*

Всё‑таки, наверное, боги еще не покинули его, Сиятула Анжского, раз он сумел через пять заходов светила из этого Арена благополучно добраться до своего дома в Северном Анжае. Хорошо‑то как после целых двух седмиц сплошных неудобств и мучений, что в пути, что в Выселках, и в этом длинном путешествии для освобождения, стыдно сказать, самого себя из плена. И его повелитель, барон Шиваз Анжайский, благосклонно отнесся к своему воеводе.

‑ Я уже всё знаю, мой дорогой Сиятул, о твоих похождениях. Прочёл все твои донесения, и сам узнал кое‑что об этом бароне Косте. Наверное, в этих Выселках и Арене покрыл своего барона грязью и рассказал врагам все наши секреты?

‑ Как можно, Ваша милостивость? Ни слова лишнего не сказал, бог Вашна тому свидетель. Да и в Выселках, и в Арене никто у нас ничего особо и не выпрашивал. Так, только и хотели вымогать больше золота, особенно этот самозваный барон Коста.

Немного лукавил, конечно, Сиятул, ну ничего, кто же узнает. Этот вредный Сулим напугал его сильно, и пришлось бедному пленнику рассказать много больше того, что хотелось. И бароны, похоже, не держали язык за зубами. А вот барон Коста все разговоры вел только со всеми сразу, и больше торговался за каждую серебрянку, и даже за ничего не стоящие медяшки.

‑ И сколько присудил тебе этот Коста?

‑ Шесть тысяч золотых, Ваша милостивость. Сказал, что все воины останутся в плену, пока я не выплачу всё это золото.

‑ Он, конечно, вполне в своём праве, этот барон Коста, я проверил. В Нашей архивной службе уже имеются кое‑какие сведения о нём. Баронство он купил законно, купчая и все бумаги подлинные и записаны без нарушений. Так что придется платить, Сиятул. Иначе другие владетели будут над нами просто смеяться. Да, угораздило же Нам поверить барону Ассалиму. То, что этот Коста сам же маг, и достаточно сильный, сведения уже имелись и в Архивной службе. Оказывается, он уже отметился и в обеих Империях. Жаль, что вовремя не проверили.

‑ Ваша милостивость! Я в Изнуре видел охотников и с племени волкодавов, и с племени горных птиц. Раз племена с ним, то у него и магов достаточно. И еще, у этого Косты есть женщины‑маги. Совсем юные и даже очень красивые, и, похоже, очень могущественные, раз все их боятся. Милостивый, я сам видел собственными глазами, как все северные охотники опасались этих девушек.

‑ Даже так? Да, Сиятул, теперь нам одним воевать с Изнуром и еще с племенами никак не возможно. Сил не хватит. Я уже отписал Его милейшему сиятельству Сатуру и попросил у него помощи. Но все равно без решения графа, или даже Его Милейшего Величества войны не будет. Как сказал этот Коста, воевать не хочет?

‑ Да, так и есть, Ваша милостивость.

‑ А вот Тракт всё‑таки захватил. И в Лабиноре теперь его войска, хоть и немного, но есть. И Нам на этих анжайцев положиться тоже не возможно. Того и гляди, взбунтуются, и тогда никаких наших войск не хватит.

‑ Взбунтуются, Ваша милостивость.

‑ Из Лабинора поступают известия, что рабы уже бунтуют и бегут на север, в Изнур. А у Затуллы Лабинорского войск мало, и то не желают вмешиваться. Боятся северных охотников. Если взбунтуются у нас, то и мы без войны останемся без подданных. А Рикшан Трактский просит у меня воинов, и побольше. А северных охотников в Тракте намного больше, чем во всем Лабиноре, и власть там сменилась полностью. Говорят, что всем уже заправляет воевода баронского войска Сулим вместе со своими помощниками Пайтаром и Ярхунуком.

‑ Этот Сулим очень опасен, Ваша милостивость. По нему сразу же видно, что бывалый воин. Если, как говорили мне северные охотники, он со своей дружиной смог выстоять против всего войска барона Ассалима, то нам опасно идти на Тракт. А барон Коста еще повесил на барона Рикшана долг в четыре тысячи золотых.

‑ Вот, вот, у самих денег нет, а хотят воевать. Не переживай, мой Сиятул. Никто тебя пока в Тракт не пошлет. Вот дождемся известий от графа Сатура, тогда и будем действовать, как прикажет Его милейшее сиятельство.

Но все равно, войска пришлось собрать и заняться маневрами. Всего под рукой Сиятула оказалось почти полторы тысячи пехотинцев и три сотни конных воинов, в том числе одна сотня тяжелой конницы, составленная из тяжеловооруженных рыцарей и их слуг. Как ему сейчас не хватало той полусотни воинов, оставшихся в плену. Лучшие из лучших, обученные и конному бою, они еще не скоро увидят родные дома. Сиятул не собирался платить за них даже жалкой медяшки, и милорд Шиваз тоже пока не настаивал на этом. Вот только воинам не хватало оружия и разной амуниции, и опять ему многое приходилось закупать за свой счет. Какие долги, и кому? И дома он уже больше не бывал, опасаясь гнева барона, внимательно поглядывающего за ним через своих людей. Все время занимали маневры, показывающие, что его войско еще не готово к войне. Сиятул злился, все время ругался, но что делать, если за несколько заходов светила восстановить боеспособность войск, давно забывших, что такие воинские занятия и военные походы, невозможно.

А новости все время поступали тревожные. Лабинор сотрясали восстания рабов и черни. Барону Затулле ничего не осталось, как с остатками войск и верных людей бежать в Северный Анжай. Говорят, что вожаки восставших сразу же отправили гонцов к барону Косте, как все уже знали, находящемуся в Арене, которые были перехвачены воинами войска северян, стоявших лагерем у границы. И ответ последовал сразу ‑ северные охотники под командованием вождя Тагана вступили на земли Лабинора и скоро открыто захватили столицу баронства. Точнее, они просто под ликование толпы вошли туда и установили свои порядки. Это произошло всего лишь в прошлом заходе светила.

Зато в Тракте было спокойно. Никто там не бунтовал и не жег усадьбы рыцарей. Также захватчики никого не убивали и насиловали. Но оттуда поступали сведения, что множество людей, притом, по собственному желанию, двинулись на север, спасаясь, как они полагали, от надвигающейся войны. И северяне открыто занялись грабежом, вывозя, что только возможно, в свои земли.

А совсем недавно поступили вести, что в этот Арен прибыло многочисленное войско северных охотников, и с множеством ихних шаманов. К тому же, что совсем странно, состоялись похороны какого‑то таласского графа Инвара, вроде сообщавшего ценные сведения о нападении барона Ассалима своему другу барону Косте, и даже сумевшего подготовить восстание рабов и черни для помощи при штурме. Тут милорд Шиваз не выдержал и потребовал от своего воеводы ареста всех таласских шпионов, находящихся в Анжае, чтобы воспрепятствовать их помощи изнурцам. Во все города баронства срочно поскакали гонцы и воинские команды для выполнения повеления милостивого. Потом стало известно, что в Арене появилась не кто‑нибудь, а сама принцесса королевства Борус Амель, уже чуть не поднявшая бунт рабов и черни в Южном Анжае. Но очень уж волнующие и неблагоприятные известия пришли позже всех, перед самым заходом светила. Воевода как раз собрался покинуть военный лагерь и ненадолго направиться домой, в свой по сравнению с другими скромненький дворец, и отдохнуть душой и телом от тяжких забот.

Но поступившие известия напрочь отбили у него это желание. Из них стало известно о другом огромном войске северных охотников, и, самое удивительное, о прибытии войска барона Тавра в Арен. Получается, что и король Боруса решил поддержать этого самозваного барона, пусть и купившего Изнур на самых законных основаниях.

Тут уже воевода понял, что как повезло ему, вовремя успевшему убраться домой, пусть и с немалыми унижениями и оскорблениями. Навечно застрять в плену в диком Изнуре, и наверняка, где‑нибудь среди северных охотников в их грязном стойбище, и не видеть долго‑долго привычных благ и удобств ‑ уже одна эта мысль была тягостна для Сиятула. И ему резко расхотелось воевать с мятежными баронствами и главное, с восставшим словно из пепла древним баронством во главе со своим непредсказуемым бароном. Если уж и Борус решил вступиться за него, то скоро назревала нешуточная война между двумя королевствами. Тут бы в собственном баронстве удержаться как‑нибудь. И так уж анжайцы стали смотреть косо на, как они считали, пришлых саторцев, и исподтишка устраивать им всякие козни. То побьют кого‑нибудь ненароком, то украдут или даже отнимут что‑то. И стало неуютно и небезопасно даже в ранее так спокойном Анжае, что некоторые саторцы стали срочно распродавать имущество и уезжать на запад, в более спокойные земли. Что‑то плохо заканчивается для воеводы Сиятула Анжского этот старый круг Белого Упатэ и начинается новый ‑ круг Белой птицы финист, который наступит совсем скоро, всего лишь через несколько склянок.