Почему же мы начинаем стареть так рано? Официальная медицина, конечно, может нам объяснить. У нее на все ответ есть. Человеческий организм активно растет до 25 лет. После этого начинается постепенное замедление обмена веществ и восстановления тканей. Год от года клетки делятся все медленнее, ткани обновляются все дольше, дегенерация начинает преобладать над регенерацией. Таким образом, любой врач может подтвердить печальную истину: мы начинаем постепенно умирать не за несколько дней до действительной смерти, а не прожив и половины отпущенного нам срока.

Так ли это неизбежно на самом деле? Разумеется, если говорить о неизбежности смерти, то да – все мы умрем. А вот если говорить о неизбежности развития остеохондроза уже к тридцатилетнему юбилею, то тут врачи явно заблуждаются. Или зачем я напоминал об очевидной, вопиющей разнице в состоянии здоровья известного исследователя и нашего среднестатистического соседа? Наши ткани могут стареть быстрее или медленнее, и это – факт!

Как стареет опорно-двигательный аппарат? Он образован двумя крупными системами, взаимно дополняющими друг друга. Системы эти – кости (скелет) и мышцы. Сам по себе скелет двигаться не может. Если в фильмах про зомби и прочих оживших мертвецов мы неоднократно наблюдали обратное, нам следует просто перестать смотреть фильмы такого рода. Их вообще смотреть не следует – разве нам мало страхов более реальных?

Так вот, скелетные кости, соединенные подвижными суставными сочленениями, можно разложить в определенном положении на столе, но нельзя ни поставить, ни зафиксировать в каком-либо стоячем положении. Это потому, что сгибаться наши руки – ноги может заставить только и исключительно сокращение мышц, прикрепленных к костям. Даже сама рефлекторная дуга ведет от мозга к мышцам, но не к костям!

Мышцы крепятся к костям только своими кончиками. Все остальное волокно с костью не сращено. Фактически оно ничем, кроме точек крепления, с нею не связано. Заболевания и травмы как мышечных, так и костных тканей идут порознь. То есть болезненное состояние, скажем, костей довольно долгое время может вообще никак не отражаться на работе мышц. Впрочем, как мы понимаем, «долгое» – это отнюдь не «бесконечное». Поэтому если патология «твердой» части опорно-двигательного не будет устранена в течение хотя бы года, на второй год станут очевидны и проблемы с «мягкой» его составляющей. Так что период этот продолжителен, но и у него есть свои лимиты.

Какая же часть мышцы отреагирует на заболевание кости, к которой крепится, быстрее всего? По теории вероятности, именно место их соединения – головка мышцы. Полагаю, все мы слышали неоднократно такие названия мышц, как бицепс, трицепс и даже квадрицепс? И многим из нас известно даже, что переводятся эти названия как «двуглавая», «трехглавая» и «четырехглавая»? Так вот, у разных мышц нашего тела количество головок может быть разным. Вернее, максимальное их число – четыре, как у квадрицепса, передней, мощной такой передней мышцы бедра. Для остальных же обычный набор – это две-три головки. Потому, когда нам нужно уточнить, о какой именно двуглавой мышце идет речь, мы и говорим «бицепс предплечья» или «бицепс бедра» (верхнюю часть которого у дам склонен «оккупировать» целлюлит).

Вслед за костями первыми начинают болеть головки мышц. Ведь именно в небольшом углублении костей, в которые врастает мышечное волокно, из мышцы в кость уходят нервные окончания и кровеносные сосуды. Иными словами, все принципиально важные для обеспечения нормальной жизнедеятельности костной ткани системы. Удивительно? Что именно? Ах, наверное, мысль о том, что жизнь костного мозга напрямую зависит от мышц, его окружающих! А как бы могло быть по-другому, если отдельные кости между собой, кроме мышц, связаны лишь сухожилиями да суставной сумкой, наполненной ликвором? Сосудам там проходить болыые-то и негде!

Итак, открыв для себя несколько новых биологических истин, мы уже способны понять, каким образом одна часть опорно-двигательного аппарата зависит от другой. Даже если «с виду» они друг с другом пересекаются в считаном количестве точек. Дело в том, что именно в этих точках нервная система мышцы становится общей для нее с костью. Потому если в костной ткани запущен некий раздражающий нейроны процесс, первым делом боль от раздражения мы почувствуем как раз в этом узелке. Плюс, представим себе роль мышечной головки наглядно: мышца – длинный, крупный, прошу меня извинить, кусок мяса! – подвешен двумя-тремя тонкими кончиками к кости. Словно куртка на бельевой веревке.

Конечно, в зависимости от уровня физической подготовки индивида эта условная куртка может больше походить как на весеннюю «ветровку», так и на зимнюю шубу. Однако вариант сходства с летней кофточкой здесь возможен только у больных мышечной дистрофией. Мышца в любом случае достаточно велика для того, чтобы самым слабым звеном опорно-двигательного аппарата являлись не сухожилия. И не самые мелкие из косточек. Самое слабое его звено – эти самые головки! Приведу пример: когда нас хватают за руку, пытаясь распрямить ее против нашей воли, основная нагрузка приходится на сустав или на мышцу? Конечно, на мышцу!

Вот из этих двух немаловажных «но» (уязвимость мышечной головки перед собственным весом мышцы и единство ее жизненных систем с костными) и вырастает прямое следствие. Состоит оно в том, что мышечная боль «звучит»-то, как обычно, по длине волокна. Там ощущается явное уплотнение спазма, там «стреляет» или ноет при малейшей попытке движения. Однако в 95 случаях из 100 начальную, пусковую точку для этой боли мы найдем в месте, где она крепится к кости!

Пять оставшихся случаев относятся к травмам, инфекциям тканей мышцы и местным дефектам сосудов. Однако что делать, когда мы просто налетели плечом на выступающий угол, и так понятно – приложить лед для снятия отека. Если есть открытое повреждение, то еще и продезинфицировать рану, а затем наложить давящую повязку. А вот как быть, буде травмы не было, а при попытке взяться за поручень в автобусе у нас как «схватило» шею, так и отпускать не собирается?

Работая с мышцами головы, мы имели возможность наглядно убедиться, что за каждое конкретное движение одна мышца не отвечает практически никогда. Градация здесь такая: чем ближе к пальцам конечности, тем реже движения обеспечиваются группами мышц. А чем ближе к туловищу, тем более обширные группы срабатывают совместно. Согнуть руку в локте мы еще сможем за счет только бицепса предплечья. Вернее, есть одно положение руки, при котором можно добиться полного отсутствия реакции в прочих ее мышцах. А вот уже попытка поднять ее вверх, над головой лишь усилием дельтовидной мышцы заранее обречена на провал. Хотя заметим, что в основном за как бы салютующий подъем руки отвечает именно она!

Вся соль в данном случае в вопросах сохранения равновесия. Взмах рукой непременно влечет за собой смещение центра тяжести туловища. Чтобы оно при этом не упало, головной мозг использует обширные группы мышц – противовесов для компенсации усилия. Вот и все. А ведет это к тому, что мускулатуре туловища нагрузка прямо или косвенно «перепадает» всегда. Независимо от того, руками мы шевелим, ногами или головой. Что же до позвоночного столба, то он, выходит, незаметно для нас вынужден ежедневно компенсировать множество силовых воздействий. К примеру, давление общего веса всех наших органов и тканей, нагрузки сложных положений туловища в покое и при движении, силу земного притяжения при ходьбе, беге, прыжках. Полагаю, при таких условиях становится понятно, почему старение скелета начинается не с чего-нибудь, а с позвоночных дисков?

Да, как ни многослойна, как ни сложна система устройства позвоночного столба, а под нажимом такого количества разнонаправленных сил он вышел бы из строя первым, даже будучи спаянным из титана! Суть его проблем тоже не получится определить в двух словах. С одной стороны, человек обычно сам склонен создавать неправильную нагрузку на него. Это называется привычкой – носить сумку в какой-то определенной руке, писать, положив свободную руку не на стол, а на колено, спать на «предпочитаемом» боку.