– Ну и чего у тебя случилось? Только не юли: выкладывай все как на духу и желательно поскорее!

– Прости, что разбудил, Клерет. Я просто зашел попрощаться с тобой… Заодно, кстати, и от имени Теодориха. К сожалению, обстоятельства вынуждают нас покинуть Ахен… Так что прощай и… в общем, не поминай нас лихом! – Воспользовавшись явным замешательством девушки из-за свалившейся на нее спросонок обильной информации, Эйнар обнял ее и поцеловал в щеку.

– Хорошо же начинается денек, нечего сказать! – тотчас пришла в себя дочь кузнеца. – Нет уж, любезный друг Эйнар, выслушай теперь, будь добр, меня! Коли в Ахен мы прибыли вместе, то и покинем его только вместе! И слышать никаких возражений не желаю! Где Теодорих?

– Ждет меня у конюшни. Уже с лошадьми…

– Хорошо, поступим так… – Клерет вернулась к обычной своей рассудительности. – Дабы не вызывать подозрений, езжайте пока одни. Я догоню вас позже. И передай Теодориху: о том, что вы натворили в Ахене, расспрашивать, так и быть, не стану! – Круто развернувшись, девушка исчезла в дверном проеме пристройки кузницы.

Эйнар незамедлительно отправился к конюшням, где его уже заждался начавший нервничать Теодорих.

– Неужто простились, наконец?! – не удержался он от язвительного упрека.

– Да, простились, – коротко ответил ему Эйнар, решив пока умолчать о намерении Клерет присоединиться к ним чуть позже.

– Тогда в путь! – скомандовал разом подобревший Теодорих и ловко вспрыгнул в седло той же самой рыжей клячи, на которой когда-то въехал в Ахен.

Эйнар последовал его примеру, и вскоре друзья беспрепятственно покинули город. Стражники в воротах даже не поинтересовались, куда они направляются, ибо обоих знали в лицо и даже считали своеобразными «фаворитами» наместника домена.

Достигнув ахенских предместий, Теодорих, всю дорогу зорко осматривающийся по сторонам, заметил мальчишку лет семи, понуро бредущего в сторону городских ворот. Парнишка выглядел изрядно продрогшим: одежонка на нем была куцая и ветхая. «Сирота, видимо», – подумал Теодорих и вздохнул: нищих и обездоленных он успел повидать здесь немало, ибо они постоянно стекались к богатому городу со всех концов домена в надежде на щедрые подаяния горожан.

– Эй, малец! – окликнул Теодорих сироту. – Хочешь заработать медную монетку?

Тот остановился и недоверчиво распахнул не по-детски взрослые глаза.

– Что я для этого должен сделать, господин?

Теодорих извлек из-за пазухи свиток и протянул его мальчишке вместе с обещанной монетой.

– Вот, держи… Передай эту бумагу стражникам у городских ворот, но предупреди, что она адресована лично наместнику Сегноцию! Для пущей убедительности добавь, что сие послание касается его пропавшей дочери!..

Мальчик проворно выхватил пергамент из рук доброго всадника: слухи о пропаже молодой госпожи ходили по всему домену и, конечно же, не обошли стороной и его детские уши.

– А наместник наградит меня за столь ценные сведения? – поинтересовался он на всякий случай.

Друзья, переглянувшись, усмехнулись: однако не по годам шустрый малец им встретился!

– Непременно, – обнадежил мальчика второй всадник. – Вот, держи еще и от меня монетку!

Ловко поймав очередную слетевшую сверху медяшку, сирота благодарно, в пояс, поклонился и с чувством произнес:

– Да благословит вас Логос, добрые господа! – После чего стремглав кинулся по направлению к воротам Ахена.

Удалившись от гостеприимного города на весьма уже приличное расстояние, друзья неожиданно услышали настигающий их цокот копыт. Погоня?! Эйнар оглянулся: нет, это в лучах раннего зимнего солнца ярко поблескивала кольчуга их подруги-валькирии.

А вскоре она и сама поравнялась с беглецами. Однако даже не подумала остановиться: пришпорив коня, лишь крикнула на скаку:

– Ну и чего застыли?! Впере-е-ед!..

Друзья многозначительно переглянулись: нет, это не девица – огонь! И послушно устремились за ней.

Сирота робко приблизился к стражам замка и писклявым, характерным для юных попрошаек голосом протянул:

– Почте-е-енные воины, не прогоняйте меня! Я принес вам важный свиток. Мне его вручил незнакомый господин на коне и предупредил, что в свитке говорится о пропавшей госпоже…

Стражи переглянулись: прогнать наглеца? А вдруг правду говорит? Коли не врет, можно ведь и награду получить от самого Сегноция!

Один из стражников выхватил у мальчишки свиток и быстро развернул его. Грамоте он, к сожалению, был не обучен, но, отметив мысленно ровный почерк послания, решил, что малец скорее всего не лжет.

– Хорошо, я передам послание наместнику. Но тебе пока придется посидеть в стражницкой.

Сирота поклонился:

– Как прикажете, доблестный воин.

Страж хмыкнул и скрылся за воротами.

Сегноций вот уже несколько дней лежал в постели и ничего не ел, в связи с чем совершенно ослабел и вставать без посторонней помощи уже не мог. Часами он смотрел в одну точку и вспоминал Гортензию, проклиная себя за жестокость. Все минувшие после ее исчезновения годы он старался вычеркнуть из памяти воспоминания о ней, но, увы, безуспешно. Правда, вспоминалось одно и то же: как они поженились, как следовали долгой зимней дорогой в Ахен, как родилась Эстер… А дальше – провал, пустота. Марк Левий, сколь ни старался, не мог вспомнить ни младенческих лет Эстер, ни Гортензии, играющей с крохотной дочуркой… Где же он был тогда? Ах, да, укреплял границы домена и усмирял то саксов, то алеманов… Конкретнее уже и не вспомнить – столько лет прошло! И вот теперь Эстер повторила поступок матери. Не зря, видимо, говорят, что яблоко от яблони недалеко падает… «Неукротимая гордость Эстер и жажда самостоятельности перешла к ней, безусловно, от Гортензии», – подумал наместник и сокрушенно вздохнул.

В этот момент к нему приблизился неслышно вошедший в покои кастелян и, поклонившись, доложил:

– Господин повелитель, стражник с городских ворот доставил в замок послание, содержащие якобы сведения о госпоже Эстер…

Сегноций мгновенно встрепенулся и даже попытался подняться на локте, но тотчас снова рухнул на подушки.

– Немедленно подай! – молвил он нетерпеливо. Когда же развернул и пробежал глазами поданный кастеляном свиток, к нему точно силы вернулись. – Благодарю тебя, о, Великий Логос! И тотчас отдал приказ: – Командира стражи Детборга ко мне! Срочно!

Спустя час из ворот города выехал военный отряд. Сегноций, хотя и был крайне слаб, пожелал лично возглавить поиски дочери, поэтому, закутанный в меха, восседал теперь в сооруженном на римский манер паланкине, который несли четверо крепких франков. Сердце наместника учащенно билось: он лихорадочно размышлял, что ему лучше предпринять в отношении непокорной дочери – наказать или… простить?

Тем временем отряд достиг Озерного края.

– Осмотреть каждый холм! Обо всем подозрительном немедленно сообщать мне! – отдал приказ наместник и плотнее закутался в меховой плащ, прячась от пронизывающего зимнего ветра.

Рассредоточившись по местности, стражники принялись тщательно осматривать буквально каждую встречающуюся на пути кочку. Поиски затянулись. Сегноций, томимый ожиданием, обдумывал меж тем послание Теодориха: «Благородный поступок – ничего не скажешь. Уйти, дабы не стоять на пути соперника! "Решаюсь на столь безрадостный для меня шаг исключительно ради блага госпожи Эстер: будучи нищим и бесправным бастардом, я не смогу дать ей счастья, коего она, несомненно, заслуживает. Прощайте навсегда…" – всплыли в памяти последние строки письма. – А может, напрасно Теодорих покинул Ахен? Любовь, как известно, – не кашель, травами не вылечишь… Вряд ли Эстер соблаговолит обрести былую покорность и согласится выйти замуж за Детборга. Возможно, я бы и согласился отдать ее за бастарда: как знать, какие высоты у него впереди? В конце концов, король Хлодвиг не вечен, а Теодорих – законный наследник, хотя и рожден от наложницы…»