Стефания кошкой выгнула спину, слегка закинула назад голову и тряхнула волосами. Она была само довольство и самодовольство. И снаружи, и в ментале. Плюс торжествующая улыбка. И соответствующий взгляд, которым она пробежала по всем присутствующим в «Стекляшке», где мы с ней сидели за коффаем.

– Он нес их на руках от самого дворца!

Да ну?! Во врет, сказочница! И не краснеет! У меня до сих пор исколотые ладони и пальцы болят. Тоже накололся, помогая Динию с букетом. Вот так оно в жизни и бывает… Раны и безызвестность одним, слава и любовь – другим… А пахали вместе!

«Ты еще заплачь, – посоветовал внутренний голос. – Что, жалко стало Стефи принцу отдавать?»

«Ну… не то чтобы… но вот ресницы у нее… да и глаза…»

«Отобьешь? Сдаешься?»

«Ни фига! Демоны не сдаются! Так… просто немного лирического настроения… от сегодняшнего недосыпа».

«Угу…»

– Розы и хромающий принц под окном – это, конечно, успех. Да, ты приготовила это блюдо. Однако не забывай – тебе нужно будет его еще и съесть…

– В смысле?

Стефания перестала улыбаться и нахмурилась.

– В том самом. Советую не позволять ему слишком много. Пусть женится сначала.

Стефи покачала головой и чуть порозовела.

– Ты… ты такой бываешь порой… неприятный! Зачем ты мне это сказал?

– Чтобы ты не наделала глупостей.

– Ты не можешь мне так говорить! Ты не моя мама!

– Я твой друг. Я прикрывал тебя, ты спасала меня. Какие мне еще нужны основания, чтобы сказать тебе то, что считаю нужным?

Стефи не ответила, опустив глаза.

– Это жизнь, детка… Лично мне хотелось бы однажды услышать: принцесса Стефания!

Стефи метнула на меня быстрый взгляд изпод бровей и снова молча уставилась в стол.

– Да и мама у него не подарок…

– Ты… действительно думаешь, что… он может попросить моей руки?

Требовательный взгляд прямо мне в глаза.

– Знаешь, к той, к которой по ночам лазают в окна с цветами… Скажу – ее шанс весьма высок. Но он у нее только один. Второго не будет. Так что… не зевай!

– Эри… это… это так… так цинично!

– Еще бы! Ты мне про любовь, а я тебе о… Но ты же хочешь быть счастливой? Ну так и не дай счастью смыться! А титул и все остальное будет приятной приправой к твоей любви…

– Я решила, что никогда не выйду замуж!

– Никогда не говори никогда. А как же он? Он переживет твой отказ? Хочешь сделать его несчастным на всю жизнь? Об этом ты думала?

– Мм… (Удивление от взгляда на вопрос с иной точки зрения.)

– Да он ненормальный! Бегает, как дурак, с лопатой наперевес и вопит, что если найдет, убьет!

За соседний столик, к студенту, подсели двое его слегка возбужденных друзей, только что вошедшие с улицы.

– Кто? – спросил он их.

– Да наш агроном. Ктото ночью вырезал клумбу его лучших роз. Он сейчас там бегает, орет, воров ищет. Обещает прибить лопатой, если поймает. К нам приставал! Представляешь? Спрашивал, не мы ли? Вот придурок!

Стефи медленно наклонила голову к плечу, смотря на меня все более и более расширяющимися глазами.

– Это жизнь… детка! – широко усмехнулся я ей. – Привыкай!

За большим длинным столом в кабинете ректора университета, в присутствии совета преподавателей, шло совещание. Вопросами повестки дня были:

– подготовка к ежегодному испытанию;

– зачисление и размещение новых студентов;

– указ императора.

Если первые пункты были обыденны своей ежегодной повторяемостью, то последний пункт повестки был внезапен. На нем как раз сейчас совет и ломал копья, пытаясь найти решение. Основным препятствием оказался университетский хранитель бюджета.

– И где мы на все это наберемся денег? – хмуро поинтересовался главный эконом, заслушав зачитанный вслух Мотэдиусом указ. – Не вписываются праздники. Ну никак. Совершенно.

– У нас никогда ничего не вписывается. – Ректор, наклонив голову, внимательно посмотрел на эконома. – И то, что мы дожили до сегодняшнего дня, иначе как чудом не назовешь.

– Конечно, – кисло улыбнулся в ответ эконом, – пока ктото творит чудеса, оно и не заметно. А вот когда они прекращаются, эти чудеса, так все сразу и замечают, что их нет! Ну не потянем мы! – Главный эконом начал возбуждаться:

– Месяц гулянок! Сами прикиньте хоть приблизительно, во что это выливается! Где, откуда я вам наберусь? Спустить все за месяц? Можно. Но на что мы потом год жить будем? Милостыню просить пойдем? Или всем университетом тангоо будем на площадях танцевать? Словно бродячий цирк за подаяние! Ну нету их, денег! Нетуу! Не верите – можете проверить! Все приходнорасходные книги отдам! Ищите! А найдете… Найдете – носки свои съем!

– Гм… гм… – откашлялся ректор. – Весьма серьезное заявление. Похоже, что дела обстоят именно так, как… как они обстоят. Однако в указе императора написано без всяких двусмысленностей: «…в течение сентября осуществлять празднования. Поводить балы, приемы, концерты и всяческие увеселительные выступления. Праздники должны проходить не реже, чем раз в три дня…» Мы должны это выполнить.

– Угу… минимум десять балов за месяц! Угу… – скептично покивал главный эконом, – выложь да положь! Если его величество так хочет, то пусть он подкрепит свое желание деньгами! А то все только берут! Вот, даже его высочество принц! Сто сорок шесть роз сорта «кремовая Александра»! Раз – и нету! Ну поехал по бабам, ну возьми ты цветы с собой! Нет! Нужно на месте надрать! Экономный! Букета не купит! А мы, между прочим, за каждый куст заплатили почти по…

– Не забывайтесь! – Опомнившийся ректор громко постучал костяшками пальцев по столу. – Кто вы такой, чтобы обсуждать императора и его семью?!

– Тот, с которого все время требуют деньги… – буркнул себе под нос эконом, затыкаясь и вжимаясь в кресло.

Присутствующие преподаватели, ухмыляясь, смотрели во все стороны, стараясь не встретиться друг с другом взглядом, чтобы не рассмеяться в голос.

– Мне бы еще хотелось понять, каким образом принц с охраной проник внутрь. У нас тут что, проходной двор? – Ректор наклонил голову и посмотрел на эконома изпод бровей.

– А ято тут при чем? – недоуменно пожал в ответ тот правым плечом. – Есть начальник охраны. Спрашивайте у него!

– Спросил. А он сказал, что на стенах стоят самые простые, то есть самые дешевые охранные амулеты. Поэтому совершенно неудивительно, что принц незамеченным оказался внутри.

– Был выбор: либо оранжерея, разгромленная свиньями, либо амулеты. Выбрали оранжерею.

– Разве именно в этом году планировалась замена амулетов?

– Замена их планировалась с самого первого дня. Тогда, как временно поставили самые простые, потому что денег не было, так они и стоят до сих пор! У меня каждый год средства на них планируются. Планируются, но не доходят. Вечно… чтонибудь случается!

– Мм… да! – крякнул хозяин кабинета и откинулся на спинку кресла.

– Это еще нужно посмотреть, что там у принца с собой из амулетов было! – агрессивно продолжил эконом. – Небось какойнибудь особый императорский «ключ», на который наш «стандарт» не реагирует. Может, ему его отец дал, чтобы принцу проще было по студенткам бегать!

За столом раздались смешки.

– Господин главный эконом! По количеству выпадов в сторону императорской семьи вы сегодня просто превзошли самого себя!

– Прошу простить меня, господа! Я сегодня… както нервничаю.

Понимающее всеобщее молчание.

– Продолжим… – сказал ректор после паузы, во время которой он внимательно оглядел каждого присутствующего на предмет улыбок. – Деньги будут. В крайнем случае обращусь прямо в совет. Я думаю, что без помощи они нас не оставят. Особенно после новогоднего выступления Аальста и Терской на балу у императора. Нынче о нашем университете говорят исключительно как об учебном заведении, в котором учится самая модная и талантливая молодежь империи. Не скажу, что слово «модная» меня воодушевляет, но для молодых и для столичного общества в целом – это важно. Я рассматриваю такое признание еще одним добавлением в гроздь наград и побед университета. Однако на лаврах почивать долго нельзя. Победы требуют подтверждения, дабы они не выглядели случайными… Поэтому наши балы и праздники должны стать лучшими в столице! Надеюсь, присутствующие разделяют мою точку зрения?