— Я не верил в истории, которые слышал о тебе. Что ты Спящий, проснувшийся после сна в тысячу лет. Это слишком фантастично, чтобы поверить в это. Я думал, ты стремился обогатиться Сном — путем известным лишь тебе одному — когда обнаружил, что у тебя нет банковских вкладов, которые бы сделали тебя богатым. Сейчас я склонен верить, что ты действительно пришел из другого века — века разума. И ты опасен, Томас Коннор. Ты смельчак раз осмелился бросить мне вызов, и силен, но ты опасен. Слишком опасен. И мне очень жаль, что твоя смелость и сила ушли из нашей расы.

— И что ты собираешься делать?

— Я собираюсь убить тебя, — тихо сказал Повелитель. — Мне очень жаль. Если бы не было Эвани, я бы мог просить тебя поклясться в верности и отпустить тебя, но я не могу поверить человеку, который любит девушку Сорняка. Я предпочитаю не рисковать, хотя мне очень жаль терять твою кровь и твои древние знания. Если тебе будет легче, то я скажу, что собираюсь освободить Эвани. Она не принесет мне вреда. И проблемы, которые она может создать… с ними будет несложно справиться. Но ты… ты совсем другое дело…

— Благодарю, — сказал Коннор.

Словно стрелка компаса, его глаза вернулись к лицу Принцессы. Даже сейчас, готовый умереть во второй раз в своей странной жизни, Коннор восторженно смотрел на нее, улыбаясь, словно отвечая на ее насмешку своей собственной.

— Я не предполагаю, — сказал Повелитель с надеждой в голосе, — что ты решишь, скажем жениться на Эвани и передать ей свою кровь, перед тем, как умрешь. Мне нужны ваши древние качества. Наша раса становится слабой.

— Никогда! — заявил Коннор.

— Скажи мне! — внезапно воскликнул Повелитель заинтересованно. — Правда ли то, что сказал нам пленник из Ормона, и во что я не верил, так как не верил в тысячелетний сон, что ты разбираешься в математике древних? Калькуляция, логарифмы и тому подобное?

— Это правда, — буркнул Коннор. — Кто сказал тебе?

— Ваш химик в Ормоне. Ты не захотел бы отдать знания? Мир нуждается в них.

— Возможно, в обмен на свою жизнь.

Повелитель, нахмурившись, задумался.

— Мне очень жаль, — сказал он наконец. — Несмотря на то, что знание не имеет цены, опасность, которую ты представляешь, все равно выше. Я мог бы обмануть тебя и выманить твои тайны, я мог бы обещать тебе жизнь, в обмен на полученную информацию, и потом убить тебя. Меня бы ничего не остановило. Но если ты желаешь, твои знания уйдут с тобой в могилу.

— Еще раз спасибо, — сказал Коннор. — Ты должен помнить, что я мог бы не демонстрировать свои знания. Я мог бы не рассказывать о слабости в вашей обороне.

— Я и так знал их. Кроме того, я знаю слабости в рассуждениях Сорняков.

Он замолчал.

— Мне очень жаль, но… похоже, наша беседа подошла к концу.

Повелитель повернулся, чтобы дать указание охранникам, стоящим вдоль стены.

Маргарет Урбс окинула Коннора странным, трудно читаемым взглядом и повернулась к Повелителю. Она тихо говорила что-то неслышным голосом, но убежденно, настойчиво. Повелитель посмотрел на Коннора.

— Я передумал, — сказал он холодно. — Я подарю тебе жизнь. При одном единственном условии. Ты не будешь ничего предпринимать против меня, пока находишься во Дворце. Я не прошу твоего обещания — не убегать. Я только предупреждаю, что Посланник последует за тобой. Договорились?

Коннор задумался лишь на мгновение.

— Да.

— Тогда ты можешь остаться во Дворце.

Повелитель повернулся и приказал охраннику.

— Пришлите докторов. Пусть позаботятся о маленькой Эвани. Это все.

Охранник, такой же высокий как Коннор, сделал шаг вперед и поднял Эвани на руки. Коннор последовал за ним, но не смог удержаться, чтобы не оглянуться и не посмотреть еще раз на Принцессу, которая задумчиво смотрела в пустоту. Но сейчас в его мыслях зародилась надежда, хотя и слабая, что богиня не забыла его и помнит о часах, проведенных вместе в лесу.

Они вышли в коридор и вошли в лифт, поднимавшийся с удивительной, хотя и несколько тошнотворной, скоростью. Коннор смотрел на мелькание этажей за стеклянной дверью, пока они поднимались все выше по Северной башне.

Движение замедлилось. Коннор последовал за охранником в комнату, залитую красным светом заката и смотрел, как он кладет Эвани на белоснежную кровать и поворачивается, чтобы открыть новую дверь.

— Это твоя комната, — коротко сказал он и вышел.

Роскошь дышала в ароматизированных комнатах, но у Коннора не было времени для пустопорожних наблюдений. Он наклонился над Эвани, с бледным застывшим лицом, мрачно рассуждая, почему освобождение от Посланника не пробудило девушку. Он продолжал смотреть на нее, когда раздался стук и вошли два доктора.

Один, помоложе, моментально принялся за работу, изучая опухоль на ноге девушки, в то время как второй старался открыть ее глаза, прикасался к ее неподвижным губам и наклонился ближе, чтобы услышать дыхание.

— Мозговой ожог, — заявил он. — Мозговой ожог витергона — Посланника. Множественный электролептик.

— Боже! — пробормотал Коннор. — Это… это очень серьезно?

— Серьезно? Ха. — Врач постарше повернулся к Тому. — Именно это произошло со Спящими — паралич Роландовой области мозга, воли и сознания. Подобное, если я правильно информирован, произошло и с вами! Это может быть серьезно, если мы позволим ей спать полвека, не меньше.

Он подошел к столу из черного дерева рядом с кроватью, налил рубиновую жидкость в бокал.

— Мы попробуем отличный стимулятор.

Он влил жидкость в рот Эвани и, когда последняя капля исчезла, он замер, внимательно всматриваясь в лицо девушки. Она конвульсивно дернулась и застонала от боли.

— Ха! — сказал доктор. — Это зажжет в ней жизнь!

Девушка пошевелилась и открыла измученные, наполненные болью глаза.

— Ну! Теперь можете заняться ею, коллега, — обратился он к молодому врачу и вышел в дверь.

— Эвани! — слабо пробормотал Коннор. — С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?

Перепуганные глаза девушки остановились на нем.

— Я горю! Воды… пожалуйста… воды!

15. ДВЕ ЖЕНЩИНЫ

Том Коннор вопросительно посмотрел на доктора. Увидев, что тот кивнул, Коннор схватил пустой бокал и принялся оглядываться в поисках воды. Коннор нашел ее рядом с дверью, где в широкий бассейн бесшумно лилась струя изо рта какого-то божества.

Эвани пила жадно, захлебываясь. Она недоверчиво посмотрела на роскошную комнату и посмотрела вопрошающе на Коннора.

— Где… — начала она.

— В Урбс. Во Дворце.

Она все вспомнила.

— Посланники! О Боже! — Она задрожала от страха. — Как долго я была…

— Всего два дня, Эвани. Я принес тебя сюда.

— Что… они сделают с нами?

— Я не знаю, дорогая. Но ты — в безопасности.

Эвани на мгновение нахмурилась, пытаясь собраться с разбегающимися вялыми мыслями.

— Что ж, — сказала она, — тут ничего не поделаешь. Мне стыдно быть такой слабой. Он был очень зол?

— Я бы этого не сказал.

Воспоминание о невозмутимом лице Повелителя возникло перед Коннором и вслед за этим появились удивительные черты Принцессы.

— Я предполагаю, что девушка, сидящая по его правую руку, Принцесса?

— спросил он. — Кто она?

Эвани кивнула.

— Все знают об этом. По левую руку сидит Мартин Сейр, Дающий Жизнь, а по правую… Почему ты спрашиваешь об этом?

Она смотрела на него обеспокоенная, с подозрением.

— Потому что она спасла мою жизнь. Она вступилась за меня.

— Том! — голос Эвани был полон ужаса. — Том, это была Маргарет Урбс, Черное Пламя!

В глазах Эвани появился страх.

— Том, она опасна, словно отрава — смертельная отрава! Ты не должен даже смотреть на нее. Она довела несколько мужчин, не знаю уж точно сколько их было, до самоубийства. Принцесса убивает мужчин! Она получает удовольствие от того, что мучает их. Никогда не приближайся к ней, Том! Если она спасла тебя, то не из жалости, потому что она безжалостна! Она — бессердечная, совершенно бессердечная!