказаться там без скафандра! Длинные тени были угольной черноты, освещенные грани камней — ослепительно белыми. Всего два цвета, как на старинных плоских голографиях. Слева — почти непрерывная стена автоматизированных заводов и складов. Они когда-нибудь кончатся? Ломтиков покосился на техника. Видать, из новеньких, прибывших последним рейсом «Титаника». На шортах и рубашке живого места нет: все в каких-то замочках, кармашках, «молниях» и даже старинных этих… как их… ага, липучках. А значок один-единственный — большое «Т» на сером фоне. Означает: техник. Вот и вся информация. Ростом невелик, но шагает широко, в ногу с Ломтиковым. И упорно молчит. Только поглядывает иногда… странно. То ли завистливо, то ли жалеючи — Андрей никак не мог разобрать. Наверное, все-таки жалеючи. Мухоловка Ломтикова…
Когда-то он гордился, что смог сотворить растение, привольно чувствующее себя в Большой Оранжевой Пустыне. Но вот ему пришла в голову мысль сделать его съедобным для оказавшихся удачными молочно-медоносных коров. И если бы удалось мухоловку Ломтикова сделать съедобной для момекоры Ломтикова… Недаром говорят, лучшее — враг хорошего.
— Что вы на меня так смотрите, техник Крафт? — не выдержал наконец пси-модельер. Мимо них прошелестел красный открытый кар директора Станции, и они невольно проводили его взглядами. На голове старика, среди развевающихся прядей седых волос, сверкнул тонкий золотистый обруч с яркой сиреневой искоркой надо лбом. Ломтиков вздохнул.
— Да как вам сказать… — смутился техник. — Не каждый день видишь человека, согласившегося на примовую работу Аверс: это реальный шанс искупить вину. Если она есть, конечно. Реверс: вы очень молоды и, говорят, не бесталанны… присудили бы вам лет пять однообразного труда, так что же? Некоторые всю жизнь так работают, и ничего, не худеют. А пять-то лет… Или даже три… Нет, я бы на вашем месте не рисковал.
Ломтиков усмехнулся. Представления об опасности у этого техника самые обывательские. В наше пресное время, когда стоит чихнуть — и тут же, откуда ни возьмись, появится кибер-диагност и начнет обнюхивать тебя, норовя лизнуть руку, когда на планетах Третьей сферы уже нет такого места, куда не ступала бы нога андроида — и отказаться от возможности испытать себя? Узнать свою настоящую цену? Не бесталанен… И только?
— Риск, конечно, есть, но в пределах нормы, — назидательно сказал Ломтиков. — Никто не вправе проводить работы, опасность которых превышает максимально допустимую. Конечно, моделирование абсолютно всех нештатных ситуаций требует времени, которого всегда не хватает. Но чтобы попасть в одну из них, нужно или совсем голову потерять, или…
— Или не учесть какую-нибудь скрытую связь, — невежливо перебил его техник. — А у меня последнее время создается впечатление, что в этих новых системах с уровнем сложности четырнадцать-бис и выше…
— Выше не бывает. Пока.
— Уже есть. Нагла Гера, включенная в Большую Сеть и в новой операционной… Один известный гиперсистемщик полагает… В общем, это практически уже следующий класс. Пятнадцатый.
Ломтиков рассердился. Пора указать технику его место, наслушался разговоров специалистов и корчит из себя всезнайку. «Один известный гиперсистемщик»… Стал бы он с тобой говорить об этом, как же! Он и со мной вряд ли… Обсуждать с дилетантом профессиональные темы — давать повод усомниться в уровне своей квалификации.
— Как показал еще Глен Тинн, комплексный фактериал-анализ при вариациях по подпространствам Калаби-Яо-Егорова позволяет уточнить понятие Геделя о неполноте…
Техник посмотрел на Андрея снизу вверх так снисходительно, словно погладил по голове мальчишку, объясняющего, что стекла для того к придуманы, чтобы стрелять по ним из вакуумной рогатки.
— Да-да, я слушаю вас, — спохватился Крафт, к Ломтиков понял, что ошибся. Это всего лишь уважение на грани благоговения, хотя и пополам с завистью. Но продолжать Андрею расхотелось. О таких материях хорошо с Леркой толковать. Она слушает открыв рот и со всем соглашается. Правда, и про своих букашек-таракашек тоже может говорить часами. Приходится и ему открывать рот… Иногда они спорили. Зачем, спрашивал Ломтиков, вы храните в своем Всемирном генофонде всяких там паразитов, вроде дореволюционных комаров, тли, саранчи? Ясно же, это вредные звенья эволюции. Потому их и заменили. К тому же хороший пси-модельер может насочинять таких — за час штучку, за неделю кучку. Лерка чуть не с кулаками на него бросалась: у природы не было вредных звеньев. И если бы ты не проводил по многу часов в хранилище, никогда бы не достиг уровня «альфа»! Потому что самый лучший пси-модельер — природа. И ничего принципиально нового ни один из модельеров так и не придумал. Подумаешь, медоносная корова! И мед, и молоко были в природе раньше. Ну, соединили… Жалкие эклектики! Тут уж Ломтиков был готов наброситься на нее с кулаками…
— Нам налево, — предупредил Крафт.
Они свернули в радиальную улочку, оформленную в стиле реконструктивизма. Батарея газгольдеров в развалинах многоквартирного жилого дома не то девятнадцатого, не то двадцатого века, супермаркет, расколотый надвое родившимся в его чреве гигантским полупрозрачным шаром… Правда, говорят, главный архитектор Станции — парень с причудами. У него сколько улиц, столько и стилей.