Подробно описывать замес, пожалуй, не буду. Скажу только, что Акеми, как она гораздо позже призналась, сильно переживала за меня. Ведь первое мгновение после барского взмаха рукой моего первого и последнего заказчика на документы по делу детсада «Три Сакуры» и слов «убить его», я был весьма уязвим. Но светошумовая граната и команда интернациональных отморозков Акеми сделали свое дело, и я имею честь сейчас рассказывать вам эту историю.

Все было сделано, как сказали бы у меня дома, «по понятиям», здешним во всяком случае. Дома я с преступным миром не контачил и их «понятия» не знаю. Так что с главой гильдии Пеламиды, под которым ходил Робо, проблем не было. Тяжба по детсаду, которая тянулась все это время, закончилась. И Акеми смогла, наконец, оформить землю на свое имя, после чего документы, из-за которых заварилась вся эта каша, превратились в простую бумагу. И мы, на пару с «молодой красивой девушкой», торжественно их сожгли. Я с этой истории поимел известность, твердую репутацию и прозвище ТК — Токийский Карлик. Ах да, еще три миллиона шестьсот тысяч йен, за восемь заказов. За девятый и последний этот урод Робо даже не счел нужным деньги принести. Что обидно, ибо обещал он прилично.

А еще через полгода умер Сергей. Акеми в очередной раз развязала новую интригу, которая должна была сильно поднять ее в иерархии Гарагарахэби, но, видимо, что-то не учла. Серегу подловили в тот момент, когда он находился совершенно один в офисе их команды. Что там происходило, не знаю, но разрушения были знатные. Когда Акеми вернулась к себе, то застала разгромленные внутренности здания и восемнадцать трупов, не считая самого Сергея. Троих опознали как «ветеранов». Во имя твое, во славу твою, Серега.

В тот раз эта дура сама чуть не отбросила копыта, уж больно знатно ее тогда обложили. Друзья превратились в деловых партнеров, знакомые все куда-то делись, а ее люди… нет, не разбежались, но и высунуться не могли. Все, что у нее осталось, это деньги, распиханные по заначкам, и четыре, уже, амбала. И вся надежда была на некую шкатулку, находящуюся в тот момент в Государственном Имперском Банке. Шкатулку, которая ей не принадлежала. И вы, наверное, уже догадались, к кому она обратилась. И это уже не история, это целая эпопея, которая к делу не относится и о которой вполне можно умолчать. Скажу лишь, что мне пришлось раскрыться перед Фантиком. У этого старика, оказывается, была мечта всей жизни — обокрасть ГИБ. А без него у меня не было и шанса, не в то время, по крайней мере. Одно лишь «сокрытие», или отвод глаз по-другому, мне в этом не помощник. И да, к тому времени я это умение освоил и мог отвести взгляд двоим обывателям. Вот так вот. После того случая Акеми стала должна мне жизнь. И не потому, что у меня получилось, а потому, что я вообще взялся за ее заказ.

Что было в той шкатулке, я так и не узнал, Акеми, засранка, молчит до сих пор. Фантика загребли, но меня он так и не сдал. А через два года я устроил себе еще одно эпическое приключение, вытаскивая его на свободу. Ну и примерно в то же время наши дела с Занозой, это, как ни смешно, ее прозвище, так переплелись, что я счел возможным открыть ей свое имя и адрес.

Глава 3

Закрыв кастрюлю с тушеным мясом крышкой, я выключил плиту. И именно в этот момент подал голос телефон. Сполоснув руки водой и подхватив полотенце, пошел брать трубку.

— Привет, босс. Не отвлек? — раздался голос из мобильника.

— Ну что за глупая постановка вопроса, Таро-сан. Да, отвлек.

— Ваше занудство не имеет границ, босс.

— Уволю ведь, говори уж, что хотел.

Нэмото Таро состоит в отделе по связям с общественностью в Шидотэмору. А неофициально, занимается теми легальными делами, в которых я не хочу светиться.

— Я по поводу Сомацу. Он закончил наброски первой главы этой вашей новой манги и просит встречи. Что-то там по поводу названия.

— А поконкретней не в курсе?

— Вроде «Наруто» ему не нравится, хочет что-то свое предложить. — Да-да, бейте меня, ругайте меня, уж такой я плагиатор. И вот теперь придется встречаться с человеком, который рисует уже не первую «мою» мангу, и объяснить ему, почему так, а не иначе.

Я, между прочим, оставляю Сомацу всю авторскую славу. Правда, забирая себе права на мангу. Ну, я же вор, никто не забыл? Вот и ворую идеи своего мира.

— Ох, — вздохнул я. — Ладно, передай, что я зайду к нему… м-м-м… в пятницу, часов в шесть.

— Как скажете, босс.

— Это все, я надеюсь?

— Да, слава богам. Просто этот чудик, — Он, между прочим, и правда немного того, — мне всю плешь проел своими звонками. Я сначала на вас ссылался, мол «босс сказал, ты сделал», но он… достал в общем. — М-да, молод он еще выходить против мангак со стажем.

В целом парень весьма компетентен, и пробивная способность у него развита очень даже. Но все-таки двадцать лет порой сказываются. А выглядит он года на два моложе, что тоже порой мешает. Мне в этом отношении проще, как ни странно. На деловых встречах люди знают, что вот этот ребенок Главный. А в Японии отношение к начальству, пусть и чужому, особенное. Человек, облеченный властью, имеет право на маленькие недостатки, например, возраст. Хоть отношение к нему все равно не будет таким же, как к взрослому, но и полнейшее пренебрежение, как в других странах, отсутствует. Вспомним заодно, что я нахожусь в другом мире, и в этой Японии не принято обращать внимание на возраст лет этак с четырнадцати. Но вот ведь гадство, совершеннолетие при этом один фиг наступает в восемнадцать. Видимо, такое положение вещей образовалось в связи с тотальным засильем той или иной аристократии. И, что главное, детей этой аристократии. Неудивительно в конечном итоге, что Таро ни разу не обозначил своего пренебрежения ко мне, и это учитывая четыре года разницы. В Японии, где, на примерно одном уровне социальной лестницы, возраст и его разница имеют значение.

— Разберемся. Передай ему про встречу, но скажи, что это моя инициатива. А то совсем тебе на шею сядет.

— Как скажешь, босс. Спасибо.

— Все, пока. Звони, если что.

— До встречи, босс.

Нажав отбой, пошел в гостиную. Дел срочных нет, ужин приготовлен, так что пойду соседей своих навещу, есть у меня к ним разговор. Да и прояснить многое надо, а то у меня башка от лишних мыслей взорвется. Это ж надо, столько лет жить с ними бок о бок и не узнать, что мои соседи Кояма и клан Кояма — одно и то же. Вот это и значит, бревно в своем глазу не заметить. Господи, да мне стыдно перед самим собой. Однофамильцы, ага, у одного из старейших и сильнейших кланов Японии. А гербы клана, что у них повсюду развешены? Нет, как герб клана Кояма выглядит, я не знаю, не настолько я интересовался кланом, но что это еще за герб может быть. Как я мог подумать, что семья — обладатель герба, может быть однофамильцами другой такой семье? Это ж аристократия, там не бывает родов с одной фамилией, да им бы просто герб не дали. Это не мой мир, тут к своей фамилии, как и к своей крови, очень серьезное отношение. Вы думаете, почему аристократы практически не ругаются на людях, разве что внутри рода, да и то хз? Да потому, что, не дай бог, по запарке чего не того скажешь, например — сукин сын. Всего лишь сукин сын. Я вот, не совсем обычный обыватель, знаю о двух войнах из-за этих слов. В одном случае дрались два клана, в другом два рода. Не верю, правда, что там оскорбили случайно, но факт остается фактом, хочешь ругаться — ругайся, только род не трогай, за личное оскорбление и отвечать придется лично, не навлекая беду на род.

Конечно, можно подобрать причины для оправдания, мол, как же так, такая семья и здесь. Или, а где же слуги, без которых большие шишки не представляются. Можно и чисто психологические причины найти, в конце концов я просто представить себе не мог, что семья, которую я знаю всю жизнь, эта, по крайней мере, пусть богатая, но скромная, окажется среди первых родов Империи. А уж сколько теперь вопросов возникает…