- А почему бы не заменить названия всех недоделанных - я имею ввиду кандидатов и 'молодых' - словом 'рэл'? Ведь насколько лучше звучит: рэлʼгоблин, рэлʼбарон, рэлʼграф.

  - Гм... - брови императора сходятся у переносицы, а правая рука машинально пытается добраться до закрытой бронепластиной бороды. - Это на языке 'мохнатцев', что ли? 'Л' перед гласной у них, я помню, означает 'много'. Но здесь она в конце слова...

  - А 'и' перед согласной или в конце слова, - подхватываю я, - означает 'мохнатец'. Нет! - неожиданно обрубает мое сиятельство. - Да и 'и' тут тоже нет. 'Рэл', насколько я знаю, ничего не означает. Просто мне это трезвучие нравится. 'Келум' ведь тоже совсем ничего не означает.

  - Норм, - соглашается Келум. Его 'норм' может заменять самые разные слова, как минимум в диапазоне от 'ну' до 'хорошо'. - Почему бы собственно и нет? Думаю, остальные графы не будут возражать. Тем более, уж им-то рэлʼграфами быть вовсе необязательно.

  Чтобы лишний раз потревожить врага я цепляю к древку ригвел-секиры 'толкач', вставляю самодельную гранату, щелчок - и она улетает в окно, далее через крышу соседнего дома и взрывается где-то вне поля зрения.

  Келум в это время думает о другом:

  - Почему контроллером до сих пор не перехватили кого-нибудь еще? - недоумевает он.

  И действительно, при столь близком контакте полицейские могли бы и еще одного робота хотя бы заглючить и нам о том по радио похвастаться. Но в это время все действия и мысли прерывает с помощью общей связи Плывун:

  - Немедленно уходите оттуда. Роботов слишком много и они вот-вот вас окружат.

  Ну что ж, уходить - так уходить, если дела на планете сложатся слишком плохо, можно будет вызвать крейсер для орбитального обстрела.

  Первый гоблин выбирается из здания и тотчас из дома, где укрывались наши полицейские с контроллером, раздается выстрел. Боец получает заряд в грудь, но 'зеркальный' доспех рассеивает ригвел-импульс.

  - Не останавливаться! - орет Келум, и мы горохом сыпемся из окон и дверей строения, чтобы в три вздоха оказаться у цели. Оттуда раздаются панические выстрелы единственного ригвела, именно по-человечески панические: быстрые, но неточные. Если кто-то думал, что подкараулил одиночного гоблина - то-то сейчас удивлен!

  Мы врываемся внутрь и вместо обычной невозмутимости и скуки, или даже легкого возбуждения боем, меня охватывает жгучая горечь: нас предали. Грегори, видимо приехавший сюда на местном транспорте следом за нами, лежит в луже крови, и убили его не мы, в этот раз мы вообще еще не стреляли. Выключенный контроллер валяется в углу. А вглубь здания поспешно убегают люди, я даже успеваю мельком углядеть спину в полицейской форме, прежде чем ее обладатель скрывается за поворотом.

  - Ну что ж, - вздыхает Келум, - зато я все снял на аутентик видео - и как нас обстреливали, и кого здесь обнаружили, теперь осталось догнать и запечатлеть стрелявших, чтобы ни у кого сомнений не осталось. - Гоблины вообще много чего снимают на аутентик для ведомства Берсерка - он потом имперские презентационные видеоролики составляет.

  И мы сломя голову несемся по зданию, совершенно не думая о возможной засаде.

  Вечером, после очередной атаки роботов, я беседую с императором о бывшем шефе полиции. Расправившись с Грегори, убийцы первым делом вызвали Билла по радиосвязи. Хотели, чтобы он обвинил нас в смерти Грега и объединил всех вооруженных жителей Желки. План гражданской войны был прост: восстановление полицейского контроля над системой видеонаблюдения и внезапный удар по гоблинам. Но Билл отказался, не всякий станет стрелять в спину тем, кто его защищает. А тут и мы наскочили на бунтовщиков, и те не успели связаться с кем-либо еще. Однако, отказавшись, Билл не стал и предупреждать гоблинов - или не успел?

  Я первым замечаю целеустремленно шагающего к занятой нами подворотне отца Иннокентия.

  - Пускай Серый побеседует с Биллом, - вместо приветствия говорит он. -У полиции, возможно, будет, чем вам помочь.

  Я хочу возразить, что главный здесь не я, а император, ему и беседовать, но Келум заговаривает быстрее:

  - Да, Серый, сходи. Твои шрамы помешают ему воспринимать беседу в полной мере критично.

  Пожалуй, император прав. Я уже обращал внимание на то, как неподготовленные люди косятся на мое лицо. Хорошо, прогуляюсь, благо до баррикады, за которой отдыхает шеф полиции, недалеко. Но что особенного он может предложить, я не понимаю.

  - Видите, что происходит, когда люди думают, будто Республика важнее войны с негуманоидами? - ничего лучше нотации для начала разговора я так и не придумал.

  Шеф полиции хмуро кивает, а я продолжаю:

  - Изловленных предателей только что расстреляли наиболее нелояльные из ваших людей, - Билл удивляется, а я разъясняю: - Мы заставили, конечно, зато теперь можем на них положиться.

  - Скажите, на что Вы рассчитываете? - интересуется полицейский. - Ведь рано или поздно за вас всерьез примутся или Республика или негуманоиды.

  - С негуманоидами мы воюем уже сейчас. А Республика, судя по всему, доживает последние дни, - озвучиваю я официальную имперскую версию. - Мы не разглашаем детали касательно Республики, чтобы никто из доморощенных героев не полетел туда спасать неспасаемое. Наобум же, не зная подробностей, надеемся, никто не сбежит на нашем корабле.

  Полицейский угрюмо молчит, ждет продолжения.

  - Мы хотим укрепиться настолько, чтобы кому бы то ни было стало выгодней с нами договариваться, чем воевать. Промышленные мощности сектора очень велики, а негуманоиды и люди пока заняты друг другом, нас никто всерьез не принимает. Мы можем успеть, - эта последняя мысль кажется Биллу здравой и он оживает лицом. - Например, крейсер в руках гоблинов на треть сильнее, чем в руках республиканцев - ведь у нас живые пилоты, - заканчиваю я.

  - Хорошо, - больше не делая пауз, отвечает Билл. - Я поговорю с оставшимися, мы будем честно выполнять ваши приказы.

  Я разворачиваюсь уходить, думая, что разговор окончен. Невелика помощь! Но большего по рекомендации Иннокентия я и не ожидал. Что до якобы подрыва отцом Иннокентием корабля на заре нашей истории, то сейчас уже уверен - совпадение, несчастный случай.

  Но тут Билл шепчет мне вслед:

  - И еще, я был на заводе, где делались и хранились роботы, а теперь база негуманоидов. Там жуткое несоблюдение техники безопасности, я еще штраф выписывал.

  - И? - я пока не улавливаю связи с нашими проблемами, но приостанавливаюсь в пол оборота к человеку.

  - В городе нами, полицией, спрятан супертонатор, - все так же тихо продолжает он. - Но наши специалисты не смогли его починить. Гражданским же я не доверился - боялся, что сломают, а отчитываться после войны мне...

  Естественно, обычные гражданские тут бы не помогли. Нужно было искать асоциальных личностей вроде нас, однако какой же здравомыслящий полицейский поверит в их компетентность.

  Но супертонатор! Тяжелое оружие, легенда древних планетарных войн. Во многом случайным образом супертонатор активирует боеприпасы удельной мощностью выше двух республиканских стандартных тротиловых эквивалентов. Берсерк рассказывал, что впервые заинтересовался эзотерикой, прослышав про принципы работы супертонатора. А вернее, про полное отсутствие теоретического обоснования для этих принципов. Так, в армии нет двуствольных ригвелов, и все из-за супертонатора. А более мощные, чем даже гипотетический ригвел в несколько стволов, дробберы и средние ракетные установки превосходно работают и не детонируют, когда не предусмотрено.

  В то же время более тяжелые боеприпасы мистическим образом взрываются, зачастую несмотря даже на раздельное хранение их компонентов. Правда, если расстояние между частями не слишком велико. Когда-то в древности изобретение супертонаторов остановило планетарные ядерные войны детонацией боеприпасов еще на территории агрессора. К счастью для межзвездного флота супертонатор использует сгустки, эпицентры гравитационных полей и потому в открытом космосе бесполезен. Но если МеЗДЛай-корабль слишком близко подходит к планете, то результатом включения супертонатора будет взрыв двигателя.