В отряд Орельяны входил монах-доминиканец Гаспар де Карвахаль: благодаря ему нам известны перипетии этого беспримерного плавания. Сразу после завершения похода, в сентябре 1542 г, Карвахаль написал обстоятельный труд под названием «Повествование об открытии достославной великой реки Амазонок».

Итак, уже донельзя истощенные, измотанные, люди отправились в путь, не имея ни запасов провизии, ни снаряжения, необходимого для длительного путешествия. Дни шли за днями, но берега реки оставались безлюдны и дики. «А между тем из-за нехватки съестного мы впали в крайнюю нужду и питались лишь кожей, ремнями да подметками от башмаков, сваренными с какой-либо травой, и столь слабы мы были, что не могли держаться на ногах; одни из нас на четвереньках, другие же опираясь на палки отправлялись в горы на поиски съедобных кореньев. Нашлись и такие, которые, объевшись какими-то неведомыми травами, были на волосок от смерти…»[55] За девять дней семеро испанцев умерло. Река быстро несла лодки вниз — по двадцать пять лиг в день; и когда на девятый день плавания испанцы наконец наткнулись на индейскую деревню, где смогли запастись провизией, их отделяли от основных сил чуть ли не восемьсот километров.

Тогда-то конкистадоры и задумались: как быть дальше? Провизией они разжились, но плыть на веслах обратно против стремительного течения было невозможно. Чистейшим безумием стала бы попытка пройти двести лиг по непролазному берегу, ведя лодки на бечеве. Выход оставался только один: плыть дальше вниз по течению неизвестно куда — то есть куда вынесет. Это понимал и Орельяна, но, будучи прозорливым человеком, настаивал на возвращении и дал себя сломить только под угрозой бунта. И при этом он позаботился оформить все честь по чести и заставил своих спутников написать «Требование», обращенное к нему лично, в котором излагались все доводы против «похода вверх наперекор течению». Этот любопытный документ сохранился до наших дней — под ним стоят подписи сорока девяти остававшихся в живых испанцев, в том числе Карвахаля.

И вот, подчинившись «Требованию» и понимая, что путь предстоит неблизкий, Орельяна распорядился начать строительство еще одного, более прочного и вместительного судна. Через тридцать пять дней общими усилиями бригантина была спущена на воду. Во время долгого плавания испанцы могли обеспечивать себе пропитание только за счет туземного населения. Бывало, индейцы сами снабжали их провиантом, выменивая его на безделушки, но чаще путешественникам поневоле приходилось прибегать к реквизициям — попросту говоря, грабить индейские поселения. Вести об этом далеко опережали конкистадоров, и туземцы заранее и во всеоружии встречали непрошеных гостей. Так и получилось, что продвижение экспедиции превратилось в непрерывную ожесточенную войну, и чуть ли не в каждой главе своего повествования Карвахаль описывает стычки и сражения.

Орельяна знал кое-какие индейские наречия и умел худо-бедно объясняться с туземцами. По свидетельству хрониста, еще в начале похода, в верховьях реки, до испанцев дошли «вести об амазонках и о богатствах, что имелись ниже по течению», а рассказал об этом индейский вождь, старик, уверявший, «что сам бывал в этой стране». Несколько позже эти известия подтвердились: «Индейцы с превеликим вниманием выслушали то, что им сказал капитан, и ответили нам, что если мы желаем увидеть амазонок (на их языке они называются коньяпура, что значит великие сеньоры), то прежде должны взять в толк, на что отваживаемся, ибо нас мало, а их много, и они нас перебьют».

Через месяц плавания невдалеке от впадения в основное русло огромной реки, за черный цвет ее вод названной Рио-Негро, испанцы обнаружили в одном селении преудивительное изделие — большой квадратный щит, на котором был рельефно вырезан город, обнесенный стеною с островерхими башнями и с искусно изукрашенными воротами. «Сия удивительная штука, — пишет хронист, — всех нас так поразила, в том числе и капитана, что он осведомился у одного из индейцев, что на ней изображено, что это такое или хотя бы в ознаменование чего это у них поставлено на площади. Индеец отвечал, что они подданные и данники амазонок, что служат амазонкам не чем иным, как только украшая крыши своих домов-капищ перьями попугаев, что все селения, которые им подвластны, устроены точно так же, и это сооружение установлено в их честь, и они поклоняются ему как памятному знаку своей владычицы, повелительницы всей страны упомянутых жен». Все говорило о близости царства амазонок, и наконец испанцам довелось воочию узреть воительниц.

Однажды за излучиной реки конкистадоры увидели много больших селений. Орельяна приказал править к берегу, надеясь разжиться провиантом, но местные жители уже знали о грабительских намерениях непрошеных гостей и ринулись в лодках наперерез бригантинам, осыпая их стрелами. Испанцы уже привыкли к подобным встречам и упрямо рвались вперед, отстреливаясь из арбалетов и аркебуз. Голод заставлял их не считаться с опасностью. При выгрузке на берег было ранено пятеро, в том числе и Карвахаль получил стрелу в бок. А на берегу, как пишет хронист, произошла «битва не на жизнь, а на смерть», причем индейцы сражались на диво мужественно и ожесточенно. «Я хочу, чтобы всем ведома была причина, по которой индейцы так защищались. Пусть все знают, что тамошние индейцы — подданные и данники амазонок и что, узнав о нашем приближении, они отправились к амазонкам за помощью, и десять или двенадцать из них явились к ним на подмогу. Мы видели воочию, что в бою амазонки сражаются впереди всех индейцев и являются для оных чем-то вроде предводителей. Они сражались так вдохновенно, что индейцы не осмеливались показать нам спины. Того же, кто все-таки показывал врагу спину, они убивали на месте… Сии жены высоки ростом и белокожи, волосы у них очень длинные, заплетенные и обернутые вокруг головы. Они весьма сильны, ходят же совсем нагишом — в чем мать родила — и только стыд прикрывают. В руках у них луки и стрелы, и в бою они не уступают доброму десятку индейцев, и многие из них — я видел это воочию — выпустили по одной из наших бригантин целую охапку стрел, так что к концу боя бригантины наши походили на дикобразов… Господь наш смилостивился над нами, приумножив наши силы и мужество, и нашим товарищам удалось убить семерых или восьмерых из тех амазонок, а индейцы, видя их гибель, совсем пали духом и были разбиты и рассеяны. Но им на подмогу все прибывали и прибывали подкрепления… и капитан приказал всем нашим людям, не медля ни минуты, садиться на суда, ибо не хотел подвергать своих соратников смертельному риску». В последнем селении испанцы взяли в плен индейца и увезли его с собой.

Так с непрерывными боями испанцы прошли сто пятьдесят лиг, на которые протянулась страна данников амазонок. В одной из бесконечных стычек еще раз досталось хронисту: «Из всех наших ранили в этом селении лишь меня одного: Господу было угодно, чтобы мне попали стрелою в самый глаз, и стрела та дошла мне до затылка, и от той раны я потерял одно око, и дело обошлось не без мучений… За все это я возношу хвалу Всевышнему, который без моей на то заслуги даровал мне жизнь, дабы я исправился и служил ему лучше, чем прежде».

Наконец испанцы нашли спокойную гавань, где смогли обстоятельно допросить пленного индейца. Тот многое порассказал о своих повелительницах, которые жили по обычаю амазонок под властью «королевы» Корони. Может быть, не случайно, что имена правительниц американских амазонок — Орокомай, Корони и многие прочие — как правило, включали в себя созвучие «оро», что по-испански означает золото. Оно-то интересовало Орельяну более всего, и пленный не разочаровал конкистадоров: «Индеец сказал также, что там полным-полно золота и других богатств и что все важные сеньоры и знатные женщины пьют и едят на золоте и у каждой в доме огромные сосуды тоже из золота. У остальных же, у простолюдинок, вся утварь из глины либо из дерева. Он сказал, что в городе, где живет названная сеньора, имеется пять Домов Солнца, где они держат идолов из золота и серебра в образе женских фигур, а также много всякой посуды для идолов, и что сии дома со всех сторон, от самого своего основания и до половины человеческого роста в высоту, выложены серебряными плитами, и что сиденья в этих домах из такого же серебра и поставлены они перед серебряными столами, за которыми амазонки сидят в часы возлияний… Все то, о чем он нам поведал, он видел воочию и доподлинно знает».