— О, Татара-сан.

— Сэнсэй ушел куда-нибудь?

— Нет, он в кабинете.

— Сэнсэй все занимается, даже по воскресеньям, подумать только! Ведь это же вредно.

— Вы скажите об этом самому сэнсэю.

— Да, да, конечно… — проговорил Сампэй-кун, а потом, оглянувшись по сторонам, произнес, не то обращаясь к хозяйке, не то к самому себе: — Что-то сегодня девочек не видно.

И в ту же минуту из соседней комнаты прибежали Тонко и Сунко.

— Татара-сан, а суси [100] сегодня ты принес? — требовательно спросила старшая дочь учителя, как только увидела Сампэй-куна, вспомнив об обещании, которое он дал им в прошлый раз.

— Вы не забыли еще? А я сегодня не принес, в следующий раз обязательно принесу, — признался Татара-кун, почесывая голову.

— Фу-у, — разочарованно протянула старшая. Глядя на нее, младшая тоже сказала: «Фу-у». Настроение у хозяйки немного улучшилось, и она даже слегка улыбнулась.

— Суси у меня с собой нет, но вот дикий батат я приносил. Вы кушали его?

— Дикий батат? А что это такое? — спросила старшая.

— Дикий батат? А что это такое? — Младшая сестра не отстала от старшей и на этот раз.

— Еще не пробовали? Попросите маму, чтобы она побыстрей сварила. В Карацу дикий батат не такой, как в Токио, — произнес Сампэй-кун с гордостью за свою родину. Хозяйка только теперь сообразила, что надо поблагодарить за гостинец.

— Спасибо вам, Татара-сан, вы очень любезны. Да еще так много привезли.

— Ну, и как? Пробовали? Я специально заказал ящик, чтобы батат не побился. Наверное, хорошо сохранился.

— Вы старались-старались, а его вчера вор украл.

— Вор? Вот дурак! Неужели он так любит дикий батат! — восторженно воскликнул Сампэй-кун.

— Мама, у нас ночью был вор? — спросила Тонко.

— Да, — коротко ответила мать.

— Вор был… а что дальше… Какой он? — принялась допытываться Сунко.

Хозяйка не знала, как отвечать на столь необычный вопрос.

— Страшный, — сказала она и посмотрела на Татара-куна.

Тонко не унималась:

— Страшный? Такой, как Татара-сан? — спросила она с детской непосредственностью.

— Что такое? Как можно быть такой невежливой.

— Ха-ха-ха, неужели я такой страшный? Ну и ну, — воскликнул Татара-кун и почесал затылок. На затылке была лысина диаметром ровно в один сун. Лысина появилась месяц назад, и Татара-кун лечился у врача, но дело шло на поправку, кажется, не очень быстро. Первой лысину заметила Тонко.

— Ой, Татара-сан, у тебя голова блестит, как и у мамы.

— Тебе же было сказано — молчи.

— Мама, у вора голова тоже блестела?

Это спросила младшая. Хозяйка и Татара-кун невольно рассмеялись, однако дети мешали им говорить, а потому мать сказала:

— Пойдите поиграйте во дворе. А я вам сейчас дам что-то вкусное.

Выпроводив детей, хозяйка с серьезным видом продолжала:

— Татара-сан, что с вашей головой?

— Моль съела. Лечусь-лечусь, а ничего не получается. У вас тоже?

— Фу, моль! Что вы! У женщин на том месте, где они делают узел, всегда небольшая лысина.

— Все лысины из-за бактерий.

— У меня не из-за бактерий.

— Это вы, хозяюшка, просто упрямитесь.

— Ну, как хотите, но только у меня не из-за бактерий. Кстати, как будет по-английски лысина?

— Лысина будет «боулд».

— Нет, не то. Наверное, есть более длинное название.

— Спросите у сэнсэя, он вам сразу скажет.

— Сэнсэй ни за что не захочет объяснить, вот я и спрашиваю у вас.

— Кроме «боулд» я другого слова не знаю. Более длинное… Что бы это могло быть…

— Константин Палеолог, вот что. Константин — лысая, Палеолог — голова.

— Может быть, может быть. Я сейчас пойду к сэнсэю в кабинет и проверю по Вебстеру. Между прочим, сэнсэй очень странный человек. Такая хорошая погода, а он сидит дома… Хозяюшка, так он никогда не избавится от своего несварения. Посоветуйте ему сходить ну хотя бы в Уэно, полюбоваться цветами.

— Сами посоветуйте. Может быть, он вас послушает.

— Он все еще ест варенье?

— Да, по-старому.

— Недавно сэнсэй жаловался: «Жена, — говорит, — ругается, что я ем страшно много варенья. А мне кажется мало. Наверное, неправильно подсчитали». Не иначе вы, хозяюшка, вместе с дочками тоже кушаете…

— Татара-сан, противный, как вы можете говорить такое!

— А я по вашему лицу вижу.

— Как можно по лицу угадать.

— А я и не стараюсь угадать. Значит, хозяюшка, сивеем не кушаете?

— Ну, ем немного. Разве нельзя? Ведь это наше.

— Ха-ха-ха, я так и думал… А ведь и правда — страшная беда, когда тебя обворуют. Один дикий батат утащили?

— Если бы только батат! Тогда бы мы и не горевали. Всю нашу одежду украли.

— Это, наверное, будет чувствительно. Опять в долги залезать придется? Жаль, что этот кот не собака… жаль. Хозяюшка, обязательно заведите себе здоровенного пса… Кошка никакой пользы не приносит, только и знает что лопать… Мышей-то хотя бы ловит?

— Наш кот пока ни одной не поймал. Такой ленивый, такой бесстыжий.

— Ну, это никуда не годится. Прогоните его побыстрее. Может, я захвачу его с собой, сварю и съем?

— Что вы, Татара-сан, неужели вы кошек едите?

— Ем, конечно. Они очень вкусные.

— Да вы настоящий герой.

Я давно слышал, что среди подлого сброда, именуемого сёсэями, есть дикари, которые едят кошек, но никак не мог предположить, чтобы и Татара-кун, всегда относившийся ко мне благосклонно, принадлежал к этой категории, тем более что он уже не сёсэй, а важный юрист и служит в крупной компании. Кангэцу-второй своими действиями доказал правильность поговорки «В каждом зри вора», однако истину «зри в каждом пожирателя кошек» мне впервые открыл Татара-кун. Пословица гласит: «Живя учись, а научившись — радуйся», — однако каждый день приносит новые опасности и с каждым днем нужно быть все осторожнее. И то, что приходится защищать себя двойным панцирем из коварства и подлости, тоже результат глубокого знакомства с жизнью, а с годами узнаешь жизнь все лучше. «Потому-то так трудно встретить среди стариков хоть одного порядочного человека. Может быть, и для меня в настоящее время было бы самым правильным очутиться вместе с головкой лука в кастрюле Татара-куна», — думал я, забившись в угол, и как раз в эту минуту в столовую явился хозяин, который только что, поссорившись с женой, ушел в кабинет.