– О, госпожа Эстер!.. Примите мои соболезнования в связи с постигшей вашу семью утратой… Просто прежде вы никогда не заходили сюда… – От выданной залпом тирады юноша смутился.

– Все в мире рано или поздно меняется, – неопределенно пожала плечами Эстер. И, заметив смущение юноши, доброжелательно поинтересовалась: – Как тебя зовут, конюх?

– Эйнар, – представился тот, шагнув вперед и почтительно поклонившись. – Служу здесь помощником коннетабля с тех самых пор, как мы с Теодорихом прибыли сюда, в Ахен, из Суассона.

– Так ты – друг стражника Теодориха? – удивилась девушка.

– Да, госпожа, – подтвердил Эйнар. – Мы и до сих пор остаемся с ним близкими друзьями.

Решив сменить вдруг взволновавшую ее тему, Эстер обняла Сильфа за шею и спросила:

– А как поживает моя Эпона?

– О, госпожа, не извольте беспокоиться! Эпона всегда тщательно ухожена и сыто накормлена, просто ее стойло – в противоположном конце конюшни. – Эйнар взмахнул рукой, дабы указать нужное направление, но неожиданно, потупив взор, сказал: – Простите, госпожа, но и ваша Эпона, и тем более Сильф изрядно застоялись в конюшне. Распорядитесь вывести их на прогулку!

Эстер задумалась, но ненадолго.

– Благодарю за напоминание, Эйнар. Пожалуй, я сама прокачусь на Эпоне… да хоть прямо завтра с утра! Только вот что делать с Сильфом? Признаться, я его немного побаиваюсь, ведь он признавал только мою сестру Присциллу…

– Не извольте беспокоиться, госпожа! Сильф – жеребец, конечно, норовистый, однако помимо вашей покойной сестры признает еще и Теодориха!.. – Заметив пробежавшую по лицу девушки тень, Эйнар понял, что сказал что-то не то, поэтому после короткой заминки постарался по возможности исправить допущенную оплошность: – Э-э-э… Я хотел сказать, что Теодориху по силам обуздать любую лошадь! К тому же, уверен, он сочтет за честь сопровождать вас на прогулке, госпожа Эстер!..

Эстер благосклонно кивнула.

– Хорошо. Приготовь лошадей к завтрашней выездке. Только… лучше не к утру, а, скажем, к полудню, – распорядилась она на прощание и, круто развернувшись, покинула конюшню.

Глава 5

Разумеется, о своем намерении совершить конную прогулку в обществе Теодориха Эстер сочла нужным известить нареченного жениха.

Возражений со стороны Детборга не последовало. Напротив, он с жаром воскликнул:

– О, дорогая Эстер, тебе давно уже пора развеяться, дабы хоть немного избавиться от мрачных мыслей! Я и сам с удовольствием составил бы тебе компанию, но ты же понимаешь: служба превыше всего! Однако позволь задать тебе лишь один вопрос: почему твой выбор пал именно на Теодориха?

Эстер, удивленно дернув плечиком, пояснила:

– Во-первых, сей благоразумный совет дал мне конюх, ухаживающий за Сильфом. Во-вторых, стражник Теодорих, если ты помнишь, считался в нашем замке практически уже женихом Присциллы! Наверняка его сердце тоже разрывается сейчас от горя! Так кто же, как не я, ее младшая сестра, сможет утешить и успокоить его лучше других?!

Детборг задумчиво потеребил правый ус.

– Оно вроде бы все верно… Однако я отчего-то опасаюсь за тебя…

– Чего именно? Что на меня нападут саксы и твой подчиненный окажется не в состоянии меня спасти?

Детборг залился смехом. Отсмеявшись, сдался:

– Право же, дорогая, ты способна убедить в своем решении кого угодно, и в первую очередь – меня! Прошу тебя только об одном: не забудь утеплиться на время прогулки плащом на меховой подпушке! Я вовсе не хочу, чтобы тебя постигла участь Присциллы!

– Хорошо, – легко согласилась Эстер.

Детборгу всегда нравилась покладистость невесты, и сейчас он в очередной раз убедился в правильности своего выбора.

Эпона и Сильф с седоками на отдохнувших за время вынужденного простоя спинах покинули Ахен. Светило ноябрьское холодное солнце, трава была покрыта тонким слоем изморози, дыхание лошадей сопровождалось пышными клубами пара. Эстер, облаченная в теплый, подбитый лисьим мехом плащ с капюшоном, в длинные замшевые сапожки из оленьей кожи и такие же перчатки, наслаждалась морозным воздухом. Пожалуй, Детборг был прав: она действительно чересчур засиделась в замке…

Ехали молча. Впрочем, особого желания говорить у девушки и не было: сейчас ей более хотелось разобраться в своем отношении к Детборгу. Что она испытывает к нему? Какие чувства вызывает он у нее? Безусловно, Детборг – доблестный воин. Его тело наверняка украшено шрамами, которые всегда производят неотразимое впечатление на молоденьких неискушенных девушек. Да, Детборг умеет быть внимательным: дарит то броши, то серьги, то отрезы на платье… Недавно вот подарил серебряный торквес саксонской работы… И все-таки, все-таки… Желает ли она видеть его в качестве мужа? До сего дня Эстер старалась об этом не думать, ибо воспринимала помолвку с Детборгом как неизбежность, продиктованную волей отца. Но присутствует ли в ее отношении к Детборгу хоть капелька… любви?!

Так и не сумев ответить себе на этот, казалось бы, простой и естественный вопрос, Эстер занервничала, машинально стегнула Эпону хлыстом, и та тотчас ускорила бег, устремившись в сторону Озерного края – местности, усеянной множеством озер с удивительно прозрачной водой. Сполна насладившись быстрой ездой, девушка натянула поводья и остановила Эпону: теперь ей захотелось прогуляться по берегам озер, выглядевших воистину хрустальными. Однако едва она собралась обратиться к Теодориху с просьбой помочь ей спешиться, как из-под копыт ее лошади взметнулся вдруг вверх невесть откуда взявшийся заяц. От неожиданности Эпона испуганно дернулась и встала на дыбы, чуть не выкинув всадницу из седла.

По счастью, Теодорих тут же пришел на помощь. Мгновенно спешившись, он схватил Эпону под уздцы и стал ее успокаивать. Та возмущенно раздувала ноздри, выбрасывая в воздух клубы пара и пытаясь вырваться из незнакомых сильных рук. Но Теодорих был начеку: крепко удерживая кожаные ремни, он ровно и монотонно приговаривал:

– Спокойно, Эпона, спокойно…

Животное, наконец, повиновалось: дыхание восстановилось, попытки вырваться из сильных мужских рук прекратились. Настал черед успокаивать перепуганную и буквально оцепеневшую от страха девушку.

– Госпожа! Не волнуйтесь, все в порядке. Вашу лошадь напугал совершенно безобидный заяц, но он, полагаю, уже далеко…

Эстер, доселе с трудом сдерживавшая слезы, разрыдалась в голос. Теодорих подошел к ней вплотную и, прижавшись к теплому боку лошади, обхватил руками за талию:

– Не бойтесь, госпожа, я держу вас крепко. Отпустите поводья и обопритесь на мои плечи.

Девушка послушно последовала его совету и, соскользнув с крупа лошади, непроизвольно прильнула к спасителю. Обняв Эстер и крепко прижав к себе, Теодорих какое-то время стоял, вспоминая, что совсем недавно почти так же держал в объятиях Присциллу… Впрочем, нет – тогда все было иначе. Эстер – не Присцилла, она не способна на изощренные женские уловки. Неожиданно для себя Теодорих отчетливо осознал, что смерть Присциллы, сколь ни жестоко это звучит, освободила его от нежеланной на ней женитьбы. Взглянув на заплаканное лицо спутницы, он предложил:

– Давайте немного погуляем, госпожа, это успокоит вас. А лошади пойдут за нами следом. – Юноша убрал выбившиеся каштановые волосы Эстер под капюшон, подставил ей руку, на которую она не замедлила опереться, и неспешно повел по направлению к возвышающимся впереди холмам.

Постепенно успокоившись, девушка уже сожалела о проявленной слабости.

– Теодорих, прошу тебя, не рассказывай Детборгу о случившемся.

Юноша кивнул:

– Как прикажете, госпожа…

Когда молодые люди поднялись на вершину одного из холмов, их взорам открылся потрясающе живописный вид: внизу, насколько хватало взора, во множестве раскинулись озера разных размеров – и большие, и маленькие, и совсем миниатюрные, сравнимые разве что с бадьями для стирки белья. И все они были покрыты тонким серебристым льдом, ослепительно переливающимся на солнце.