Алутейн рассмеялся.

— Ну нет! Со мной этот номер не пройдет! Меня в свой легион не затащишь. За последние месяцы я слишком много узнал об Эйкене Драме, чтобы идти против него. Так что в мае буду плясать на свадьбе золотого плута и выпью за здоровье его нареченной Мерси-Розмар.

— Ты признаешь его королем?! — вскричал Селадейр.

— А почему бы нет? У тебя есть другая кандидатура? Разве что Минанан, так ведь он нипочем не согласится. Все же малыш лучше Шарна с Айфой.

Селадейр схватил его за руки. Поток психической энергии образовал вокруг них раскаленную ауру.

— Ал, ты что, не чувствуешь — грядет Приход Мрака! Мы вступим в последнюю схватку с врагом — ту самую, которую чуть не начали, когда Федерация попрала наше наследие и толкнула нас к краю бездны! Бреда предотвратила ее, перенесла нас сюда на своем Корабле. Но теперь Бреды нет с нами, а эта блаженная Элизабет никогда ее не заменит. Мы с тобой боевые товарищи, Ал, одногодки! Три тысячи круговращений пережили с момента рождения на пропащем Дуате. Неужели ты изменишь нашей вере?

— Село…

Лорд Афалии поглядел вниз, во двор крепости, где шла вооруженная потасовка.

— Мы готовимся к Сумеречной Войне. Все, кто чтят старые традиции. Все шестнадцать, оставшихся в живых потомков Нантусвель, включая Кугала Сотрясателя Земли.

Алутейн сочувственно посмотрел на старого приятеля.

— Ах вы глупые, горячие головы! Мне ли не знать Кугала?

— К нам каждый день стекается все больше народу, — упрямо заявил Селадейр, однако выпустил руки Властелина Ремесел, и свечение меж ними погасло.

— Ага, и фирвулаги в горах точат ножи, воруют ваших иноходцев и ждут приказа Шарна!.. А кто теперь управляет плантациями, коль скоро вы прогнали всех людей?? Знаешь, многие из них останавливались в Каламоске по пути к Эйкену Драму.

Селадейр смущенно отвернулся.

— Их заменили мой сын Уриет и моя дочь Фетнея… Совсем как в прежние времена.

Властелин Ремесел недоверчиво хмыкнул.

— Не знаю, не знаю, на что годятся наши молодые. Не больно-то они привычны к тяжелой работе. Когда я возглавлял Гильдию Творцов, какими только посулами мы их не заманивали на факультеты сельскохозяйственных дисциплин: агрономии, скотоводства, птицеводства… Скоро ты поймешь, что твои детки — настоящие вундеркинды, когда речь идет о пирах, да о балладах, да об охоте на вшивых первобытных. Но полагаться на них в производстве основных продуктов питания!.. Дай тебе Богиня хоть крупицу ума! Поломанная мукомольня покажется тебе пустячной заботой, когда плантации захиреют.

Лицо Селадейра оставалось бесстрастным, словно камни парапета; ум был столь же непроницаем. Сугубо официальным тоном он произнес:

— Алутейн Властелин Ремесел, заклинаю тебя нашей священной дружбой Творцов прийти мне на помощь. Приход Мрака не за горами, и соперник близко.

Первые пришельцы немигающе уставились друг на друга. Затем голубовато-льдистые глаза Алутейна подернулись дымкой, и мысли прорвались наружу:

«Село, Село, ведь мы с тобой были приятелями еще при старом Амергане (светлая ему память, упокой Богиня его душу), мы же трудяги, а не какие-нибудь лежебоки. Помнишь, как мы готовы были на любую жертву для блага народа, для его защиты и утверждения жизни? Когда потребовалось, я выбрал Реторту, но теперь долг велит мне отбросить праздность. И ты должен сделать то же самое».

«Я вижу Сумеречную Войну, — проронил Селадейр. — По-твоему, я рехнулся?»

«По-моему, потоп, горечь утраты, нашествие врага, полигон в Вороньем Логове подвигли тебя к краю твоей собственной бездны. А быть может, и дальше. Мы не должны думать о Приходе Мрака. Если мы переступим через нашу гордость, объединимся с людьми, то сумеем сдержать натиск врага и воскресить Многоцветную Землю».

«Была многоцветная! А теперь все темно».

«Село, нам, старикам, негоже торопить конец света. Молодые хотят жить».

«Враг наступает! Человечество! Эйкен Драм!»

«Нет, Село, нет. Не станет он. Ведь он — избранник Мейвар».

«Я… я забыл об этом».

— А пора бы вспомнить, — сказал кто-то вслух.

Светящаяся точка повисла над парапетом, где крепостные стены обрывались в головокружительную пропасть Протохукара. Искорка расширилась до светящегося ореола, окружавшего хрустальный шар. Внутри его, скрестив ноги, сидел маленький человечек в золотом костюме, усеянном кармашками.

— Ты? — едва вымолвил Селадейр.

Шар подплыл к ним ближе, спустился и, едва коснувшись каменных плит, рассыпался в пыль. Эйкен Драм помахал старцам своей шляпой с черным плюмажем:

— Привет тебе, афалийский Творец! Я уже минут десять подслушиваю ваш разговор. Ей-Богу, тебе лучше внять словам Властелина Ремесел. Он, конечно, старый брюзга, но котелок у него варит.

Старый чемпион внезапно превратился в великана громовержца с грозно занесенной рукой.

— Умри, выскочка! — пророкотал он и выпустил в Эйкена мощнейший умственный заряд.

Взрыв и зеленая вспышка были столь мощны, что потешное сражение во дворе разом прекратилось.

— Соратники, ко мне! — крикнул Селадейр.

Но голос героя был слаб, словно шелест листвы, а умственный клич лишь отозвался бессильным гневом под сводами черепа. Селадейр сбросил иллюзорное обличье и хотел было сдавить узурпатора физической хваткой. Но ни один мускул не повиновался ему, и точно так же неподвижны, беспомощны оказались рыцари внизу: их будто пригвоздило к месту.

— А ведь мы были так дружны, когда охотились на Делбета, — с сожалением заметил Эйкен. — Помнишь, брат-творец? Гонялись по Бетским Кордильерам за старым огнеметателем и не осмеливались подняться на воздух: вдруг он возьмет да и подпалит наши стеклянные задницы. — Сиятельный хохотнул. — Сейчас-то мне никакой огонь не страшен — силушки прибавилось, как видишь. На днях думаю попросить лорда Целителя Дионкета перед всем честным народом проверить мой ум. Пускай узнают, каков их будущий король.

Лорд Селадейр из багрового сделался изжелта-бледным.

— Отпусти меня! — прохрипел он. — Бейся как настоящий воин.

— С кем биться? С тобой? — усмехнулся плут. — Еще чего удумал! С трусами я не бьюсь.

— Это я трус?!

Подойдя вплотную к застывшему, как статуя, лорду тану, Эйкен взмыл вверх, пока не очутился с ним лицом к лицу.

— Ты старый, угрюмый, отчаявшийся трус, и я не стану тратить на тебя время. Мне предстоит бой с фирвулагами. Наплевать, что они превосходят нас численностью в десять раз… А великий лорд Афалии, рыцарь Высокого Стола, предпочитает лечь и умереть. Ну так ступай к ним на заклание! И не забудь на шее пунктирную линию провести с надписью: «Отрезать здесь!»

— Вообще-то, Село, — вставил Властелин Ремесел, — насчет их настроений малыш не так уж не прав.

— Враг! Бейся со мной по-честному! — умолял Селадейр; лицо его было искажено страданием.

Эйкен вновь опустился на каменные плиты.

— Я дерусь тем оружием, какое имею. И не надо держать меня за дурака.

— Он взмахнул рукой.

В небе над обрывом появился конный отряд из четырехсот рыцарей; в первых рядах маячили блистательные фигуры Куллукета, Альборана, Елейна. За ними тянулись богатыри тану и гибриды, представляющие все пять гильдий; сияние вокруг всех голов свидетельствовало о могучей умственной силе.

Радужное войско с достоинством обнажило мечи. В строю эхом прокатилось:

— Сланшл, Селадейр, лорд Афалии!

— Мы здесь не для того, чтобы драться, — втолковывал Эйкен, и теплая, обволакивающая волна коварно прокатилась в мозгу Селадейра. — Мы пришли убедиться, что у нас все же есть надежда выступить вместе против нашего общего врага. Большинство моих бойцов осталось в Гории, но кое-кого я прихватил с собой, равно как и мою новую золотую гвардию, что стоит у северных ворот. Если хочешь, посмотри сам.

Селадейр последовал его совету. Там стояло не меньше тысячи конников

— мужчин и женщин. И врата Афалии распахивались перед ними. Во главе каждого эскадрона стоял офицер с метапсихической аурой. Некоторые из рядовых тоже излучали свечение, но независимо от этого у всех были золотые торквесы и диковинное оружие.