Эти экспедиции на юг – одна из самых ярких глав истории древнего Египта. Настойчиво и упорно, проявляя незаурядную инициативу и сметку, купцы и воины устремлялись на юг. Они торговали, вели войны, захватывали рабов и возвращались домой через много месяцев, принося с собой множество более или менее поразительных историй. Фараон Усеркаф, основатель V династии (около 2560 г. до н. э.), начертал свое победоносное имя на скалах у первого нильского порога – там, где теперь Асуан, на расстоянии 400 миль от Дельты. Его преемник Сахура отправил вдоль берегов Красного моря целую флотилию в страну Пунт. Он-то и оставил нам первый отчет о сношениях между Египтом и этими далекими землями, хотя известно, что еще сын Хеопса, имел пунтийского раба. Корабли Сахура вернулись с грузом мирры, черного дерева и какого-то металла, по-видимому электрона – естественного сплава золота и серебра. Другой экспедицией V династии в Пунт руководил Баурджед, «хранитель сокровищ» фараона. Среди его добычи был «карлик». Может быть, Баурджед взял в плен предка пигмеев Центральной Африки, которые жили тогда, по всей вероятности, значительно севернее, чем сейчас?
Фараоны VI династии (примерно 2423-2242 гг. до н. э.) закрепили эти торговые контакты путем прямого завоевания. Пепи I контролировал Нубию, землю, лежащую за первым порогом, к югу от Асуана, – и власть фараона была настолько прочной, что его могущественные южные наместники могли набирать в армию большое количество негров. Излишне говорить, что таких воинов обычно не посылали в бой против соотечественников, а использовали на севере. Хитроумные военачальники древнего Египта обрели немало подражателей: их принцип использования воинов побежденных народов нашел применение у всех последующих завоевателей.
В годы правления VI династии торговые суда отважились пуститься в путь через скалы первого порога, и это еще более укрепило связи между Севером и Югом. Меренра, предпоследний фараон VI династии, счел, что на таких смельчаков стоит полюбоваться самому. И вот до нас дошел высеченный на скале рельеф: Меренра стоит, опершись на посох, в окружении свиты, а перед ним в почтительном трепете склонились нубийские (скорее всего нубийские) вожди.
Фараоны VI династии крепко держали в руках южных номархов и, опираясь на них, распространяли свою власть все дальше и дальше к югу. Меренра назначил Хуефхора, номарха области первого порога, наместником всего Юга. Хуефхор и его приближенные были первыми из известных нам наместников фараона, которые проникли в континентальную Африку извне. Их деяния дошли до нас сквозь длинную цепь столетий. Четыре раза Хуефхор поднимался вверх по Нилу в далекую страну Иам. Путешествие туда и обратно занимало у него семь или восемь месяцев. Его воины приводили с собою большие караваны ослов, груженных добычей.
Кто знает, может быть, Хуефхор дошел до болот Верхнего Нила, даже до холмов Дарфура. Во всяком случае он, очевидно, проник далеко за южную границу теперешней пустыни: он возвращался с грузом черного дерева, слоновой кости, ладана и «многого другого добра». Из четвертого похода он привел с собою «карлика» из «страны духов», или «божественной страны», которая, по представлениям древних египтян, лежала к западу от Нила и откуда, как они считали, пришли их далекие предки. На фасаде гробницы Хуефхора сохранился высеченный текст послания фараона, милостиво благодарящего своего наместника за поимку карлика, – единственное полное письмо эпохи Древнего царства, к которому время отнеслось благосклонно. «Выезжай на север к нашему двору немедленно, – пишет фараон. – И захвати с собою этого карлика, которого ты доставил живым и в добром здравии из страны духов, для танцев во славу бога, чтобы радовать сердце царя Верхнего и Нижнего Египта Неферкара, который живет вечно. Когда он будет плыть с тобою на корабле, приставь к нему лучших воинов, чтобы они были рядом с ним и стояли у каждого борта судна, пусть они берегут его, дабы не упал он в воду. Когда он заснет ночью, назначь лучших людей спать рядом с ним в шатре и проверь их за ночь десять раз. Мое величество желает увидеть этого карлика больше, чем дары Синая и Пуста».
Первые египетские экспедиции в континентальную Африку проводились редко, стоили дорого и были сопряжены с большими опасностями. Только к началу эпохи Среднего царства, то есть примерно после 2000 года до н. э., Египет утвердил свою власть на землях южнее первого порога. Новая волна завоевательных походов на юг началась после долгого периода раздоров, конец которому наступил вместе с падением XI династии. Эти походы продолжили могущественные фараоны XII династии, воцарившейся около 2000 года до н. э. Связи с Пунтом возобновились при Аменемхете II, третьем фараоне ХII династии, и регулярно поддерживались при Сенусерте II. В период их правления были построены военные укрепления в области второго порога, неподалеку от теперешней Вади-Хальфа. В районе Семны была установлена граница и сооружены три форта.
У Египта не было никаких препятствий к дальнейшему продвижению на юг. Однако вторжение гиксосов, пришедших из Азии примерно в 1700 году до н. э., отвлекло военные силы египтян и приостановило экспансию. Только в период расцвета XVIII династии завоевания были продолжены. Тутмос I, третий фараон этой победоносной династии, повел свою армию на юг примерно в 1525 году до н. э. и добрался в конце концов до плодородных земель громадной излучины Нила, начинающейся у Донголы. Он стоял, как говорит. Брэстед, «у северных ворот Донгольской провинции, цветущего сада Верхнего Нила, а перед ним более чем на 200 миль протянулась девственная река». Об этом рассказывает надпись, оставленная Тутмосом в Тумбе, на северной окраине Донголы.
Слова Брэстеда написаны более 50 лет назад. За эти годы историкам удалось установить, что Тутмос продолжил свой поход. Он прошел вверх по Нилу, минуя Донголу, до четвертого порога и, оставив его позади, вошел в Кургус, где выбил пограничную надпись, которую еще предстоит расшифровать. Кургус находился примерно в 400 милях от теперешнего Хартума и 300 милях от столицы Куша Мероэ. Небольшие патрульные отряды Тутмоса, очевидно, добирались до еще более отдаленных мест. Оркелл предполагает, что расцветшая позднее великая столица Мероэ выросла на месте неприметного пограничного поста на границах владений XVIII династии, хотя говорить об этом со всей уверенностью нельзя, пока не будут полностью закончены раскопки oгромных руин Мероэ.
После смерти Тутмоса I кушиты Донголы восстали против власти Египта; взбунтовались их северные соседи – народы группы С. Но восстания были жестоко подавлены. Наступил долгий период относительно мирных сношений Египта с югом.
Об одном из самых ярких эпизодов этих времен, об экспедиции царицы Хатшепсут к «мирровым террасам» Пунта, рассказывают рельефы и надписи храма Дейр аль-Бахри. Великолепные рельефы занимают три огромные стены. Первая сцена изображает пять судов, готовых к отплытию по Красному морю. На трех из них уже подняты паруса, на корме четвертого начертана надпись с приказом лоцмана: «Веди судно в порт». И вот они плывут по морю, «мирно следуя в страну Пунт», благополучно прибывают туда, и их приветствует правитель Пунта Переху, сопровождаемый непомерно пышнотелой чернокожей супругой. Позади царской четы, их трех детей и трех слуг, ведущих «осла, на котором восседает жена вождя», среди деревьев изображены дома на сваях. Согласно надписям, вождь преисполнен самого глубокого почтения к египтянам, а подчиненные ему вожди восклицают: «Слава повелителю Египта! Как найти нам путь к его величеству, чтобы жить дыханием его уст?»
Насколько правдоподобна вся эта история, мы не знаем: ведь страна Пунт находилась слишком далеко от придворных художников царицы Хатшепсут. Во всяком случае, в Египте экспедиция была расценена как триумф. На другом рельефе изображается погрузка отправляющихся в обратный путь судов, нагруженных «чудесами страны Пунт: прекрасным благовонным деревом „Земли бога“, грудами мирры, зеленеющими мирровыми деревьями, эбеновым деревом, чистой слоновой костью, необработанным золотом Азии.... киннамоновым деревом, ладаном, притираниями для глаз, павианами, обезьянами, охотничьими собаками, шкурами леопардов, людьми и их детьми».