Как долго еще ей разрешат оставаться здесь? Теперь, когда Деймон все знал, у него не было причин держать ее на Санта-Доминике. Она не знала, какие чувства он на самом деле питает к ней. Он еще хотел ее, она привлекала его, но он никогда не говорил о любви. И даже если бы случилось чудо, и он все еще любил ее и готов был жениться на ней, она не чувствовала себя той женщиной, которая подошла бы ему как жена. Это было бесполезно. Она не могла заставить себя поверить, что их брак был бы успешнее, чем его брак с Элизабет. Она не знала его мира, жизни, которую он вел. Как у президента компании у него были определенные обязанности, в том числе и посещение различных светских мероприятий, участие в комиссиях и комитетах – ему нужен был кто-то, обладающий острым умом, с широким кругозором и знанием мира, а не такая женщина как она, которая мечтала только о доме и детях. Она любила его, в этом она не сомневалась, но она считала, что интересует его только, пока они еще не стали физически близки. Она не верила, что его чувства к ней останутся такими же сильными и после того, как она станет его женщиной, что со временем они не остынут.

Она коснулась рукой лица. Чем это все кончится?

Невдалеке раздались чьи-то шаги, и она нервно оглянулась. К ней приближался Деймон – широкоплечий, выглядевший очень привлекательным в темно синих облегающих брюках и темно-красной трикотажной рубашке. Он подошел к ней и, усевшись в соседний шезлонг, вытащил сигару.

– Где ты была эти два дня?

Эмма пожала плечами, ее щеки горели.

– Здесь и там, – сказала она.

– Ты избегаешь меня, – тихо со сдерживаемым гневом сказал он. Глаза его метали молнии.

– Нет... То есть... ты был с Аннабель. А я должна была кое-что подшить.

– Перестань! За кого ты меня принимаешь? Ты для меня, как открытая книга, Эмма. Ты избегаешь меня, как чумы. Что случилось? Ты боишься, что я воспылаю к тебе страстью? Или думаешь, что теперь, когда я знаю правду, я мог бы надоедать тебе с предложениями выйти за меня замуж?

– Прекрати! – вырвалось у Эммы. – Прекрати это!

– Почему? – Деймон мрачно посмотрел на сигару и потушил ее.

– Так или иначе, я должен завтра вернуться в Лондон. Тогда ты сможешь снова расслабиться. Может быть, ты хочешь что-нибудь передать Джонни?

Эмма сжала руки.

– Ты... ты пробыл здесь недолго.

– Нет, – повел плечами Деймон. – Ну, если хочешь знать, мне вчера звонил Поль. В моих апартаментах кто-то побывал два дня назад, и Бейнса едва не убили.

Эмма широко раскрыла глаза.

– Бейнс, – повторила она. – О, как ужасно!

– Да. Однако ничего не было украдено, так что, я полагаю, надо хоть за это быть благодарным.

– Тогда почему...? Он пожал плечами.

– Ты знаешь столько же, сколько и я. Ни я, ни полиция не можем этого понять. Поэтому я думаю, что мне надо вернуться и попытаться выяснить, что же случилось.

– О, Деймон! – Эмма уставилась на него в волнении. – Ты должен ехать? – Потом, поняв, что тон ее слов выдал ее, сказала несколько спокойнее: – Я хотела сказать, будь осторожен, ладно?

Пальцы Деймона изо всех сил сжали ее запястье.

– Эмма, – прошептал он, – пожалуйста, Эмма, что ты хочешь, чтобы я сделал? – Его лицо побледнело под загаром. Эмма чувствовала, что она тает от его прикосновения. – Не поступай так с нами!

– Деймон, – начала она, качая головой. Его взгляд жег ее, и она чувствовала, как его чувства захлестывают ее. – Ты должен ехать в Лондон...

– Я говорю не о Лондоне, – ему становилось трудно говорить. – И ты знаешь это! Это мы! Это наши жизни! Ты убиваешь меня!

– О, Деймон, – прошептала она треснувшим голосом.

– Ты же любишь меня, черт возьми, я знаю, – в сердцах произнес он.

Эмма посмотрела на него глазами, полными непролитых слез. Больше не было высокомерного магната, которого она так привыкла видеть. Это был ее прежний Деймон, и он стоял сейчас на коленях возле ее кресла. Его руки крепко сжимали ее, в его глазах была невыразимая мука неудовлетворенного желания, которую, как она наконец поняла, неизвестно почему, но только она могла утолить.

– Да, да, да, – воскликнула она, не в силах больше отказать ему ни в чем. – Конечно, я люблю тебя. Я всегда любила тебя! Деймон, я хочу дать тебе жизнь, а не разрушить ее.

– Тогда люби меня, – прошептал он сдавленно. – Просто люби меня! – Он наклонил голову и прижался губами к ее ладоням. – Потому что, да поможет мне Бог, я не могу больше жить без тебя!

Эмма едва могла поверить, что все это не сон, а явь. Как будто в темном туннеле перед ней вдруг возник солнечный свет, и она должна была ущипнуть себя, чтобы поверить, что ей это не снилось. Может быть, позже сомнения вернутся, но в этот момент никого не существовало, кроме нее и Деймона, и этого чудесного чувства, связывающего их.

Она соскользнула с кресла в его объятья и упала рядом с ним на траву, чувствуя, как теплота его тела согревает ее.

– О, дорогая, – простонал он. Его губы коснулись ее глаз, а потом она почувствовала их страстное прикосновение к ямочке на шее. Эммы обвила руками его шею и теснее прижалась к нему. Бесполезно было сопротивляться, когда она так хотела ему отдаться, слиться с ним в единое целое.

Казалось, прошла вечность, когда, наконец, Деймон перекатился на спину, но его руки продолжали сжимать ее, словно он боялся, что она может оставить его. Немного погодя он поискал свой портсигар, вынул сигарету и потянулся за зажигалкой. Невольно в его памяти всплыла сцена в Сан-Франциско. Он вспомнил Цай Пен Ланг. Зажигалка, казалось, играла здесь какую-то роль. Он нахмурился. Ему следовало бы узнать подробнее о китаянке, убитой в последнюю ночь их пребывания в Штатах.

Эмма, приподнявшись на локте, увидела его нахмуренные брови.

– Деймон, – прошептала она взволнованно. – Ты не... ты не жалеешь о том, что случилось?

Деймон снова сунул зажигалку в карман и покачал головой, губы его медленно растянулись в улыбке. Он поднял руку и ласково коснулся ее шеи.

– О чем ты только думаешь? – прошептал ох хрипло. – Эмма, я люблю тебя, обожаю. Я боготворю тебя! Я всегда любил тебя, даже когда ненавидел... И не заблуждайся, я действительно ненавидел тебя!

– А теперь?

– А теперь мы поженимся, и не имеет значения, сколько контрдоводов ты собираешься привести. Я совершенно потерял всякое желание проводить всю жизнь на работе. Я хочу иметь побольше свободного времени, и я хочу детей... наших детей.

– А Аннабель? – прошептала Эмма, не противясь его желанию привлечь ее голову ему на грудь. Ей было так хорошо, первый раз за много-много лет.

– Аннабель уже любит тебя. Это видно. Я не думаю, что ей будет трудно принять тебя как мою жену, ведь ты уже ее друг. Кроме того, ты будешь ей лучшей матерью, чем когда-либо была Элизабет.

– О, да! – Эмма села. – Ты напомнил мне, я кое-что узнала сегодня. Элизабет хотела увезти от тебя Аннабель, когда случилось это несчастье.

Деймон кивнул.

– Я догадывался. Эмма вздохнула.

– Ну, Аннабель не знает этого. Она очень переживала и ужасно винила себя. – Эмма серьезно посмотрела на Деймона. – Я действительно думаю, что это могло как-то сказаться на ее организме и вызвать ее слепоту.

Глаза Деймона на мгновенье расширились, потом он вздохнул.

– Но почему? Я хочу сказать... она знает, что я не буду винить ее ни в чем, что случилось в тот день.

– Я знаю. Но понимаешь, она думает о тебе, а не о себе. Дорогой, она винит себя в том, что позволила Элизабет уговорить ее уехать. Она чувствует вину, потому что собиралась оставить тебя!

Деймон задумчиво поднес ее руку к губам.

– Ты действительно думаешь, что это могло отразиться на ее состоянии?

– Ну, это могло как-то сказаться на нем. Если бы мы могли убедить ее, что ты не осуждаешь ее и любишь ее ничуть ну меньше, несмотря на это... ну, она, возможно, стала бы поправляться. Тогда специалисты смогли бы что-нибудь сделать, чтобы вывести ее из этого состояния. Теперь Деймон тоже сел.