Тихомир избежал этой суматохи так как, держа на руках Ярославу, сразу отлетел в сторону и наблюдал за всем издалека. Он не мог ничем помочь разбегающимся людям, поскольку из-за падающих вниз кристаллоидов и клубов чёрной пыли, не очень то и быстро оседающей на землю, практически ничего не было видно, даже при помощи зрения Синистры. Вскоре этот дикий «дождь» начал редеть. Тихомир к этому времени опустил Ярославу в безопасное место и полетел за воинами. Их осталось трое. Они стояли в ста метрах от огромного пятна из чёрной пыли. Тихомир направился к ним, но они, посовещавшись друг с другом, развернулись и побежали в сторону от пятна. Или от него? Пролетая над пятном, Тихомир заметил, что оно начинает менять свою структуру. Толщиной оно было около метра. Что интересно, там, где пыль попала на белые камни, она не сгорала. Изменения заключались в том, что на поверхности пятна начал появляться чёрный блеск, а само оно начало как бы растекаться по рельефу. И скорость такого растекания становилась всё больше и больше. По виду пыль уже напоминала чёрную маслянистую жидкость с блеском. Один за другим на поверхности вспыхивали ярким светом белые камни, появлявшиеся на ней, вероятно, вследствие того, что пятно растекалось и становилось тоньше. Понятно, почему воины кинулись в бег, чёрная жидкость уже почти их догоняла. Что-то эта жидкость Тихомиру напоминала. Но что? Маслянистость, блики света. Неужели нефть!? Как только он так подумал, как вокруг одного из белых камней появилось кольцо огня, стремительно расползавшееся по окружности и выбрасывающая вверх чёрные клубы дыма. Несколько секунд, и огонь охватил всю поверхность пятна. Стало жарко, Тихомир попал под клубы дыма и включил пояс. Когда он вылетел к воинам, тех осталось только двое, вероятно один сгорел. Оставшиеся сидели на безопасном расстоянии от полыхающей жидкости на земле. Было видно, что этот бег им дался непросто. Тихомир внезапно подумал, что он опять что-то забыл. Ярослава! Он поднялся выше, чтобы не чувствовать жара огня, и прямо через дым полетел в сторону, где её оставил. Совершенно случайно, он высадил её на небольшую возвышенность. Горящая жидкость обтекла возвышенность и потекла дальше, выбирая в рельефе наиболее низкие места, а Ярослава лежала на земле без сознания. Он взял её на руки, и теперь уже не через облака дыма, а облетая их, полетел к воинам. Около них он опустил её на землю.

– Синистра, – позвал он, – давай какое-нибудь исцеляющее заклятье.

– На плазмоидах!? Какой смысл атлантам было создавать исцеляющие октавы для плазмоидов? Да и стоит ли её оживлять?

– Кто-нибудь знает заклятье исцеления, – спросил Тихомир у воинов.

– Какие заклятья, – безразлично ответил один из них, – посвящённым не подчиняется искусство заклятий.

Тихомир ещё раз осмотрел Ярославу. Та, вроде дышала. Может оклемается.

– Тихомир, – зашипела Синистра, – я не понимаю, что ты так носишься вокруг неё. Она же враг нам. Не лучше ли как-то воспользоваться ситуацией?

– Не знаю, – Тихомир сам не понял, почему он носиться вокруг своего врага с целью помочь ему, – я вырос в, некотором смысле, гуманном обществе. Срабатывает инстинкт помочь живому существу.

– Давай заберём у неё шестерёнку, а её зарубим, – предложила программа.

– Но она говорила, что только она знает, как выбраться на поверхность, – возразил Тихомир.

– Ай-я-яй! – возмутилась Синистра, – а ты помнишь, какой бред она несла про Солнечную систему. Она врёт. Чтобы ты её не трогал.

– А какие доказательства, что не врёт? Нету? Так же как и то, что врёт! Мы не можем рисковать, не имея никаких доказательств ни того, ни другого. Тем более на карту слишком много поставлено.

– Убедил, – вздохнула она, – оставим всё на волю случая. Если оклемается, то пусть остается, если нет, то заберём шестерёнку и пойдём. Что с тобой случилось во время того, как мы пробивались к выходу из деревни. По состоянию твоего организма я догадалась, что это что-то похожее, на то, что было с тобой после Белой Нави. Совсем, кстати, не к месту, я с трудом управляла твоими руками, хорошо, что это состояние долго не длилось.

– Да не поверишь, – усмехнулся Тихомир, – опять бред в голову про Создателя полез. И про Солнечную систему. Видно, слова Ярославы как-то подействовали.

– На этот раз он про меня ничего не говорил? – ехидно поинтересовалась программа.

– Нет, на этот раз ничего.

– Ты меня уже начинаешь беспокоить со своей психикой. Я понимаю во время отдыха, когда нет поблизости никакой опасности. Да медитируй себе сколько влезет. Но не во время боя с кристаллическими статуями. Мы вырвались только чудом. Если бы ни этот взрыв, сами бы уже обвешаны такими чёрными кристаллами.

– Кстати, это ты такой взрыв устроила?

– Нет. Может быть Ярослава. Надо будет расспросить её, если она вообще в себя придёт.

Ярославой занялись двое её людей. Они лучше знали, как привести её в чувство. Скорее всего, она просто наглоталась дыма, правда, как мог действовать на плазмоидный организм дым, Тихомир не знал. Один из воинов (Тихомир до сих пор не знал их имён) сообщил, что Ярослава жить будет. Пока она приходила в себя, обнаружилось, что пистолет-автомат потерян. В принципе, если они пойдут через Мглу, он им и не пригодиться. Да и от коробок с патронами можно избавиться – в сумке они занимали довольно много места. Тихомир решил набрать камней для Люмбрика и обнаружил, что зверь их перестал есть. Скорее всего, он переработал их в достаточном количестве. Это хорошо – хоть зверь набит энергией под завязку, потому что Синистра израсходовала её довольно большое количество. За полчаса отдыха Тихомир заметил, что пятно кристаллического чёрного леса увеличивается. Мгла не стоит на месте. Но пока она над головой и на землю не спускается.

– Как вы догадались, что нужно убегать от маслянистой жидкости, – он подошёл к воинам, хлопотавшим над Ярославой.

– Когда вы улетели вверх, – один из них встал, – пыль, оставшаяся от маховика тоже превратилась в такую жидкость. Мы решили, что она может быть опасной, решили её сжечь на камнях. Никто не ожидал, что она так хорошо воспламеняется. Её очень небольшое количество очень сильно горело. Мы поняли, что от такого большого количества, которое образовалось в последний раз, пожар будет намного больше.

Ярослава закашляла и открыла глаза.

– Очнулась, – вздохнула в голове Синистра, явно не довольная такому развитию событий.

– Надо идти, – с трудом сказала Ярослава, – Мгла будет наступать.

– Мы всё равно собираемся идти через Мглу, какой смысл спешить?

– Ты не понял. Не территориально! Хотя так конечно тоже. Мгла будет становиться всё активней и активней. Ты наладил связь и теперь, – Ярослава опять закашлялась, – теперь Мгла пойдёт в наступление. Ты хотел спасти Минск? Так вот, надо спешить. Пока Мгла слишком слаба и будет концентрировать внимание только на нас. Чем дальше, тем больше.

– Какую связь? Ты мне можешь хоть что-то объяснить?

– Много будешь знать, скоро состаришься! – она откуда-то знала эту поговорку.

– Ты, я смотрю, знаешь очень много, а старость к тебе так и не приходит, – парировал Тихомир.

– Убью! – Ярослава вся затряслась и, в ярости подняла руку с перчаткой.

Интуитивно Тихомир шарахнулся в сторону, при помощи крыльев, конечно. Те отнесли его метров на пять в сторону, и исчезли, от чего он сразу упал на землю. По звуку было слышно, что молния пролетела где-то совсем рядом.

– В следующий раз я тебя точно убью, – услышал он её голос.

Только сейчас Тихомир сообразил, что его безобидная, на первый взгляд, шутка напомнила ей, что, превратившись в человека, она получит в подарок его свойства. Свойство стареть. И свойство умереть здесь от голода. А Синистра, увидев в какой ярости находиться Ярослава, дезактивировалась. Поэтому и крылья исчезли. Тихомир осторожно поднялся и посмотрел на Ярославу. Та, похоже, успокоилась и поняла, какую ошибку только что чуть не совершила. Ведь лишившись Тихомира, она бы уже навсегда потеряла возможность пройти через Мглу. Его смерть ей не выгодна. Сразу вспомнились слова Создателя. Нет смерти. Загнул он, однако. Всё имеет своё начало и свой конец, как говориться. Хотя, что значит, начало и конец. Взять, к примеру, какой-нибудь материальный предмет. Тихомир огляделся по сторонам. В глаза ему попался моток верёвки, висящий на поясе у одного из воинов. Верёвка может не иметь ни конца, ни начала, если соединить её концы. Опять-таки, слово концы. Почему их два. Значит, если соединить начало с концом. Или нет? Взять конец этой верёвки. Но где доказательство, что это не начало? Понтия начала и конца в случае с обыкновенной верёвкой имеют абсолютно одинаковый смысл. Можно ассоциировать начало с концом, а конец с началом. Интересно при этом перенести случай с верёвкой на человеческую жизнь. Принято считать, что его рождение это начало, а его смерть это конец. Но рождение это конец беременности, к примеру, а смерть… начало конца. Да, бред полнейший, ничего не скажешь.