Книга Романа Коваля є одною із зернин правди, які він посіяв, щоб українська історія засяяла гранями своєї величі і слави.

Михайло ГОРЛОВИЙ, член Національної спілки письменників України, член Національної спілки художників України

Київ

Незборима нація (Київ). — 2008. — Квітень. — Ч. 5 (267). — С. 2.

Шановний пане Романе! Чула Вашу передачу по радіо про отамана Зеленого. Наприкінці Тарас Силенко проспівав пісню про нього. Слухала із захопленням. Я думала, що вже втратила здатність захоплюватися. Але героїчні біографії отаманів воскресили в мені здатність захоплюватися. Я посмертно закохана у всіх Ваших отаманів. Вічна Пам’ять їм та їхньому славному козацтву!

Мирослава ЗАЙКО м. Заліщики Тернопільської обл.

Незборима нація (Київ). — 2008. — Квітень. — Ч. 6 (268). — С. 1.

Прочитала чудову книжку “Отаман Зелений” і дуже задоволена. Чому? Тому що думка автора про цю видатну особистість повністю збігається з тим, що розповідав мені мій батько, який народився у с. Халеп’ї. У “Неповному списку козаків і старшин отамана Зеленого” знайшла і свого діда — Совершенного Петра Лавровича разом із двома братами. Дуже вдячна авторові за труд.

Наша сім’я має багато документів, фото того часу. Можемо багато розповісти.

Ірина СОВЕРШЕННА, доцент Київського національного торговельно-економічного університету

Незборима нація (Київ). — 2008. — Листопад. — Ч. 11 (273). — С. 1.

Говорят, что они бьши особой породой украинцев — людьми не только слова, но и дела. Говорят, сегодня такие, увы, больше не рождаются. Почему? Об этом наш разговор с исследователем судеб атаманов Гайдамацкого края писателем Романом Ковалем. В Украине, наверное, больше людей, которые его взгляды не разделяют, чем тех, кто с ними соглашается. Но пока другие ищут в нашем прошлом истоки демократии, он изучает жизни тех, кто в борьбе за свой народ опирался на силу и саблю.

— Роман Николаевич, что же было в атаманах такого, что даже почти через век их имена вызывают у вас такое восхищение?

— Понимаете, атаманы были людьми дела, действовали саблей, компромисс означал для них измену. Хотя часто слово, вовремя сказанное авторитетным человеком, имеет большой вес. Народ, возможно, поэтому и восхищается атаманами, а не политиками, что за словами последних очень редко стояло и стоит действие. А вот атаман был диктатором, он олицетворял сразу три ветви власти — законодательную, административную и судебную. Но действовал он исключительно на пользу людям: защищал жизнь и землю каждого.

— Жесткая диктатура — а крестьяне за ними шли… Почему?

— Большевики не оставляли им другого выбора. В те годы, даже если ты хотел отсидеться, этого не получалось. Когда большевики приходили в села, они заглядывали в сундук каждого и забирали все. Хотя у людей поначалу даже надежда какая-то была на них: в Петлюре и Скоропадском люди разочаровались, так, может, Советы оправдают надежду?.. Но те не оправдали.

— В чем основное отличие современных «вождей» от атаманов прошлых лет?

— Если вы заглянете в этимологический словарь украинского языка, узнаете, что слово “атаман” означает “старший отец”, вероятно, поэтому его и называли “батьком”. У нас сегодня другое понятие о власти: “мы, народ” — это “мы”, а “власть” — это “они”. Вот и ответ. Казаки, простые сельские дядьки, не отделяли себя от своих атаманов — их боялись и любили, ведь те воевали вместе с повстанцами плечом к плечу, а не отсиживались в штабах. А когда атаман уверен в победе, то уверенность в ней передается и казакам.

Святые, страшные и интеллигентные

— Сколько вообще атаманов вы обнаружили в своем творческом поиске?

— Посчитать их невозможно. Когда в 1995 годуя начинал исследовать атаманщину, думал, что их было несколько десятков. Позже узнал — сотни, а теперь понимаю: речь идет о тысячах людей. В моих планах издать повстанческую энциклопедию, где значились бы имена и биографии атаманов и старшин повстанческих отрядов.

— Жизненная позиция кого из них особенно впечатлила лично вас?

— Якова Орла-Гальчевского. Он вел вооруженную борьбу с советами до 1925 года — даже тогда, когда общенациональная освободительная борьба закончилась поражением. Свой поединок он продолжал и каждый год, возвращаясь весной из Польши, бился с комиссарами, чекистами, сексотами на Подолье. Это уже была борьба даже не за Украинское государство, а за честь украинского оружия. Святые и страшные — так он называл своих казаков.

— Святые — понятно, они не боялись отдавать в борьбе за Украину все — семейное счастье, хозяйство, покой… А почему страшные?

— Они были очень жестокими. А иначе тогда и нельзя было. Убеждать чекистов за столом переговоров в том, что они не правы, конечно, никто бы не стал. Поэтому было много ужасающих сцен. Вот, например: повстанцы повесили женщину. Беременную… Почему?! Она оказалась чекисткой.

— ?!.

— Что сказать, тогда было такое время. Она ведь пошла в лес, чтобы найти их месторасположение и донести об этом. Тогда все эти гайдамаки были бы уничтожены и их семьи тоже пострадали бы.

— Все ли атаманы были такими жестокими?

— Нет, но многих жизнь делала такими. Например, Овсий Гончар-Бурлака — человек, который в 1918 был главой земельной управы в Василькове. В его доме работали “Просвіта” и публичная сельская библиотека. Он имел авторитет у крестьян: когда те захватили дом помещика, он посоветовал не грабить его, а сделать на базе этого поместья центр культуры в селе. Призывал не ломать рояль на дрова, а научить детей играть на нем. Но когда в 1919 году в родную Мотовиловку пришли большевики и сожгли его библиотеку, он, интеллигентный человек, без военного образования, который хотел действовать словом просвещения, пошел в атаманы. И под его руку встали на борьбу семь тысяч крестьян. Вот такие были люди, а их до сих пор дискредитируют как анархистов.

— Недавно вышла ваша книга об атамане Зеленом, которого, к слову, и считают анархистом…

— Память об отамане Зеленом (настоящее имя Данило Терпило) была деформирована не только большевистской пропагандой, но и петлюровской, которая работала иногда по тому же принципу. Мол, если ты за Петлюру, ты хороший, если нет, значит, плохой.

— А разве у Петлюри были какие-то конфликты с Зеленым?

— У них был очень серьезный конфликт. Вот только один штрих. Фактически Днепровская дивизия Зеленого первой вошла в Киев во время антигетманского восстания — 14 декабря 1918 года. Сечевые стрельцы вошли 15-го, а Петлюра — 19 декабря. По воспоминаниям очевидцев, при взятии города не было никаких грабежей и пожаров, но на углу каждой улицы горел костер и была “стойка” с часовыми-зеленовцами. Представляете, какая должна была быть дисциплина в дивизии Зеленого, чтобы у его казаков даже мысли не возникло самовольно грабить население? Мало того, говорят, что в этой его дивизии не было офицеров, разве что несколько прапорщиков. Зеленый сам смог держать этих “дядькив” в не меньшей дисциплине, чем та, которую соблюдали вымуштрованные в австрийском войске сечевые стрельцы. Но на параде войск Зеленого с его дивизией не было. Перед тем как принимать парад на Софийской площади, Зеленого с его повстанцами Петлюра выставил в пригород, в Святошин. Конечно, люди обиделись — взыграли простые человеческие чувства: мы первыми взяли Киев, а на параде маршируют другие? Вот почему потом, когда Петлюра под Рождество отдал зеленовцам приказ идти воевать с поляками в Галичину, они его приказ не выполнили. Поэтому последовал еще один приказ: распустить дивизию Зеленого, а его самого арестовать и провести следствие. А по тем временам провести следствие означало расстрелять. Тюрем, где можно было отсидеть, не было. Виноват — значит, расстрел, а Зеленый был виноватым в глазах Петлюры. Но об этом сегодня мало говорят — невыгодная историкам правда.