Услышав это, Ян Сюн пришел в ярость:

– Правильно говорится, что на картине можно изобразить шкуру тигра, яо не нарисуешь его когтей, а, глядя на лицо человека, не знаешь, чем полна его душа. Этот мерзавец Ши Сю пришел ко мне да еще и оклеветал монаха Пэй Жу-хая! Правда, доказательств он никаких не привел. И чувствовалось, что он чем-то смущен. А ведь уговорил же меня! Ловкий мерзавец! Но он мне не родной брат, выгоню его, и дело с концом!

На рассвете Ян Сюн сошел вниз и сказал старому Паню:

– Засоли забитых свиней впрок! Больше торговать не будем.

И он тут же перевернул все столы и прилавки, на которых продавалось мясо.

А когда Ши Сю вынес мясо в лавку и открыл двери, то увидел, что все столы и прилавки перевернуты. Тут Ши Сю – человек очень умный, сразу догадался, в чем дело и, смеясь, оказал себе: «Ладно, пусть будет так! Наверно, Ян Сюн после выпивки проболтался, а его бабенка что-нибудь придумала и заставила разорить лааку. Конечно, она наговорила ему, что я вел себя непристойно, и, если я сейчас начну с ней спорить, то поставлю в нехорошее положение Ян Сюна. Уж лучше отступлюсь, а там еще что-нибудь придумаю».

Ши Сю вошел в помещение и собрал свои пожитки. А Ян Сюн, боясь, что Ши Сю может оскорбить его, заранее ушел из дому. Затем Ши Сю взял свой узел, привесил к поясу острый кинжал и зашел проститься к старому Паню.

– Я слишком зажился у вас и доставил вам много хлопот, – сказал он. – И раз уж мой старший брат закрыл лавку, то я пойду дальше своей дорогой. Вот все счета, они в полном порядке и ни один медяк не ушел на сторону. Если я допустил хоть какую-нибудь нечестность, – пусть небо и земля покарают меня!

Зять успел предупредить старого Паня, и он не решился задерживать Ши Сю. А тот, уйдя из дому, отыскал в одном из соседних проулков постоялый двор и поселился там.

Обдумывая все происшедшее, Ши Сю говорил себе: «Ян Сюн побратался со мной, и если я не выведу все это дело на чистую воду, то зря погублю его жизнь. На этот раз он поверил словам жены и в душе возненавидел меня, но все же я не могу покинуть его. Надо будет разузнать, когда он дежурит в тюрьме, и в ту же ночь он обо всем узнает».

Прожив на постоялом дворе дня два, Ши Сю отправился на разведку к дому Ян Сюна. Там он увидел, как слуга вынес постель, и подумал: «Значит, сегодня Ян Сюн дежурит. Ну что ж, придется мне немного потрудиться, а там увидим, что будет».

Вернувшись на постоялый двор, Ши Сю лег спать. Встал он во время четвертой стражи, привесил на пояс острый кинжал и, потихоньку открыв ворота, зашагал прямо по тому переулочку, который вел к задним воротам дома Ян Сюна. Притаившись в темном месте, он ждал наступления пятой стражи и вскоре увидел даоса с деревянной колотушкой, который шел, посматривая по сторонам.

Незаметно выскользнув из своего убежища за спиною даоса, Ши Сю одной рукой схватил его, а другой приставил к горлу кинжал и угрожающе прошептал:

– Не вздумай вырываться! Закричишь – убью! Говори начистоту – зачем монах Пэй Жу-хай заставил тебя приходить сюда?

– Добрый молодец! – взмолился даос, – Пощади меня, и я все расскажу!

– Говори скорее! Я не убью тебя! – отвечал Ши Сю.

– Монах Пэй Жу-хай вступил в преступную связь с дочерью старого Паня, – сказал даос. – Он по ночам приходит сюда, а меня заставляет следить за задними воротами. Когда там выставляют столик для возжигания благовоний, это значит: «Милости просим». А во время пятой стражи я должен будить его стуком в колотушку и призывом на утреннюю молитву. Это сигнал «выходи».

– А где же он сейчас? – спросил Ши Сю.

– Да все еще опит у нее в доме. А вот я начну бить в колотушку и подыму шум, тогда он и выйдет, – отвечал даос.

– Одолжи-ка мне твою одежду и колотушку, – попросил Ши Сю, тут же вырвав из рук даоса колотушку, а как только тот разделся, всадил ему в горло кинжал. Даос мертвым упал на землю. Тогда Ши Сю, надев его рясу и монашеские обмотки, подвесил кинжал на пояс и пошел по проулку с колотушкой.

В то время монах лежал в кровати. Услышав стук колотушки, он быстро вскочил, накинул на себя одежду и сошел вниз. Ин-эр первая подошла к воротам, чтобы открыть их, а следовавший за ней монах, быстро прошмыгнул на улицу, Между тем Ши Сю все продолжал бить в колотушку. Тогда монах тихонько опросил:

– Зачем ты продолжаешь шуметь?

Но Ши Сю не ответил ему, a когда монах дошел до конца проулка, он одним рывком повалил его и, крепко прижав к земле, приказал:

– Смотри, не кричать! Заорешь – убью! Обожди, пока я сорву с тебя одежду!

Монах узнал Ши Сю и, конечно, не смел ни сопротивляться, ни кричать. А тот раздел его, не оставив на нем ни одной нитки, и, выхватив кинжал, четырьмя ударами убил на месте. Положив затем кинжал рядом с трупом даоса, Ши Сю увязал одежду обоих убитых в узел и вернулся на постоялый двор, где и лег спать. Но говорить об этом мы не будем, а расскажем о том, как живший в этом городе торговец пирожками и кашей, старый Ван, встав в этот день во время пятой стражи, вышел со своим товаром на улицу, чтобы распродать его в утренние часы. Он шел с фонарем в сопровождении одного мальчугана; и, проходя там, где лежали трупы монахов, не заметил их, споткнулся и полетел на землю. Все его пирожки рассыпались, а каша разлилась по земле. Мальчуган закричал:

– Ой, беда! Здесь лежит пьяный монах!

С трудом поднявшись на ноги, старик почувствовал, что его руки в крови, и завопил, сам не понимая, что все это значит.

Услышав шум и крики, жители пооткрывали двери и вышли с огнем на улицу. Осветив место происшествия, они увидели кровь и тела убитых.

Тут они задержали старика, чтобы отвести иго к властям.

Истинно сказано было:

О том, как старый Ван избавился от этой беды, просим вас узнать из следующей главы.

Мы остановились на том, как соседи задержали старого торговца Вана и повели его в управление округа Цзичжоу. В это время начальник округа приступил к делам. Пришедшие, стоя в ряд, опустились на колени и доложили:

– Старик этот нес на коромысле пирожки и рисовый отвар. Споткнувшись, он упал на землю и увидал, что в луже пролитого им отвара лежат два трупа: один – монах, другой – даос. Оба мертвеца совершенно голые; около даоса валяется кинжал.

После этого старый Ван сказал:

– Я давно живу тем, что торгую пирожками и рисовым отваром. Обычно я выхожу из дому во время пятой стражи, чтобы пораньше распродать товар. Но сегодня я встал раньше обычного и пошел вот с этим несмышленым пареньком. Я шел, не глядя под ноги, и, споткнувшись, упал и разбил все свои тарелки и миски. Милостивый господин, сжальтесь надо мной! Когда я увидел, что в луже крови лежат два трупа, я перепугался и стал кричать. Из домов вышли люди, задержали меня и привели сюда. Я надеюсь, милостивый господин, что вы правильно разберетесь в этом деле и отпустите меня.

Начальник округа приказал составить протокол и потом распорядился, чтобы квартальный старшина и следователь по уголовным делам в сопровождении стражников, свидетелей-соседей и старого Вана, отправились к месту происшествия для обследования трупов убитых. Возвратившись в управление, они составили отчет, в котором говорилось: