Маяк в древней Александрии

Однако же можно упомянуть еще об одной, последней попытке христиан против турок. Несколько лет спустя после договора Карловицкого Венеция, опасаясь лишиться своих владений в Морее, обратилась к помощи папы. Климент XI разослал повсюду своих легатов, чтобы убеждать царей и народы взяться за оружие. Во всех церквах проповедовали священную войну; музы христианства присоединили свои голоса к голосам проповедников крестового похода. Испания, Португалия, Генуя, Тоскана, Мальтийский орден снарядили корабли; многочисленный флот под знаменем церкви двинулся в архипелаг и к берегам Азии. Климент употребил свои собственные сокровища на войну, успех которой, как он выражался, охотно купил бы он посредством продажи «чаш и дароносиц». По призыву папы императорская армия выступила навстречу туркам, которые надвигались на Германию; 6000 швейцарцев, вооружившихся на средства римского двора, присоединились к немецкой армии; христианский мир молился о торжестве христовых воинов, сражавшихся в Венгрии и в Пелопоннесе. Когда узнали о победах, одержанных над турками, верховный первосвященник во главе священной коллегии отправился в церковь Санта-Мария-Маджоре для возблагодарения Господа воинств; знамена, отнятые у турок, были положены на алтарь Богородицы, к предстательству которой прибегали верующие. Тогда османы подчинились судьбе, которая повелевала им остановиться на пути завоеваний, и стали заботиться только о защите своей империи, угрожаемой поочередно то германцами, то русскими. Когда опасность для христианства миновала, то и церковь перестала проповедовать экспедиции против турок, и с тех пор побуждением к войне с Востоком служило только честолюбие государей или воспоминания о древней Греции.

Сражение при Лепанто

Давидова башня

Во всех этих войнах с османами не было ни одного воспоминания, никакого предания, которое могло бы возбудить энтузиазм христианских народов. Необходимость для каждого народа на Западе защищать свои собственные очаги действовала на души и сердца верующих менее сильно, чем одно имя Иерусалима, одно представление мест, освященных присутствием и чудесами Иисуса Христа. С прекращением войн с мусульманами снова начались путешествия к Святым местам, и крестовые походы за море кончились тем же, чем и начались. В продолжение XVI и XVII столетий множество лиц святой жизни, знаменитых государей посетили Иудею в качестве пилигримов; большинство христианских государей, по примеру Карла Великого, полагали славу теперь не в освобождении Иерусалима, но в оказании покровительства христианскому населению Иудеи. Капитуляции Франциска I, возобновленные большей частью его приемников, заключали многие постановления, которые обеспечивали последователям Христа мир и свободное исповедание христианской религии среди неверующих народов. В царствование Генриха IV французский посланник при константинопольском дворе Дезе посетил иерусалимских христиан и принес им утешение с истинно царской щедростью. Граф Ноантель, представитель Людовика XIV при дворе турецкого султана, также посетил Святую землю, и имя могущественного монарха было благословляемо у Голгофы и в Святых местах. После договора Пасаровицкого Порта отправила к Людовику XIV торжественное посольство. Оно было уполномочено представить христианнейшему королю фирман турецкого повелителя, по которому католикам в Иерусалиме предоставлялось безусловное обладание Гробом Господним и свобода восстановления своих церквей. Христианские государи ежегодно посылали свои приношения священному городу; во время торжественных церемоний храм Воскресения Христова блистал драгоценными украшениями, присланными в дар христианскими государями. Пилигримов принимали в Иерусалиме уже не рыцари-иоанниты, но иноки Францисканского ордена, сделавшиеся хранителями божественного Гроба.

Однако же пилигримство, как и крестовые походы, имело свои фазы процветания, колебания и упадка; энтузиазм пилигримов, как и воинов Креста, зависел от чувств и понятий, преобладавших среди великого европейского общества. Настала эпоха равнодушия, такого же, к какому близки теперь и мы, когда Святые места перестали привлекать к себе христиан Европы. В конце последнего столетия целая армия отправилась из портов Франции на Восток. Во время этой славной экспедиции французские воины одержали победы над мусульманами при пирамидах, в Тивериаде, на Фаворе; но Иерусалим, от которого они были так близко, не заставил биться их сердце, не обратил даже на себя их внимания: все уже было изменено в понятиях, которые управляли судьбами Запада.

Глава XLII Нравственная характеристика крестовых походов

 кратких очерках мы изложили теперь главные события священных войн; хотя мы и старались представить характеристику каждого крестового похода, все же нам остается дополнить наш рассказ, изобразив сущность войн Креста, с их страстями, нравами и их славою; нам остается обозначить, какие блага и бедствия принесли эти заморские предприятия на долю современных и будущих поколений.

Читатель мог заметить, что современники крестовых походов смотрели на них как на дело самого Бога; они были уверены, что успех этих отдаленных походов содействует славе Божией; и по тому слабому разумению их трудно было понять торжество сарацин. Св. Бернар, сокрушаясь о бедственном исходе того крестового похода, который он проповедовал, удивлялся тому, что Богу угодно было, отложив свое милосердие, осудить вселенную преждевременно; когда погибла вся армия германских крестоносцев с вождем своим, души христианские недоумевали и не дерзали испытывать судьбы Господние, так как эти неисповедимые судьбы подобны безднам, среди которых теряется и приходит в смущение разум человеческий. При известии о пленении в Египте Людовика IX многие крестоносцы перешли в торжествующую религию Мухаммеда, и во многих европейских странах многие поколебались в своей вере.

Во всяком случае, так как нельзя было убедить себя, что Бог действительно отступился от дела священных войн, то несчастия и неуспех этих экспедиций приписывали каре Божией за преступления и развращение крестоносцев. Сами пилигримы в тяжелые дни обвиняли себя и сознавали, что поведением своим заслужили те бедствия, от которых им приходилось так сильно страдать; к страданиям их всегда примешивались угрызения совести и суровые подвиги покаяния. Когда победа возвращалась к их знаменам, они верили, что в них произошло улучшение, и благодарили Бога, сделавшего их достойными его милосердия и его благодеяний. Следует заметить, что желание оправдать крестовые походы часто доводило летописцев и проповедников до таких комических преувеличений, которых не может допустить беспристрастная история. Приписывая неудачи крестовых походов действию правосудия или гнева Божия, объясняли их также действием божественного милосердия, которое хотело испытать добродетель праведных и обратить грешников. Народная вера находила пользу и выгоду даже и в несчастливо кончавшихся войнах; она представляла тогда себе многочисленный сонм мучеников, стяжавших царствие небесное. Такого рода настроение современников естественно должно было содействовать продолжительности крестовых походов.

Примерами доблестного мужества, блистательных подвигов изобилует история священных войн; но что особенно отличает героизм наших рыцарей, это смирение, добродетель, неизвестная героям древних времен. Воины Креста не тщеславились своими подвигами: они приписывали успех свой помощи Божией и молитвам верующих. Часто бывало, что они спорили при разделе военной добычи, но никогда не оспаривали они друг у друга славы; этот дух смирения, никогда не покидавший воинов Креста, избавил их от жестоких раздоров и был великим благодеянием для народов. В тот век, когда вся сила заключалась в мече, когда гордость и гнев могли доводить воинов до всевозможных крайностей, ничто не могло быть успокоительнее для человечества, как самозабвение этой силы, уничижения ее перед религией.