— Вот именно. — Алан Сахвадзе, внук Тамары и брат Маши Макгрегор-Гаврыс, один из лидеров диссидентов, шагнул вперед, — Вы подтвердили то, чего мы больше всего боялись. Вступив в галактическое метаобъединение, разумная личность теряет свою сущность.

— Зачем же вы так, — сказал Фред. — Мини этого не говорила… Вы даже не пытаетесь понять… Неужели вы будете отрицать, что с возрастом внутренний мир меняется? Но разве при этом фундаментальные основы личностного восприятия мира не остаются прежними?.. Любое «я», слившись с Галактическим Разумом, остается самим собой. Единственное, чего лишается разумное существо в подобном метаконцерте, — это избытка самомнения. Оно становится открытым для других, обретает смысл, находит поддержку…

— Что же предпримут люди-операнты, приверженцы Единства, если люди-операнты, его противники, вступят с ними в открытое противоборство?

— Попытаются разрешить конфликт мирным путем, — ответил Поль Ремилард.

— А если не удастся? Они предпочтут смерть в бою измене своим идеалам? — с прежней запальчивостью спросил Алан.

Первый Магнат сделал легкий поклон.

— На Земле пока еще действуют моральные нормы.

Старушка вдруг прижала ладонь к губам — рука ее задрожала, но сознание и выражение лица оставались спокойны и бесстрастны.

— Много лет назад, — сняв пальцы с губ, необыкновенно ясным и сильным голосом сказала она, — когда люди были вынуждены скрывать свои метапсихические способности, мне и моему мужу Юрию довелось выслушать лекцию, которую прочитал нам тибетский монах. Лама сказал, что агрессивность — особенно использующая телепатические возможности — с моральной точки зрения недопустима. Юрий заявил, что отказывается принимать подобную точку зрения. Слишком много вокруг зла, жизнь загажена несправедливостью — можно ли искоренить их, склонив голову? Я тоже верила, что ненасильственные методы — единственный разумный выход из тисков зла; верила до тех пор, пока перед нами, оперантами, жившими в Советском Союзе, не встал выбор: сражаться за свои жизни или стать мучениками. — Ее рука вновь задрожала. — Мы решили бороться. Мы выжили. Что в этом плохого?

Поль изучающе вгляделся в ее темные глаза. Бесконечное терпение, подобное стойкости камня, теплилось в них.

— Тамара, мир изменился. Страдания, ужас, испытанные вами, ушли в прошлое. Конечно, галактическое государство далеко от совершенства, однако с большинством форм несправедливости, принуждения, нехватки самого необходимого мы справились. Человек теперь — и оперант, и не обладающий метаспособностями — свободен раскрыть свои возможности, жить счастливой и осмысленной жизнью…

— До той поры, пока их стремление к счастью будет соответствовать идеалам, исповедуемым Галактическим Содружеством. — Алан Сахвадзе опять бесцеремонно прервал Первого Магната. — Но у человечества свое видение мира, веками складывающиеся религиозные, социальные, культурные представления, свое оригинальное ощущение жизни. Мы хотим свободно распространяться во Вселенной, а ныне даже колонизация новых планет обставлена неисчислимым рядом обременительных запретов. Более того, нас постоянно заставляют следовать заранее разработанному плану — будь то развитие в социальном, культурном, профессиональном смысле. Причем план этот составлен не нами. Его исполнение безусловно принесет пользу Содружеству. А нам? Вот и возникает вопрос, на который руководство Галактической Конфедерации и наши доморощенные апологеты сотрудничества не могут ответить вразумительно: когда мы откажемся исполнять предписанный порядок действий, нас что, заставят это сделать силой?

— Если убедить людей в необходимости тех или иных ограничений свободы, то они добровольно согласятся на это, — ответил Поль. — Чем далее развивается общество, тем все более усложняются социальные отношения, тем чаще индивидуализм должен уступать общественной потребности. Этика и мораль не есть что-то застывшее, окаменевшее. Человеческое поведение тоже изменяется в ответ на вызов времени.

А ты, конечно, являешься крупным специалистом в вопросах морали и этики, не так ли, парень?

В первый раз, с того самого момента, когда Поль подошел к Тамаре Сахвадзе, Рори Малдоуни подал голос. Мысленный вопрос прилетел откуда-то издалека, словно из потустороннего мира, хотя глава администрации «ирландской» планеты стоял рядом — вот он, в клетчатой юбке, в пиджаке с выглядывающей из-под полы рубашкой, с жезлом в руке, тихий, присмиревший, странный…

Неожиданно он поднял бокал.

— Давайте выпьем, — вслух объявил он, — за Первого Магната. Поль Ремилард — наш вождь… Верный защитник интересов нашей расы… борец за справедливость… великий мастер улаживать конфликты. Слава тебе, первому среди нас. Скоро мы с твоей помощью будем спеленуты по всем правилам Содружества. Мы будем сыты, хотим мы того или нет. Будем счастливы, хотим мы того или нет. Не правда ли, о, знаменитый муж, достойный лавров Перикла? Все освоенные планеты и сама старушенция Земля поют тебе хвалу!..

Он залпом осушил бокал, потом осторожно поставил его на постамент у ног Святого Патрика и застыл, опустив голову.

Поль выдавил смущенную улыбку.

— Рори, ты пьян, как тритон. Позволь мне подлечить тебя, чтобы ты с достоинством нес обязанности распорядителя. Чуть-чуть протрезвеешь…

Малдоуни решительно покачал головой — ни в коем случае!

— Да, Бог свидетель, я глотнул лишнего! Как иначе я мог решиться сказать правду!..

Он уже почти кричал:

— Слушайте все! Пусть все узнают, как предан интересам человечества наш Первый Магнат!.. Как чуток он к нашим чаяниям и бедам! Как отзывчив он… особенно к мольбам хорошеньких женщин.

Патриция Кастелайн решительно шагнула вперед — лицо ее напряглось, побледнело. Впечатление было такое, будто она хотела мысленно заткнуть рот пьяному Рори. Дэвид Макгрегор даже не пошевелился — легкая насмешливая улыбка угадывалась в уголках его губ. Что-то неодобрительно проворчала древняя Тамара, все окружающие нахмурились и первым делом поставили плотные защитные экраны, чтобы никто не смог догадаться, какие мысли пришли в их головы.

Рори Малдоуни не обращал внимания на эти знаки осуждения. Теперь он повернулся к толпе и, словно театральный актер, вскинув руки, во всю мысленную мощь обратился к толпе.

Музыка тут же стихла.

Позвольте поведать, уважаемые, о том замечательном искусстве, с которым этот великий человек соблазнял жен своих друзей, уводил их от мужей, детей оставлял сиротами. О, его ментальная и мужская сила всегда были неотразимы. Нам очень повезло, что во главе наших стройных рядов выступает великий человек, которому раз плюнуть разбить сердце несчастной женщине, довести ее до невозможности жить. Она тоже была Великим Магистром — я говорю о своей жене Лоре. Когда наш уважаемый Поль Ремилард бросил ее, она взошла на зеленый холм на нашей планете и по каплям выдавила из себя кровь.

Он воспроизвел перед публикой изображение, которое много лет назад запечатлелось в его памяти. Тело несчастной Лоры было словно камень.

Крики ужаса раздались в толпе, многие слишком чувствительные гии попадали в обморок.

Вот такой я нашел ее, — печально продолжил Рори. — Она остановила жизненные процессы и отвердила тело. Посмотрите, она все так же красива, но у нее теперь нет души — она отлетела. — Он неловко махнул рукой куда-то вдаль, в небо… — Наш Первый Магнат сказал, что он сожалеет. Он прислал букетик цветов…

Слезы текли по лицу Рори Малдоуни.

Никто не должен сожалеть о случившемся. Не стоит. Давайте веселиться. А этот случай не более чем игра судьбы. Любовь приходит и уходит — это так естественно. Что теперь сожалеть о разбитых сердцах, брошенных детях, окаменевшей плоти. В этом никто не виноват — ни я, ни моя Лора, ни Великий Магнат Поль Ремилард. Просто я хотел рассказать вам забавную байку, пощекотать, так сказать, ваши нервы. Вспомните, какой сегодня замечательный день, какие важные вопросы не дают покоя великим людям. Мораль, этика!.. Это все очень серьезно. Галактически серьезно! Только моя меньшая дочка все спрашивает, когда вернется мама…