После того инцидента каждый раз, как во дворе появлялся трактор, мы с малыша Тома глаз не спускали, следили, чтобы братец не вставал из-за стола, потому как перепаханный двор и погибшие куры — это еще куда ни шло, а вот попади трактор на шоссе, и все это имело бы последствия совсем другого масштаба.
В тот день отец был особенно бдителен, потому что сзади к трактору был прикреплен огромный бак с прозрачной жидкостью красивого голубого цвета, на первый взгляд совершенно безобидной. М поскольку сам по себе голубой цвет никак не вызывает мыслей об опасности — тем более такой красивый, прямо как у воды в бассейне, то с каждой стороны бака было нарисовано по черепу. На этот раз перед нами стоял уже не трактор, а настоящий бомбардировщик. Поэтому вид у папаши был исключительно серьезный, а важность порученной ему задачи отрицательно влияла на его аппетит. Для такого случая ему даже был необходим второй пилот, помощник, достаточно толковый, чтобы открывать и закрывать клапаны в конце каждого захода, чтобы не переводить ядохимикаты зря и по возможности избегать распрыскивания в жилых зонах. На эту должность выбрали, конечно, меня, как самого высокого. Мое избрание обошлось тогда без скандала, потому что, хотя братишки и осознавали, как классно кататься на тракторе до самого вечера, но перспектива провести это время в окружении черепов привлекала их куда меньше.
Перед отправлением мама заставила нас выпить липового отвара с валерьяной, и, по правде говоря, дремота быстро одолела волнение.
Когда мы собрались уезжать, остающиеся члены семьи выстроились провожать нас торжественно, как на войну. Стоя на крыльце, мать, старуха и братишки, уж наверно, волновались за нас, но из чувства солидарности держались уверенно. Перед самым отъездом папа тщательно объяснил мне тонкое различие между ON и OFF, открыто — закрыто, вниз — распылять, вверх — прекратить. В порядке эксперимента мы с ним один раз проделали эту операцию, просто чтобы посмотреть, — и действительно, достаточно было коснуться переключателя, чтобы появилось небольшое облако, голубая изморозь, которая разом смела торжественное построение у крыльца, вызвав у присутствующих приступ кашля до слез. «Хорошо, — сказал отец, — значит, работает… Все пройдет отлично».
И действительно, все бы прошло отлично. Если бы в последний момент не вмешалась бабушка: мол, заверните по дороге в город и привезите мне мою телепрограмму. А так все прошло бы просто замечательно.
Просто так получилось, что бабулю мы услышали, а поскольку отец никогда не осмеливался ей перечить, поскольку он был примерным сыном, то было заранее известно, что мы обязательно сделаем этот крюк, заедем в центр города, прокатившись по пешеходной улице прямо до газетного киоска, обеими руками удерживая переключатель в положении OFF и стараясь все сделать как можно лучше, только неприятностей себе на голову накличем.
На следующий день в газетах только об этом и писали, но, странное дело, все было представлено так, будто речь шла о состоянии всей химической промышленности в целом, а не о разоблачении чьей-то оплошности. И несмотря на довольно тяжелые для такого маленького городка, как наш, последствия случившегося, настоящими жертвами стали мы с отцом, потому что всю ночь потом жутко кашляли и глаз не могли сомкнуть, в отличие от тех бедолаг, которые случайно попали в облако и, кстати, в основном были просто старыми астматиками.
Надо сказать, что при въезде в центр города у нас с отцом возникло что-то вроде дурного предчувствия, а поскольку мой разум был довольно сильно отуманен маминым отваром, я уже плохо контролировал управление баком. А когда мы попали на пешеходную улицу, я забеспокоился. Я все пытался вспомнить, что же в действительности означают эти ON и OFF и в результате окончательно запутался. Отец, с большим удивлением обнаружив у церкви на углу улицы группу гуляющих горожан — кучку ходячих недоразумений, которым там совершенно нечего было делать, — принялся лавировать между ними, по возможности стараясь их не задавить, а я в это время старался случайно не облить их ядохимикатами. Как вдруг закашлял какой-то старикашка, ну просто в самый неподходящий момент, — я запаниковал, окончательно усомнился в своем OFF и поспешил переключить на ON. Сразу же стало непонятно, то ли OFF плохо закрывался, то ли ON слегка подтекал, только вдруг со всех сторон забрызгало, ядовитый фонтан стал поливать прохожих, сгибая их пополам, и, несмотря на все наши попытки ликвидировать течь, из бака хлестал проливной дождь.
Ко всему этому отец не имел никакого отношения, с чем были согласны все и к тому же так оно и было записано в полицейском протоколе, и хотя некоторые из обитателей дома престарелых, прогуливавшихся в том злополучном месте, очень некстати скончались, но, как бы то ни было, никто не полег под колесами трактора.
В вечернем выпуске новостей какой-то депутат вдруг зашелся в экологическом порыве — правда, слегка поздновато, что, безусловно, лишило его всякого доверия избирателей, но уж никак не помешало обрушиться на эти ужасные ядовитые облака, уничтожающие наши поля, на смертоносные струи, которые, убивая насекомых, оставляют на листьях синий ядовитый налет и несут гибель людям со слабым здоровьем. А откуда взялась эта туча бордоской жидкости в самом центре города, никто с уверенностью сказать не мог: учитывая всеобщую панику и плотность завесы, никто и не вспомнил ни о каком тракторе.
Что же до нас с отцом, то мы, конечно, предпочли бы не удирать, как воришки, а остаться там хотя бы понаблюдать за работой спасателей, а главное, разумеется, пожать руку тому депутату, но помимо боязни заглохнуть нас подгоняла необходимость вернуть трактор до темноты, иначе в дополнение ко всей этой драме мы получили бы еще и приличную головомойку от его хозяина. Какие-то прохожие вроде бы даже узнали нас, но не были в этом до конца уверены и поэтому предпочли подать в суд на неустановленных лиц, а не ввязываться в безнадежное дело, чтобы не схлопотать обвинение в клевете.
Вернувшись вечером домой и встретившись с семьей, мы поняли, какой переполох вызвала вся эта история, потому что не успели мы войти, как оказалось, что они все уже знали из местных теленовостей.
Папаша был страшно раздосадован тем, что телевидение его опередило и буквально испортило ему весь эффект. Таким образом он лишился законного права первым сообщить новость и всего удовольствия от процесса рассказа. А кроме того, что нас опередили, мы еще и от бабули в тот вечер схлопотали так, что мало не покажется: не дав нам сказать ни слова в свое оправдание, она накинулась на нас, призывая в свидетели всех богов, что так она и знала, готова была поспорить, что из-за всех этих дурацких историй мы обязательно забудем про ее телепрограмму.
Бывают же такие вдохновенные моменты, как, например, то утро, когда малыш Том встал раньше всех, подгоняемый нетерпением, столь свойственным юному возрасту. И, пока все еще спали, убаюканные теплом мягких перин он как был — в пижаме — уже вовсю играл во дворе. Издалека я наблюдал, как он проводит рукой над зарослями крапивы, словно окунает руку в воду, как будто над крапивой течет поток, по которому можно было плыть. Крапивы малыш не боялся, хотя она и была гораздо выше него. Оказывается, он пытался поймать маленькую желтую бабочку — из тех, что рождаются в погожие деньки, крылышки которых такие желтые, такие яркие, что мы называем их «лимончиками». Этот «лимончик» завис над хлорофиллом крапивных зарослей, упиваясь нектаром в море листьев, он безмятежно порхал, почти не опасаясь руки малыша, которому никак не удавалось его поймать. Только в пять лет такое может прийти в голову, только в этом возрасте не задумываясь ловишь бабочек — голыми руками, рассказываешь им какую-нибудь историю, а потом отпускаешь. Если бы это видели остальные, они наверняка подняли бы братца на смех. Старуха бы ему пригрозила, мать завопила бы: «Смотри не обожгись!», а отец ничего бы не сказал или выдал что-нибудь типа: «Тебе что, делать больше нечего, кроме как бабочек гонять?»