— Вам известно, где она находится?

— Думаю, что да. Осведомитель сообщил нам, что ее держат здесь, в Лондоне, в одном из домов района Уаппинг. Я направил миссис Кавана телеграмму и выставил охрану вокруг этого дома. Мы готовим налет на этот дом…

— Не надо, — прервал Адам. — Может пострадать Аманда.

— Боюсь, милорд, что некоторого риска не избежать.

— Надо постараться избежать риска. У меня имеется другой план, инспектор. Разрешите мне сначала испробовать его.

Куэд собирался возразить, но потом решил уступить.

— Хорошо.

Нелегко было отказать герою Каунпура.

Молодой человек из Нью-Йорка поглядывал украдкой на прекрасную женщину, которая сидела напротив него в купе железнодорожного вагона. Он сел на лондонский экспресс в Манчестере. Оказавшись один на один с этой ангельски красивой незнакомкой, он подумал, что исчерпал все свои удачи на несколько месяцев вперед. Но никак не мог придумать, как завязать разговор. Однако она казалась такой печальной, глядя в окно на пробегающий сельский пейзаж, что он никак не находил подходящего повода. И хотя у Алекса Синклера было много недостатков, нерешительность не входила в их число. Проехав пятнадцать минут от Манчестера, он глубоко вдохнул и слегка наклонился к ней.

— Простите меня, мадам, но, будучи неотесаным американцем, я не знаю, какие существуют условности поведения в железнодорожных поездках по Англии. Считается ли грубым заговаривать с незнакомцами?

Лиза оторвала свой взгляд от окна и взглянула на него. Увиденное не вызвало у нее неприятного чувства. Он был хорошо одет — возможно, даже несколько чересчур хорошо — был узколицый и смуглый, что ей несколько напомнило Адама.

— Простите?

— Я спрашиваю, считается ли в Англии грубым заговаривать с незнакомцами в поездах? Здесь же не Америка. В Америке людей в поезде просто невозможно заставить замолчать.

— Да, это считается бестактным, — ответила она. — Особенно, когда дело касается одинокой женщины, без спутника.

Она опять стала смотреть в окно. Молодой человек прочистил горло, откашлявшись.

— Ну, многие говорят, что я бестактный. Меня зовут Алекс Синклер, я из Нью-Йорка. Конечно, вы думаете, что Америка находится дальше Марса.

— Напротив, я жила в Америке. Мой покойный муж был американцем.

— Вы не шутите? Из каких он мест?

— Из Виргинии. Он был табачным плантатором.

— Ах, ну, хорошо, что вы не оказались в этой каше. Мне кажется, что эта война продлится гораздо дольше, чем многие предполагали. И если хотите знать, Эйб Линкольн сильно всех разочаровал… а я голосовал за него.

Лиза опять взглянула на него.

— Вот как? Почему же?

— В июле прошлого года северян отхлестали у ручья Булл Ран. Потом в августе войска северян разбили на Миссури. В октябре северянам всыпали у Боллз Блаффа в Виргинии. Мне просто кажется, что Эйб не может подыскать подходящего генерала. Он хорош только отпускать шуточки. Позор, потому что война мешает бизнесу, во всяком случае, мешала до сих пор.

— Вы бизнесмен, мистер..?

— Синклер. Алекс Синклер. — Он улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами. — Да, мне принадлежит большой торговый центр в Нью-Йорке, «Синклер и сын». Я — сын. Универмаг был открыт моим отцом тридцать лет назад, но он умер. Если когда-либо окажетесь в Нью-Йорке, заглядывайте. Я дам вам неотразимую скидку. С моими ценами трудно соперничать.

Она не знала, то ли ей не нравится это хвастовство развязного янки, то ли оно интригует ее.

— Я так понимаю, что вас не тянет на войну, мистер Синклер?

— У моей матери инфаркт — так же, как было и с отцом — я у нее единственный кормилец. Вы едете до самого Лондона?

— Да.

— И я тоже. Вы знаете, я разработал целую теорию о вас, об англичанах. Вы делаете вид, что сдержанны, немного застенчивы, слегка высокомерны…

— Вы и меня находите высокомерной?

— Немножко. Но когда вас узнаешь, если удается вас узнать, что требует определенных усилий, на деле вы оказываетесь приятными людьми. Ну, а у вас есть какая-нибудь теория об американцах?

Она нахмурилась.

— У меня сразу несколько теорий об американцах-южанах, и все они не очень лестные. А американцев-северян я почти не знаю.

— Ну, теперь вы познакомились с одним из них, в вашем распоряжении несколько часов, чтобы сформулировать какую-нибудь теорию. Могу предсказать: вы скажете, что я нетактичный — с этим я уже согласился, — что мы слишком невыдержанны и бесцеремонны, совершенно незастенчивы и, постойте: ах, да, экспансивны. Но если вы узнаете меня поближе, то убедитесь, что я славный малый.

— Вы думаете, что угадали мои мысли?

— Я надеюсь, что угадал. Но у вас есть преимущество. Вы знаете, как зовут меня, а я не знаю вашего имени.

Она заколебалась, потом все-таки назвала себя:

— Миссис Кавана.

Он уставился на нее.

— Подождите минутку… не та ли миссис Кавана, о которой пишут во всех газетах?

— К сожалению, та самая.

— Послушайте, но вы же знаменитость. Ах… ваша дочка… я хочу сказать, как она..?

— Есть основания надеяться, что все будет в порядке.

— О, это великолепно. Постучим по дереву. И я понимаю, что если вы… что если вы захотите, я замолчу.

Она улыбнулась.

— Буду вам за это признательна, мистер Синклер. Я в довольно… напряженном состоянии.

— Конечно. Для меня огромное удовольствие познакомиться с вами, миссис Кавана. И если вы окажетесь в Нью-Йорке, заглядывайте ко мне. «Синклер и сын». Юнион Сквер. Лучший универсальный магазин Нью-Йорка, хотя мы теперь стали называть его торговым центром. Я дам вам потрясающую скидку.

Хотя ее одолевали страхи за Аманду, Лиза решила, что ей понравился этот нахальный молодой человек из Нью-Йорка.

Мальчик, вставший коленями в грязь на берегу Темзы, был заскорузлый, его вьющиеся каштановые волосы под кепкой такие грязные, что в некоторых местах свалялись в колтун. Хотя день стоял холодный, крутились клубы тумана, на мальчике не было ни пальто, ни теплой шапки, ни даже ботинок. От непогоды он закрылся попоной, которую стащил с лошади.

— Что вы там ищете, молодой человек? — спросил высокий, бородатый индус-моряк, порванная одежда которого производила почти такое же жалкое впечатление, как и одеяние мальчика. Это была маскировка Адама под «бедного индийского моряка». В разговоре он также имитировал музыкальный акцент индусов.

Мальчик взглянул на незнакомца.

— Это не твое собачье дело, грязный чучмек, — огрызнулся он, акцент кокни делал его английский язык практически непонятным.

— Какой ты милый мальчик, — улыбнулся Адам, наклонился и схватил его за ухо. Паренек взвыл, когда Адам рывком поставил его на ноги. — А теперь ответь мне, пожалуйста, на мой вопрос. Что ты ищешь в этой грязи?

— Ищу тут монетки, отпустите, мне больно.

— Да, догадываюсь. Насколько я знаю, у тебя симпатичная старшая сестра. Видел ее, когда она выходила и входила в дом. Очень, очень миловидная. Сколько она берет?

Мальчик начал бить кулаками по животу Адама.

— Она не потаскуха! — взвыл он. — Она не такая!

Адам засунул свободную руку в карман своих потрепанных брюк и, вынув оттуда шиллинг, стал держать его перед носом паренька. Тот перестал колотить Адама и уставился на монету.

— Это тебе, молодой человек, если ты ответишь на мои вопросы.

Он отпустил ухо мальчика и отдал ему монету.

— Она берет полфунта, но с вас, чертого абрека, сдерет больше.

— Понятно. Дома ли она сейчас?

— Не знаю, может быть. Днем она отдыхает.

— Отведешь ли ты меня в свой дом, молодой человек, еще за один шиллинг?

У мальчика закралось подозрение.

— Если вы знаете, где находится наш дом, зачем вам нужен я?

Адам улыбнулся и вынул из кармана еще один шиллинг.

— Потому что мне нравится твое общество, молодой человек, и я хочу, чтобы ты поговорил с сестрой обо мне. Она может не захотеть впускать в дом «чертова абрека», если ты понимаешь, что я хочу сказать. У меня для тебя припасен и третий шиллинг.