— Я не в пример другим не боюсь заявить об этом вслух!

Ван Вик выпучил глаза и разинул огромную пасть; в свете горящей на веранде лампы поблескивала его лысина, а дрожащие пальцы сжимали пустой стакан с позвякивающими кубиками льда. Грудь под рубахой ходила ходуном. Более чем когда-либо он напомнил Марку взбесившуюся жабу.

— Мы должны были это предвидеть. Уже по одной истории с Фелицией можно было догадаться, в каком направлении работают умы ребятишек. И едва ли мы вправе их за это винить. Взгляни правде в глаза, Марк! Твои надежды если и сбудутся, то еще очень не скоро, а ведь ты уже выбросил псу под хвост двадцать пять лет. Обследовал тридцать шесть тысяч систем, и только двенадцать из них населены более или менее разумными существами — так или иначе, с Единством они рядом не стояли!

Марк сидел вместе с Патрицией за обеденным столом, а его гости неловко топтались у входа; лишь некоторым достались стоявшие в углу на веранде старые плетеные стулья. Патриция открыла буфет и выдвинула оттуда на десерт два блюда с манго. Марк выбрал самый спелый плод и начал очищать его серебряным ножом, подхватывая на лету капли психокинетическими импульсами.

— На этот раз, — объявил он, — я нашел Полтрой.

Восемь человек из девяти не сдержали умственных и голосовых комментариев. Лишь Корделия Варшава, культуролог и психотактик, не стала ахать и охать.

— Как высоко они поднялись по лестнице?

— Ну-у… в общем, стоят на двух ногах.

Она понимающе кивнула.

— Что ж, это уже немало, если учесть их замедленную эволюцию… Лучше бы ты нашел Лилмик.

Марк с аппетитом поглощал сочные кусочки, а в уме прокручивал фрагменты последнего звездного поиска, желая напомнить им, что начал свою охоту с изучения далекой галактики, содержащей солнце Лилмика, и не нашел там никаких следов самой древней разумной расы.

— Они где-то там… — Он промокнул губы салфеткой. — Бог их ведает…

— Маленькие варвары-завоеватели что-то натворили с их солнцем, — с горечью заметил Крамер. — Мы с Марком давным-давно все проанализировали. В том, что индивидуальная спектрограмма присутствует в плиоцене, двух мнений быть не может. Некоторые астрофизики на Крондаки полагают, что угасающую звезду выпихнули куда-нибудь на задворки основной последовательности за миллион лет назад до первого объединения. Если это так… — Он пожал плечами.

— У меня нет времени на зарождающиеся гиганты, — отрезал Марк. — Шансы слишком ничтожны, даже если придерживаться наиболее вероятных прогнозов.

— Теперь, когда дети отчалили, у нас нет никаких шансов! — воскликнул Ван Вик. Он приподнялся со стула и с невероятным трудом дотянулся до бутылки с водкой, но та будто приросла к подносу.

Хелейн Стренгфорд пронзительно засмеялась.

— Раз мне нельзя, так и тебе нельзя, Джерри! На приближающийся конец света надо смотреть трезво. Или отложим его, а, Марк? Спасем свою шкуру, прикончив собственных детей?

С искаженным лицом она подошла к Марку вплотную, стиснула кулаки, натянутая как струна, несмотря на то что час назад Стейнбреннер провел с ней сеанс коррекции. Ангел Бездны оценил исходящую от нее угрозу и поступил великодушно. Хелейн рухнула на подставленные руки Стейнбреннера, скованная простым двигательным параличом; сознание осталось нетронутым. Врач уложил ее на кушетку. Даламбер и Варшава подсунули ей под голову подушки.

— Всем нелегко, Хелейн, — сказал Марк. — Ты любишь Лейлу, Криса и маленького Джоэла, Ранчар любит Элаби, а Кеоги — Нейла и Питера… Джорди и Корделия тоже без ума от своих детей и внуков.

«А ты?» — обвиняюще выговорил ум (язык и губы были скованы немотой).

— И я, — кивнул Марк.

Жалюзи на одном из окон были приподняты, и в комнату влетали ночные мотыльки. Марк встал, шагнул к окну, опустил жалюзи, одним взглядом истребил мелькавших вокруг лампы насекомых и небрежно облокотился о притолоку, засунув руки в карманы.

— Клу и Хаген — это все, что осталось у меня от Синдии. Я взял их с собой в Изгнание. Быть может, по отношению к ним я был несправедлив, но иначе поступить не мог. — Он обвел взглядом всех присутствующих по очереди. — Вы, наверно, тоже не имели права производить на свет детей в плиоцене, но по-человечески всех нас можно понять. Мы надеялись передать нашу мечту новым поколениям, но ничего не вышло, и виноват в том я, потому что не сумел отыскать нужную нам цивилизацию.

— Еще есть время, — сказала Патриция. — Впереди века — если мы захотим продолжать наше дело. Если найдем в себе мужество.

— Мы в своей жизни достаточно рисковали! — отрезал Крамер. — Если помните, моя первая семья погибла на Оканагане, и у Даламбера сын служил в составе Двенадцатого флота. Не тебе, Кастелайн, читать им проповеди о мужестве! А этот еще твердит о любви, как будто он способен…

— Джорди! — Марк чуть поднял одну крылатую бровь.

Чтобы оборвать тираду врача, ему не понадобилось принудительных усилий. Крамер изменился в лице и, круто повернувшись, уставился в темноту.

Из полумрака в углу веранды донесся невозмутимый голос Ранчара Гатена:

— Звездный поиск… только на него мы и рассчитывали, только благодаря ему смирились с изгнанием. А дети… они же не могут знать тебя так, как мы, потому ухватились за первую же возможность вырваться из кабалы, на которую мы их обрекли.

— Если они сумеют открыть врата времени, то мы погибли, — вставил Ван Вик. — Психологически ни один из нас не переживет публичного процесса.

— Элаби поклялся мне взорвать после себя врата времени, — сообщил Гатен.

— Хаген этого не допустит, — живо откликнулся Марк. — Он сделает все, чтобы врата остались открытыми и чтобы мы предстали перед судом. У него это в подсознании.

Хрупкая миловидная доктор Варшава кивнула:

— Марк прав. И не только его сын вынашивает планы возмездия. Так что самый надежный способ обеспечить нашу безопасность — убить их всех.

Она погладила руку Хелейн. Глаза парализованной женщины были закрыты; из-под ресниц выкатились две слезы.

— Самое разумное решение, — подтвердила Патриция. — Если хоть один из них уцелеет, он непременно покажет Эйкену Драму чертежи аппарата Гудериана, и рано или поздно Эйкен сам возьмется за дело. Я составила его умственный прогноз и пришла к выводу, что он сможет обойтись и без украденного у нас оборудования.

— Мы поддерживаем заключение Кастелайн, — заявил Диармид Кеог.

Лидер Метапсихического Мятежа невидящим взором глядел в стену.

— Есть еще один путь. Рискованный, правда.

На веранде повисла гнетущая тишина.

— Я вижу их, — продолжал Марк. — Они находятся в районе так называемых больших широт, где вечное затишье. Паруса свернуты, весь психокинез направлен на тягу, но судно все равно движется очень медленно. Поэтому выбросить их на сушу не составит труда. Гораздо тяжелее будет найти где-нибудь на юго-востоке подходящий теплый ветерок и вернуть наших шалунишек домой.

— Неужели это возможно?! — вскричал Питер Даламбер.

— Что скажешь, Джорди? — спросил Марк.

— Далековато, — с сомнением отозвался Крамер, что-то быстро подсчитывая в уме. — Благодаря первому резкому броску они оторвались на две тысячи километров. Нам нужен мощный тропический циклон… вот такой примерно. — Он построил для Марка мысленную проекцию. — Такие встречаются севернее экватора.

— Нет, безнадежно.

Крамер пожал плечами.

— Так я же и говорю. Можно прождать две недели, а они к тому времени уже войдут в зону западных ветров, где их шиш достанешь.

— А если вот такой? — Марк представил физику еще один метеорологический образ. — С африканского побережья.

— Гм, не хило! Только сможем ли мы повернуть его на запад — вот вопрос. Впрочем, неважно. Не вернем их домой, так отгоним в Марокко, и пусть там загорают.

— Черт побери, Джорди! — взорвался Стейнбреннер. — Да у нас хватало сил, чтобы отвращать ураганы от Окалы, так неужто мы не сумеем взнуздать нужный нам ветер?!