Ши Сю был человеком сообразительным, и когда увидел все это, сразу понял, в чем тут дело.

«Недаром пословица говорит: “Счастью не длиться тысячу дней, и цветку сто дней не цвести”, – подумал он про себя. – Мой названный брат Ян Сюн занят службой, и ему не до домашних дел; не иначе, как невестка оговорила меня, позавидовав моей новой одежде. Ну, а тут еще меня не было дома, и, конечно, нашлись люди, которые подлили масла в огонь. А раз уж начались подозрения, то дело дальше не пойдет. Нечего ждать, пока начнутся разговоры, лучше самому проститься и отправиться домой. Ведь еще в древнее время говорилось: “Где найти человека с постоянным сердцем?”»

Решив так, Ши Сю загнал свиней в загон, сменил одежду, увязал вещи в узел, написал расчет и через задние ворота вошел в дом. В это время старый Пань поставил на стол овощную закуску и вино. Увидев Ши Сю, он пригласил его выпить и закусить.

– Ну, дорогой сынок, ты яаяеко ходил и много потрудился. Конечно, не легко было гнать стадо свиней.

– Дорогой отец, это моя обязанность, – отвечал Ши Сю. – Однако прошу вас прежде всего взять вот этот подробный отчет. И если я допустил здесь хоть малейшую неточность в свою пользу, то пусть небо накажет меня и пусть земля меня поглотит.

– Дорогой сынок, к чему такие речи? – вскричал старый Пань. – Ведь между нами как будто ничего не произошло?

– Вот уж семь лет, как я уехал из родных мест, – отвечал на это Ши Сю. – Сейчас я решил возвратиться туда и потому приготовил расчет. Сегодня вечером я распрощаюсь с моим старшим братом Ян Сюном, а завтра с утра двинусь в путь.

– Дорогой сынок, ты делаешь ошибку, – рассмеявшись, оказал старый Пань. – Послушай меня, старика, что я тебе скажу.

И хотя старик сказал всего несколько слов, но так уж видно было на роду написано:

Что за слова сказал старый Пань, об этом читатель узнает из следующей главы.

Мы уже рассказывали о том, как, вернувшись домой, Ши Сю увидел, что лавка закрыта, и решил тут же распрощаться с хозяевами и уйти к себе на родину. Однако старый Пань оказал:

– Обожди-ка, дорогой сынок! Я понял, о чем ты думаешь. После трехдневного отсутствия ты возвратился домой и нашел лавку запертой. Ты, конечно, сразу решил, что торговля больше не будет и задумал, бросив все, уйти на родину. Уже не говоря о том, что торговля у нас идет неплохо, даже если бы мы и закрыли дело, то и тогда смогли бы прокормить тебя, дорогой сынок. Обманывать тебя я не стану, дочь моя раньше была замужем за писарем Ваном, но он умер, и вот теперь была вторая годовщина со дня его смерти. Надо устроить поминки, и потому пришлось прекратить торговлю на два дня. Мы пригласили монахов из монастыря Баоэньсы совершить поминовение, они придут завтра, и я прошу тебя, дорогой сынок, взять это дело на себя. Согласен ли ты? Я уж стар, и мне трудно бодрствовать всю ночь. Ну вот, теперь я тебе все рассказал.

– Раз все обстоит так, как вы говорите, то я отложу на некоторое время свое решение, – отвечал Ши Сю.

– Дорогой сынок, ты и в дальнейшем можешь ни в чем не сомневаться. Продолжай свое дело, сколько ни заработаешь – все хорошо.

Тут они выпили несколько чашечек вина и закусили овощами. На чем они порешили, мы говорить не будем.

А на следующее утро в дом действительно пришли монахи. Они принесли с собой священные книги и хоругви. Соорудив алтарь, монахи расставили перед изображением будды жертвенные сосуды, барабаны, гонги, благовонные свечи. На кухне готовилась постная пища для жертвоприношения.

В это время Ян Сюн пришел домой и, обращаясь к Ши Сю, сказал:

– Уважаемый брат, я должен быть сегодня в тюрьме на дежурстве – черт его возьми! – и никак не могу остаться дома. Прошу тебя устроить все как следует.

– Дорогой брат, вы можете спокойно идти по своим делам, – отвечал на это Ши Сю. – Все, что нужно, я сделаю.

Ян Сюя ушел, а Ши Сю остался дома присматривать зa всеми приготовлениями. Уже совсем рассвело. В это время, отдернув дверную занавеску, в комнату вошел молодой монах в поклонился Ши Сю. Тот почтительно ответил на поклон и пригласил монаха присесть.

Вскоре пришел монах-послушник, который принес на коромысле две корзины. Ши Сю сообщил о приходе монаха старому Паню. Когда тот вышел, монах оказал:

– Отец, почему вы не приходите в наш монастырь?

– Да вот открыли мы торговлю, – отвечал старый Пань, – и времени не было выходить из дому.

– В годовщину смерти господина писаря я не преподнес вам хорошего подарка, – продолжал монах. – Вот только немного лапши да несколько мешочков столичных фиников.

– Ах! – воскликнул старик. – С какой же это стати вы, дорогой учитель, расходуете свои деньги? – и он попросил Ши Сю принять подарки. Взяв лапшу и финики, Ши Сю приказал подать чай и угостил монаха.

В это время вниз по лестнице спускалась жена Ян Сюна. Она не решилась надеть полный траур и вышла в светлосером платье; лицо ее было слегка накрашено.

– Деверь, кто это принес подарки? – спросила она Ши Сю.

– Монах, который называет вашего отца своим отцом-воспитателем – отвечал Ши Сю.

– А, это монах Пэй Жу-хай! Он хороший и честный человек, – улыбаясь, сказала женщина. – Раньше он был управляющим лавкой, где продавали шелковые нитки, а потом стал монахом в монастыре Баоэньсы. Там настоятелем наш родственник, и Пэй Жу-хай, из уважения к моему отцу, стал называть его отцом-воспитателем; Он старше меня на два года, и я называю его брат-монах. Монашеское его имя – Хай-гун. Вы послушайте, деверо, как он вечером будет читать молитвы, у него очень хороший голос!

– Ах, вот оно что! – проронил Ши Сю, и в душе его возникло подозрение.

Между тем женщина, сойдя с лестницы, пошла поздороваться с монахом. Заложив за спину руки, Ши Сю последовал за ней и, остановившись за дверной занавеской, стал подсматривать. Тут он увидел, что монах встал и, сделав несколько шагов навстречу женщине, сложил ладони и отвесил ей глубокий поклон.

– Зачем же вы, дорогой брат монах, тратите деньги на подарки? – спросила женщина.

– Дорогая сестра, – возразил монах, – стоит ли говорить о таких пустяках!

– Да что вы, брат монах? – продолжала женщина. – Ведь нельзя принимать подарки от монахов!

– У нас построили новый зал Воды и Суши, – заговорил он о другом. – Я все собирался пригласить вас, уважаемая сестра, пойти туда отдохнуть. Но боялся, что господин тюремный начальник будет этим недоволен…

– Ну, муж не из таких людей! Моя мать, умирая, взяла с меня обет родить ребенка. Я давно уже собиралась пойти в храм помолиться и просить вас помочь мне выполнить этот обет.

– Это ваше семейное дело, – промолвил монах. – Зачем же вы так говорите? Я для вас сделаю все, что вы прикажете!

– Дорогой брат монах, – сказала женщина, – читайте священные книги и побольше молитесь за мою мать. Это будет очень хорошо.

В это время из внутренних комнат вышла служанка и принесла чай. Женщина взяла чашку, обтерла рукавом ее края и, держа двумя руками, поднесла монаху. А тот, принимая чашку также обеими руками, похотливо смотрел на женщину. Она тоже поглядывала на монаха смеющимся, манящим взглядом. Еще в древнме времена говорили: «Храбрость, придаваемая страстью, не знает преград». Вот и эти двое, ничуть не остерегались Ши Сю, который, стоя за дверной занавеской, наблюдал всю эту сцену. Теперь ему приоткрылась истина, и он подумал про себя: «Правильно говорится: “Не верь тому, что существует добродетель незапятнанная, и опасайся человеколюбия не гуманного”. Я уже несколько раз замечал, что эта женщина слишком вольно ведет себя со мной, но относился к ней, как к своей сестре… А оказывается, бабенка-то не очень порядочная! Ну, смотрите не попадайтесь в мои руки! Ведь я могу вступиться за честь Ян Сюна».