Сам же хитроумный Одиссей, желая послушать божественное пение сирен, повелел товарищам привязать себя к мачте и не отвязывать, как бы он о том ни просил. Орфей, один из аргонавтов, плававших за золотым руном, поступил иначе: он заглушил пение коварных сирен игрой на лире.
С течением времени сирен, дочерей божества реки, стали изображать в образе морской де вы с рыбьим хвостом вместо ног. Так они и сохранились, в том числе и в средневековых бестиариях, в двойном обличье: женщины-птицы и женщины-рыбы.
Немало свидетельств об этих существах оставил Плиний Старший. «Что касается сирен, — писал римский историк, — то слухи о них — не сказочные басни, а чистая правда. Они действительно существуют: взгляните, как изображают их художники. Все их тело шершавое и чешуйчатое, даже в верхней части туловища, напоминающей женскую фигуру. Их тихие печальные голоса можно услышать и днем. Одну сирену нашли мертвой на морском берегу. Местные жители говорят, что жалобные стоны умирающей слышны были на большом расстоянии от берега». Плиний уверяет, что сам видел сирену, пойманную у берегов Испании, и слышал ее плач; а кроме того, он передает рассказы благородных римлян, которые чуть не погибли из-за морского человека: тот пытался залезть на палубу и такой тяжестью налег на борт, что еще немного — и перевернул бы лодку.
В средние века сирена была, пожалуй, самым популярным персонажем среди демонических существ. Ни один бестиарий, ни одна книга по естественной истории не обходились без сирен; бессчетны их изображения в декоре домов и храмов, на страницах книг, на гравюрах и живописных полотнах. И конечно же — на географических картах, где эта постоянная спутница морей красовалась вплоть до конца XVIII в.
Считаясь реальными существами, сирены одновременно воспринимались и в аллегорическом ключе — как воплощение светского развлекательного искусства и его тлетворного воздействия на человека. Такая трактовка напрашивалась сама собой: сладкозвучное пение искусительниц ведет человека к погибели. Латинский «Физиолог» X в. снабдил рассказ о сиренах следующим комментарием: «Так часто обманывали тех, кто наслаждается радостями празднеств, театров и удовольствий; расслабленные комедиями, трагедиями и приятными мелодиями, они теряют всю крепость души и погружаются как бы в глубокий сон, становясь добычей дьявола».
В XV в. да и в эпоху великих географических открытий в Европе мало кто сомневался в существовании морских людей. Известный испанский теолог Алонсо ле Мадригаль (1400–1455) в одном из своих трудов целых восемнадцать глав целиком посвятил сиренам. В частности, он свидетельствует, что в океане у побережья испанской провинции Галисия рыбаки выловили морского человека. Тот почти год прожил в доме у некоего сеньора и вел себя во всем как обыкновенные люди, даже выполнял обращенные к нему просьбы, — разве что молчал как рыба; а потом ни с того ни с сего взял да и сбежал от хозяина обратно в море.
И все же в европейских морях сирен видели все реже и реже. Судя по всему они дружно перекочевали в американские воды.
Первым, как и положено первооткрывателю, американских сирен увидел Колумб. Это произошло 9 января 1493 г., о чем сообщает дневник экспедиции: «Вчера, когда Адмирал ходил к Золотой реке, он видел трех сирен, высунувшихся из воды, но они вовсе не были так красивы, как о них говорят, хотя морды их и в самом деле чуть похожи на человеческие лица. Адмирал говорит, что раньше он видел этих животных в Гвинее, на берегу Манигеты».
Последователи Колумба вновь и вновь подтверждали правдивость этих сведений. Педро Мартир сообщает, что моряки постоянно встречали сирен вблизи острова Кубагуа и у берегов Панамы. Фрай Гарсиа Хофре де Лоайса, возглавлявший экспедицию в Тихий океан, отмечает, что в Магеллановом проливе «заметил множество разнообразных морских животных, в том числе китов и сирен». По свидетельству капитана флотилии Диего де Мендосы, в 1534 г. он наблюдал недалеко от Калифорнии «морское существо, каковое все признали морским человеком… Он нырял, омывал себя руками и смотрел на людей как бы с разумением».
Самые интересные и подробные сведения об американских сиренах сообщил Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес. Поэтому имеет смысл привести довольно пространный фрагмент из его хроники. Свой рассказ Овьедо начинает с многочисленных отсылок на Плиния Старшего и на самого крупного испанского «специалиста» по сиренам — упомянутого Мадригаля. Вообще-то читателя той эпохи вовсе не нужно было убеждать в существовании морских людей, но оглядка на авторитеты придает особую весомость свидетельству. Далее хронист пишет: «Вспоминаю, как слышал от моряков, часто бывавших в плаванье, что им не раз встречались подобные люди или похожие на людей рыбы; в особенности же доводилось мне много слышать об этом от двух, достойных всяческого доверия людей… Оба говорили, что на острове Кубагуа подобный морской человек вышел подремать на берегу, и туда отправились несколько испанцев, ведя с собой двух-трех собак, а как житель моря их почуял, то поднялся и побежал со всех ног в воду, и бросился в море, и укрылся там, а собаки следовали за ним до самой воды, что видели многие христиане и о чем я с их слов здесь рассказываю. И верю услышанному, поскольку, как уже упоминал, оба очевидца в своих рассказах совпадают и свидетельствуют одинаково, хоть и рассказывали мне о том в разное время и на расстоянии трехсот лиг друг от друга…
Я слышал, кроме того, что у одного из мысов Тьерра Фирме[36] в бухточке возле Кумана, откуда волны катятся к Жемчужному острову, еще именуемому Кубагуа, им встретился один из таких морских людей: он дремал на песчаной кромке, когда несколько испанцев и прирученных индейцев поднимались по берегу, следуя за баркой, и наткнулись на него и забили насмерть ударами весел. А размеров он был по пояс обычному человеку среднего сложения, так что ростом, по свидетельству очевидцев, в половину человеческого или около того, а цветом — нечто между бурым и рыжим; на лице не видно ни чешуи, ни кожи, но только грязь и редкая длинная шерсть, а на голове — жидкие черные волосы; ноздри раздутые и широкие, как у гвинейцев, называемых чернокожими, рот большой, а уши маленькие, — и все в нем, если брать черту за чертою, в точности такое, как и у земного человека, кроме пальцев ног и рук, которые срослись, но все же отделяются друг от друга и, даже склеенные, имеют явственные суставы и, конечно, когти. Когда его били, он скулил, как стонут или повизгивают спящие свиньи либо поросята, сосущие матку, а иногда и издавал такой звук, как большие обезьяны или древесные коты, когда хотят укусить, — что-то вроде мяуканья или рычанья»[37]. В 1608 г. Генри Гудзон, первооткрыватель залива, названного его именем, записал в судовом дневнике: «Сегодня один из членов нашей экспедиции заметил с борта сирену и позвал товарищей, чтобы они посмотрели на нее. Все время, пока сирена проплывала близко от борта корабля, она строго смотрела на людей. Потом поплыла в открытое море и перекувырнулась несколько раз. Когда сирена нырнула, матросы рассмотрели ее хвост. Он напоминал хвост дельфина и был крапчатый, как у макрели».