Элизабет: Я этого не сказала. Если все сложится успешно, ты сам сможешь освободиться от видений и восстановить свои метаспособности. Ты должен помочь себе сам. Нельзя, чтобы твои враги пронюхали о твоей нынешней слабости.
Эйкен: Никто не должен догадываться. Как мне стыдно.
Элизабет: Я говорила с Минананом. Он подсказал, где найти укромное местечко. В двух сотнях километров к северо-западу от развилки (изображение). Это брошенная фирвулагами пещера. «Маленький народ» ушел оттуда примерно столетие назад.
Эйкен: Я знаю о ней. Ты хочешь, чтобы мы там встретились?
Элизабет: Постарайся быть в пещере до захода солнца. Пятого сентября. Кажется, Марк способен совершать d-переход только ночью, когда нет солнца.
Эйкен: Они тоже приходят ночью. Несмотря на защитное поле.
Элизабет: Скоро тебе будет легче.
Эйкен: Ты уверена?
Элизабет: Нет. То, что происходит с тобой — я имею в виду накопление метаэнергии, — не имеет прецедента. Постараюсь сделать все, что в моих силах.
Эйкен: Пожалуйста. Пожалуйста. Сделай хоть что-нибудь. О, Элизабет, они такие прилипчивые, такие страшные. Я сам себе неподвластен. Они контролируют меня это больше чем я сам сурово обращаются со мной делают из меня раба этого заставляют ненавидеть это потому что я использую это я не знаю что произойдет не догадываюсь почему как это происходит…
Элизабет: Убеди себя, что все это — иллюзия, сон, выдумка.
Эйкен: С моим телом ничего не случилось?
Элизабет: Не случилось, дорогой. Успокойся. Жди меня в пещере. Все будет хорошо.
Эйкен: Хорошо.
Элизабет: До свидания, Эйкен. До свидания, несчастный полубог, бедный неистовый Локи, доисторический глупец. Бедный, бедный Амон-Ра, несчастный Итифалликос. Теперь-то нам известно, что значит жить среди мифов. Мы же сами выбрали этот мир.
Сразу, как только Элизабет, Дионкет и Крейн, подхваченные Минананом, пересекли долину Прото-О и направили полет к Большой Южной дороге, впереди над Пиренеями открылся мощный грозовой фронт. Облака тесно скучились на северных склонах — гигантская наковальня, где выковывались молнии и громы. Ослепительной, ангельской белизны шапки, вознесенные в стратосферу, ниже темнели и в лучах угрюмого, уходящего в океан солнца медно подсвечивали западными боками. В теснинах между тучами царил густой лиловый полумрак — там вспыхивали зарницы, грохотали тяжелые раскаты грома. Неумолкающий грохот слился в единый божественный гул.
— Не беспокойтесь, мы успеем забраться в пещеру до дождя, — успокоил Элизабет Минанан.
— Неужели ужасная жара наконец закончилась? — отозвалась женщина. — Вот и лето прошло.
— Ты огорчена? — удивился Дионкет. — Я нахожу, что немного прохлады нам не помешает. То ли дело у нас, на Дуат. Мы привыкли к более влажному климату. Может, пора устроить так и на Земле?
— А-а, ты же один из первых пришельцев, — рассмеялся Крейн. — Ностальгия по могилам предков одолела?
— Зря смеешься, парень. — Минанан поддержал Дионкета. — Дуат была куда более приятным местом, чем эта планета. В атмосфере постоянно висела легкая дымка, смягчающая жар нашего светила. Там никогда не было таких долгих, изнурительных засух и бесконечных сезонных дождей. На Дуат дождь шел в строго определенное время — распорядок никогда не нарушался. И температура редко опускалась ниже нуля, разве что в момент пребывания планеты в афелии.
— Он рассказывает о нашей родине, — объяснил Дионкет женщине. — Мы жили в основном в экваториальных областях, а фирвулаги — ближе к полюсам, в горах. Там много гор. Если честно, то обитель врагов была страшным местом. Там всегда царила зима.
— На Дуат нет смены времен года? — удивилась Элизабет.
— Они были едва различимы, — ответил Главный Целитель. — Наша планетарная ось имела минимальный наклон.
— Тот мир был на редкость удобен, постоянен, тысячелетиями ничего не менялось, все было известно заранее. И питомцы Дуат были спокойны, упрямы, неторопливы. А вот наши колонисты, осваивая межгалактическое пространство, расселялись на более бурных, экзотических планетах. В конце концов они и выступили против предложения отцов-основателей Галактического Содружества, когда жители Дуат выступили с предложением оживить древний культ религии сражений.
— Бреда что-то рассказывала мне из вашей истории. — Элизабет внимательно вглядывалась в приближавшийся грозовой фронт. — Интересно, жители и выходцы с Дуат были единственной разумной расой в галактике?
— Нет. Мы были единственными разумными существами, осваивавшими дикие планеты, — ответил Дионкет, — но кроме нас в галактике существовала другая форма жизни. Это были Корабли.
— Корабли? — Голос Элизабет зазвенел от удивления. — Невероятно! Хотя, помню, у Бреды была стеклянная модель. Как же в пустоте могла развиться высокоразумная жизнь?
— Не в пустоте, — ответил Главный Целитель. — Межзвездное пространство, особенно в пределах галактического образования, заполнено материей и энергией. Там есть все органические молекулы, необходимые для зарождения жизни, например скопления межзвездного газа, огромные облака, кочующие по Вселенной. Подобные туманности родственны галактикам — одна из них была родственна нашей, названной по имени планеты — матери Дуат.
Элизабет молчала. Воздух вокруг прозрачной сферы, мчавшейся в поднебесье, был сверхъестественно чист. С высоты птичьего полета женщина, не прибегая к дальновидению, ясно различала каждый листик в джунглях, каждую сухую былинку, торчащую на обочине широкого пыльного проселка, именовавшегося Большой Южной дорогой, каждый камешек на частых суходелах, каждую каменную розу, пламенеющую среди редких скал-останцев. Наконец, насытившись видами родной Земли — время сейчас не имело значения, она сказала:
— В нашем союзе — Галактическом Содружестве — насчитывается семьсот восемьдесят четыре планеты, населенные разумными существами. Сколько же было в галактике Дуат?
— Чуть больше одиннадцати тысяч четырехсот, — ответил Дионкет. — Если считать с потерями, понесенными во время гражданской войны, население федерации составляло примерно сто пятнадцать миллиардов.
— Около половины общей численности разумных существ в нашем Галактическом Содружестве, — задумалась Элизабет, — и конечно, куда больше тех, кто был готов получить помощь от Галактического разума, если бы вы со своими золотыми торквесами не зашли в тупик.
— Ты считаешь, что, создав торквесы, мы оказались в тупике? — Минанан был явно задет за живое. — Например, меня вполне устраивает мой образ мышления, с его помощью я вполне удовлетворительно справляюсь с тяготами бренной жизни. Я больше полагаюсь на силу, чем на коварные интриги и хитрые уловки. Тем не менее льщу себя надеждой, что наступит день, и ты объяснишь мне, что такое ваша «помощь», и чего мы, тану, оказались лишены после того, как надели наши золотые торквесы. Я и другие члены Партии мира верят и надеются, что дружба объединяет и возвышает, что между друзьями не может быть недомолвок. Почему ваш Союз может быть крепче и надежнее нашего?
— Возможно, вскоре вы сами найдете ответы на все вопросы, — очень тихо произнесла Элизабет, но ее услышали. Потом она создала образ, и у увидевших его рыцарей тану перехватило дыхание.
— «Врата времени» в Галактическое Содружество? — недоверчиво спросил Дионкет.
— Нам будет позволено пройти через них? — воскликнул Минанан.
— Если генератор будет создан и заработает без опасности для Галактического Содружества, — уточнила Элизабет. — Если оказываемое им воздействие на жизнь моих современников в будущем не окажется пагубным. Любой житель Многоцветной Земли будет сам решать, пройти ли ему через «врата времени» или остаться в плиоцене. Все вы помните, как скептически я относилась к утверждению Бреды, что я — «самое ценное существо в мире». Только теперь я понимаю, что она имела в виду, предсказывая мне особую роль в судьбе нашей многострадальной Земли. Мне выпало быть пастухом, стражем «врат времени». В этом, конечно, больше смысла, чем считать себя хранительницей земель, где бродят орды варваров и изгнанных из будущего бунтарей.