В ходе ожесточенных боев между светом и мраком...

Непросто разобраться и в иранской мифологии, которая имеет общие корни с ведийской. Однако эти корни далеко не всегда дали одинаковые ростки, и поэтому не стоит удивляться, что вполне положительный персонаж вед могущественный бог Индра предстает в собрании древнеиранских священных текстов «Авесте» как мелкий, но зловредный демон. Основа иранской мифологии — противостояние добра и зла, правды и лжи, света и мрака, персонифицированных соответственно в «подателе всего благого», верховном боге Ахурамазде, которому споспешествуют добрые духи ахуры и язаты, и в князе тьмы, управителе преисподней Ангро-Майнью (он же Ахриман), за широкой спиной которого стоят многочисленные ряды его мерзких порождений — злые духи дэвы, драконы и разнообразные чудовища.

Считается, что до поры до времени царство света на небесах и царство мрака в преисподней никоим образом не соприкасались и вселенная пребывала в состоянии гармонии, но потом Ангро-Майнью вычислил своих небесных антагонистов и вознамерился их уничтожить. А тут еще Ахурамазда создал материальный мир в пространстве между царствами света и тьмы, то есть на нейтральной территории, тем самым только подлив масла в огонь. В результате между силами добра и зла началась нешуточная драка, которая продолжается по сей день. С Ангро-Майнью в этом противостоянии все ясно: он в силу своей природы творит разные гадости и прямо-таки забросал созданный Ахурамаздой мир всякими пороками, в том числе, разумеется, и сексуального свойства. Его деятельность в этом смысле совершенно ожидаема и поэтому скучна. Куда любопытнее обстоятельства жизни Ахурамазды, который в иранской мифологии олицетворяет праведность и благочестие.

Ближайшее окружение Ахурамазды состоит из нескольких божеств, объединенных общим именем Амеша Спента, то есть «бессмертные святые». Среди прочих в Амеша Спента входит Арматай, которая в ряде священных текстов зовется Спента Армаити. Когда же иранская мифология окончательно оформилась, Арматай — Спента Армаити утвердилась в качестве богини земли Спандармат. Древняя иранская традиция считает Спандармат одновременно дочерью и супругой Ахурамазды, и вот от это го-то кровосмесительного союза родился иранский первочеловек Гайомарт, или, на фарси, Каюмарс. Впрочем, за человека Гайомарта можно принять лишь условно и то при наличии весьма богатого воображения: он имел форму шара диаметром в четыре локтя, то есть что-то около двух метров, и блистал, подобно начищенному медному тазу, — так, что затмевал солнце.

Правда, справедливости ради надо сказать, что существуют и другие, хотя и менее распространенные, мифы о появлении Гайомарта на свет. Первый гласит, будто бы Ахурамазда создал его не половым путем, а посредством художественной лепки из глины, причем лепил целых семьдесят дней, а уж потом оплодотворил то, что получилось — гигантскую глиняную яйцеклетку, — своим семенем, состав которого тоже приводится: небесная влага и небесный свет пятьдесят на пятьдесят и никаких сперматозоидов. Согласно второму, Гайомарт — а точнее, его alter ego Каюмарс — возник из капель пота на лбу Ахурамазды, когда он бился с alter ego Ангро-Майнью — Ахриманом.

В обоих случаях сообщается, что Гайомарт, едва родившись, сразу вступил в бой на стороне отца, совершил кое-какие подвиги и поплатился за это, поскольку Ангро-Майнью в стремлении насолить Ахурамазде задумал Гайомарта убить. Первая версия говорит, что он бросил в бой десант из тысячи отборных дэвов под началом демона смерти Аствихада и они заразили шарообразного первочеловека смертельной хворью. Вторая утверждает, будто alter ego Каюмарс оседлал ослабленного сражением с Ахурамаздой князя тьмы, но Ахриман, собравшись с силами, довез его до ворот ада, сбросил и тут же сожрал.

Оба мифа сходятся на том, что в последний перед смертью момент Гайомарт — Каюмарс испустил семя, которое попало аккурат в лоно Спандармат, в результате чего вырос куст ревеня, а затем на нем появились две почки, из которых вылупились первые существа вполне человеческого облика Мартйа и Мартйанаг. Собрание иранских легенд книга «Денкард» прямо называет Мартйа и Мартйанаг детьми Спандармат и Гайомарта. Что характерно, целых пятьдесят лет они прожили бок о бок, не ведая о способах размножения (даже о почковании, благодаря которому явились на свет сами), но затем Ангро-Майнью — Ахриман научил их совокупляться, и Мартйа и Мартйанаг родили множество детей. Правда, первенцев своих они съели, но остальных отпрысков, которые и положили начало иранским народам, спасло вмешательство Ахурамазды...

Под конец хотелось бы обратить внимание читателя на одно обстоятельство. Если свести воедино все мифы, то Аху-рамазда приходится Спандармат отцом, мужем и свекром, Гайомарту — отцом и тестем, а Мартйа и Мартйанаг — дедушкой и со стороны отца, и со стороны матери. Спандармат приходится Ахурамазде дочерью и женой, Гайомарту — матерью, сводной сестрой и женой, Мартйа и Мартйанаг — матерью, бабушкой, тетей и сводной сестрой, а самой себе и свекровью, и невесткой... Гайомарт приходится Ахурамазде сыном и зятем, Спандармат — сыном, сводным братом и мужем, а Мартйа и Мартйанаг — отцом, сводным братом и дядей... И это еше не все родственные связи между этими персонажами — желающие могут продолжить список. Поневоле закрадывается мысль: уж не Ангро-Майнью — Ахриман так их попутал?..

Ян и инь

Вселенная китайских мифов в изначальном своем состоянии мало отличалась от индийской: она также представляла собой яйцо, похожее на куриное, потому что состояло из двух частей: белка — светлого начала ян и желтка — темного начала инь, между которыми и зародился первопредок китайцев Пань-гу. Он тут же принялся за работу и, по одной версии, лихим взмахом топора, по второй — зубилом, а может быть, изрядно поработав обоими инструментами, разделил находившиеся в единстве ян и инь, которые превратились соответственно в небо и землю, влез между ними, уперся ногами в инь, руками в ян и принялся толкать их в разные стороны.

Эта адова работа продолжалась целых восемнадцать тысяч лет. Все эти годы Пань-гу, как и положено молодому организму, рос, увеличиваясь ежедневно на один чжан, то есть на три метра. Таким же образом увеличивалось расстояние между ян-небом и инь-землей. В итоге оно составило девяносто тысяч ли — примерно сорок пять тысяч километров, и только после этого сила взаимного притяжения между ян и инь стала иссякать. Убедившись, что более самопроизвольно они не сойдутся, безумно уставший Пань-гу счел свою миссию законченной и умер, и после смерти принеся серьезную пользу мирозданию. Части тела первопредка превратились в солнце, луну, облака, горы, реки, растения и прочее, и даже обитавшие на его теле паразиты пошли в дело — от них произошли люди.

Эти люди сразу возникли двуполыми, в чем опять-таки следует видеть заслугу Пань-гу. Дело в том, что ян и инь, на взаимодействии которых строилось мировоззрение древних китайцев, — это не просто белок и желток изначального яйца, в них заложены мужское и женское начала. Материальными символами этих начал были нефритовые стрежни фаллической формы и раковины-каури, формой своей напоминающие женские гениталии. Поскольку ян и инь постоянно норовят слиться друг с другом, то в особо острых случаях это происходит даже в одном человеке — так китайская мифология объясняет гермафродитизм. Исходя из этой логики, если бы Пань-гу не постарался, раздвинув ян и инь на безопасную дистанцию, все люди поголовно (а китайцы уж точно!) щеголяли бы одновременно и мужскими и женскими гениталиями.

Необходимо сказать, что миф о Пань-гу — не единственный миф о сотворении человека у китайцев. Есть и еще один, совсем древний, смешанный с более поздними мифами и оттого выявляемый лишь с помощью реконструкции. Героиней его является богиня-прародительница Нюй-ва, имеющая облик полуженщины-полузмеи, да еще и с бычьей головой. Эта милая во всех отношениях небожительница производила людей из глины, причем использовала для этого оригинальную технологию: она опускала в глиняную жижу веревочку, затем резко выдергивала ее и встряхивала. Из комочков, летевших во все стороны, и получались люди — правда, не все: самых знатных Нюй-ва все же лепила собственноручно.