Это не история знаменитой группы «Битлз», не история их хождения по мукам и Америкам, по славе и концертам. Не в этом суть моего повествования, его лейтмотив. Мой рассказ, по существу, не о ««битлзах» и даже не о Джоне Ленноне, которого называли «шеф-битлзом», их душой и мозгом, их заводилой. Мой рассказ о времени.

Между стрелками этого времени жизнь и смерть Джона Леннона выглядят парадоксом, превращенным обществом насилия в будничную повседневность, от чего этот парадокс становится не столько обыденным, сколько еще более жутким, что тоже, в свою очередь, парадоксально, но вполне объяснимо логически. Художник, живущий и творящий в обществе насилия, но отказывающийся активно бороться против него, предпочитающий «слинять», ибо в Соединенных Штатах глагол «гореть» стал достоянием не борцов, а наркоманов, перекочевав из героического пафоса в жаргон героинных подворотен, в конце концов сам оказывается жертвой насилия, жертвой и одновременно, хотя и бессознательно, против своей воли, его орудием. В случае с Ленноном— слепым. Убитый наповал, он уже ничего не видел сквозь свои знаменитые нарочито старомодные круглые дымчатые очки в тонкой стальной оправе, которые каким-то чудом уцелели, не разбились, когда он, обливаясь кровью, рухнул на тротуар 72-й стрит в Нью-Йорке. Мутные воды общества насилия сомкнулись над ним.

Итак, мы начинаем.