Ее летная форма — серебристый скафандр — висел внутри. На полке лежал шлем. Внизу высокие ботинки. Получив извещение об отлете на Землю, она решила, что это все можно оставить, но теперь…

— Кени! — крикнула она и вытащила форму. Не дождавшись ответа, вышла в холл и направилась в комнату брата. Кен упаковывал свой чемодан.

— У тебя не найдется места? У меня все забито.

Кени с удивлением глянул на сестру.

— Ты собираешься взять это с собой? Для чего тебе форма на Земле?

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Ди. — Она мне очень нужна…

Пробормотав что-то неодобрительное по поводу странных женских капризов, Кеннет запихнул ее форму, шлем, уложенные в пакет ботинки в свой объемистый чемодан.

— Теперь я буду похож на вьючную лошадь, — хмуро заметил он.

Он оттащил все тяжелые вещи к транспортеру, потом брат и сестра спустились вниз.

Гран Маша выглядела еще более молодой и великолепной, чем можно было ожидать, но вид дедушки вконец сразил внуков. Кайл Макдональд выглядел моложе собственного сына. Они пили чай в передней гостиной в компании с Яном. Джанет явилась из кухни, принесла корзинку. Заметив детей, она сказала:

— Лучше поздно, чем никогда. — Потом поинтересовалась: — Все уложили?

— Да, мэм, — ответил Кеннет. — Вещи уже в туннеле, можно грузить в рокрафт.

— Прекрасно. Ваши дедушка и бабушка торопятся. — Потом, понизив голос, она добавила: — Они, кажется, собираются вместе вернуться на Землю. Одним рейсом! Дедушке надо кое-что уладить здесь… Вот посмотрите, я собрала еду на дорогу. Возьми, Кен. — Она деловито пожала парню руку, потом протянула корзинку. — Удачи, малыш. Все будет хорошо.

Затем повернулась к девочке:

— До скорого, Додо. Я знаю, ты вернешься… Прости, если что было не так. В том моя вина… Выучись и приезжай. Ну, вроде все.

Джанет улыбнулась Гран Маше и Кайлу и удалилась.

— Удивительная женщина. — Профессор развела руками.

— Ага, — фыркнул Кайл, — если бы только у нее было сердце, а не сосулька.

— Ладно. — Ян хлопнул себя ладонями по коленям. — Давайте собираться.

На улице Кайл и Ян погрузили багаж в рокрафт. Снег валил все гуще…

Наконец все устроились в кабине. Ян на прощание пожал сыну руку, дочку поцеловал в лоб — в глазах у него стояли слезы. Он тихо шепнул:

— Я присмотрю за дубом, пока тебя не будет.

«Порше» медленно всплыл в забитое снежными хлопьями небо.

Ди закрыла глаза, с помощью дальновидения отыскала отца — он доехал на мини-автомобиле до дома, поднялся на второй этаж, где располагалась его спальня. Джанет уже ждала его — накапала в стакан розовато-зеленой эссенции, добываемой из воздушной травы, и принялась раздеваться.

Доротея отключилась…

17

Из мемуаров Рогатьена Ремиларда

Впервые я встретился с Доротеей весной 2069 года, когда ей исполнилось двенадцать лет. День тогда выдался пасмурный, ветреный, на город то и дело налетали снежные заряды, отчего редкие прохожие бежали по улицам, опустив глаза и придерживая головные уборы. Не знаю, как уж так вышло, но в тот момент, когда зазвонил потревоженный дверной колокольчик и в магазин вошла маленькая девочка в эскимосской парке и белой вязаной шапочке, у прилавка никого не оказалось. Сам я устроился в читательском закутке — взгромоздил ноги на обдуваемую теплым воздухом деревянную сушилку и, позевывая, борясь с дремотой, просматривал недавно попавшее ко мне в руки классическое издание «Неизвестных миров». Кошка Марсель ла Плюм VI спала на тряпичном коврике под лавкой.

Вслед за звонком колокольчика послышалось робкое «Добрый день», и по голосу я решил, что посетительнице лет четырнадцать, однако мелькнувшая в прогале между полками фигура была так мала, что я сбросил четыре годика. Сначала я не заметил, что она оперант.

Я не собирался ради случайного посетителя беспокоить свои старые кости. Может, она ошиблась дверью — увидит книги и уйдет?..

— Есть здесь кто-нибудь?

Она не собиралась уходить.

— Я ищу что-нибудь особенное, для подарка.

Делать было нечего, и я сухо ответил:

— Здесь торгуют очень редкими книгами. По научной фантастике… Еще сказочной литературой… Раритетами, одним словом… Не позже конца двадцатого века.

— Я знаю, — сказала девица. — Мне как раз и требуется редкое издание в подарок брату. У него скоро день рождения. Он завзятый библиофил. Несколько раз уже заходил в вашу лавку. Может, помните — Кеннет Макдональд?

Я вздохнул, поднялся со стула — надо же, какие слова знает, «библиофил», — направился к прилавку. Кошка последовала за мной. Мы вдвоем принялись изучать настойчивую покупательницу — Марсель, вспрыгнув на прилавок, оглядев девочку, решила, что по возрасту она вполне может сойти за воришку. Я был вынужден согласиться с ней, и слово «библиофил» здесь ничего не меняло. Кошка, удовлетворившись сделанным выводом, настойчиво мысленно потребовала еду.

К ее сожалению, я оставил эту законную просьбу без ответа. Девочка, безусловно, относилась к числу оперантов, притом очень сильных. Все остальное определить было нетрудно — принимая во внимание ее легкий шотландский акцент, родство с Кеннетом Макдональдом, я заключил, что передо мной Доротея Макдональд. Чудо, о котором столько говорили в последнее время, доставленное с планеты Каледония и помещенное в институт моей племянницы Катрин…

В то время среди оперантов ходило много слухов об уникальной девочке, однако юное создание каким-то образом ухитрялось оставаться в тени. Все Ремиларды были очень заинтригованы появлением внезапно объявившегося вундеркинда, и каждый из них не преминул посетить Катрин на предмет знакомства с маленькой Доротеей. Только Дени, Люсиль и Джек проявили разумную сдержанность и не стали беспокоить девочку. Марк тоже решил не отрываться от работы, да и мне не хотелось спешить. Для начала я намеревался собрать все сведения, слухи, факты — одним словом, все, что можно было узнать об этом ребенке, обещавшем вскоре стать Великим Магистром, если только удастся снять природные ограничители, сдерживающие проявления ее сокрушающей, творческой и целебной силы. По моему мнению, все знать куда важнее, чем все видеть.

— Тебе, конечно, что-нибудь захватывающее? — спросил я.

Девочка строго посмотрела на меня, ничего не ответила, сняла перчатки, вытащила пакетик с картофельными чипсами и неожиданно сказала, указывая на пакет:

— Они очень вкусные. Как вы думаете, Марсель их любит?

Да! — ответила эта гурманша в пушистой шубке и заспешила к маленькой посетительнице. — Очень люблю!

Марсель едва не с рук ее начала есть, потом, очевидно, благоразумие и воспитание взяли верх в звериной душе, и она подождала, пока Доротея не насыплет чипсы на пол.

Я с трудом согнулся — в суставах заскрипел застарелый ревматизм — и положил редкий журнал, который держал в руках, в особый конверт. Длинношерстная попрошайка тем временем с урчанием, обозначавшим одновременно и удовлетворение и признательность, быстро пожирала угощение. Только сладкую консервированную кукурузу она любила еще сильнее.

— Теперь вы друзья не разлей вода, — сказал я. — Придет день, молодая леди, когда вы раскаетесь в этом. Этот звереныш является самым отчаянным вымогателем во всей Северной Новой Англии.

Девочка посмотрела на меня. Лицо у нее было строгое, правильное, глаза, может быть, слишком близко посажены друг к другу, но от этого они не теряли привлекательности. Вряд ли ее можно назвать хорошенькой, но всякий, кому доводилось увидеть ее, уже никогда не забывал это лицо. И дело здесь не в ее метаспособности — просто она сама по себе была наособицу, и это чувствовалось сразу. Редкая, должен заметить, девица!

— А еще больше, чем кошек, я люблю лошадей и быков, — сообщила она, потом погладила Марсель по голове и высыпала ей остатки чипсов.

Кошка с прежней жадностью набросилась на них. Куда в нее влезало — ведь только что она съела блюдце макарон с сыром. Это было ее обычное меню.