Чтоб успокоиться, должна кричать.

Покуда на моей макушке волос

Еще не выпал, буду в полный голос

До хрипоты того разоблачать,

Кто нас трещотками посмел назвать».

       «Сударыня, — сказал Плутон в ответ,—

Вам уступаю. Но я дал обет

Вернуть почтенному супругу зренье,

И приведен он будет в исполненье.

Король я, — лгать не дело королей».

«А я, мой сударь, королева фей,—

Ответила на это Прозерпина.—

Жену снабдить ответом не премину».

«Пусть будет так», — сказал в ответ Плутон.

       Теперь мы к рыцарю вернемся. Он

Все продолжал бродить с прелестной Маей

И напевать не хуже попугая:

«Люблю тебя, ты жизни мне милей!»

       И вот они одною из аллей

К той самой груше подошли обратно,

Где на ветвях с надеждою приятной

Сидел средь свежих листьев Дамиан.

Тут Мая вдруг свой изогнула стан

И начала стонать, как бы от боли:

«О господин, всего на свете боле

Желательно мне груш поесть сейчас,

Не то умру я, уверяю вас.

Ах, ради пресвятой Марии-девы,

Вас умоляю, помогите мне вы.

Ведь к зелени подобный аппетит

Беременных нередко так мутит,

Что отказать им было бы опасно».

На это Януарий: «Ах, напрасно

Слугу не взял я из дому с собой!

Сам не могу помочь, — ведь я слепой!»

«Большой беды тут нет, — сказала Мая.—

Ствол только обхватите (я ведь знаю,

Что нет ко мне доверия у вас),

И влезу я на дерево тотчас,—

Мне только бы на вас поставить ногу».

«Пожалуйста! — ответил муж. — Ей-богу,

Согласен я и кровь пролить за вас».

       Он наклонился, Мая оперлась

И, сук схвативши, поднялась на грушу

(Простите, дамы, если я нарушу

Приличья, — безыскусствен мой язык);

Рубашку поднял Дамиан и вмиг

Проник, — куда, вам всем небось известно.

       Поступок этот увидав бесчестный,

Плутон супруга сделал зрячим вдруг,

И тот, глазами обведя вокруг,

Почувствовал в душе блаженство рая,

Но скоро мысль ему пришла о Мае.

       Он устремил на дерево свой взор

И вдруг увидел: так ее припер

Там Дамиан, что молвить неприлично.

Он издал крик отчаяния зычный,

Как мать кричит, чей сын навек уснул:

«Сюда, сюда, на помощь, караул!

Ты что там делаешь, я знать желаю!

Да что же это, дева пресвятая?»

       На это Мая молвила в ответ:

«Сэр, выдержки у вас, я вижу, нет.

Мне рассказали, — я не лгу, ей-ей! —

Что, коль хочу вернуть вам свет очей,

На дереве вступить в борьбу мне надо

С мужчиною, и я была так рада,

Что мне устроить это удалось».

       «Ты вздор молоть, — ответил рыцарь, — брось!

Ведь собственными видел я глазами,

Какая шла борьба там между вами.

Позор вам!» Мая же ему в ответ:

       «Так, значит, в этом средстве прока нет,

Увы, вполне мне ясно, в самом деле,

Что вы, о господин мой, не прозрели.

Густая мгла вам застилает взор».

       «Да нет же, — крикнул Януарий, — вздор!

Вполне прозрел я и, тебе на срам,

Заметил, чем вы занимались там».

       На это Мая: «Сударь, вы больны.

Не знаю за собой иной вины,

Опричь желанья возвратить вам зренье».

       «Прости, — ответил муж, придя в смущенье,—

Коль я тебя обидел чем-нибудь.

Спустись ко мне и обо всем забудь.

Но мне казалось, что я вижу ясно,

Как Дамиан к груди твоей прекрасной

Склонился, вверх задрав рубашку». — «Ах,—

Вздохнула Мая, — мгла у вас в глазах.

Как человек, проснувшийся недавно,

Предметы видит не совсем исправно,—

Всегда пройти какой-то должен срок,

Чтоб он отчетливо их видеть мог,—

Так точно и слепой, который зренье

Обрел внезапно, в первое мгновенье

Предметы видит как бы сквозь туман,

Ему еще грозит самообман;

Не раньше он, как через день-другой,

Проститься может с прежней слепотой.

Не забывайте, сударь, ради бога,

Что на земле таких людей премного,

Которым кажется не то, что есть.

Им в заблужденье долго ли забресть?».

Развесил старый Януарий уши,

И только соскочила Мая с груши,

Он стал ее с восторгом целовать,

Живот ей гладить, всячески ласкать;

Потом пошел с ней вместе во дворец.

Тут длинной повести моей конец.

Здоровья и веселья вам желаю,—

Храни нас бог и дева пресвятая.

ЭПИЛОГ К РАССКАЗУ КУПЦА

(пер. И. Кашкина)

«Спаси нас боже от такой жены! —

Вскричал трактирщик. — Женщины полны

Обмана, лжи и всяческих уловок.

Ведь как бы ни был муж злосчастный ловок,

Они, как пчелы, трудятся весь день,

Мед собирая; ты ж стоишь, как пень,

Опорой улья и глядишь печально,

Как лакомится медом гость нахальный.

Иль вот: верна, как сталь, моя жена,

Но не похвалится умом она.

Придирчива, горласта и сварлива,

Она не даст мне выпить кружки пива

С приятелем. Да что и говорить.

Всегда найдешь, за что жену бранить.

И, знаете, скажу вам по секрету,

Скорблю нередко, что обузу эту

Взвалил я на плечи, себя связал,

Когда жену свою я в жены взял.

Но, видит бог, какой дурак я был бы,

Когда жены злонравие хулил бы.

Скажу по опыту — про то б узнала,

И крику было бы тогда немало;

А передал бы кто-нибудь из вас,—

Кто именно, неважно (всякий раз

Кого-нибудь найдет, кто б рассказал ей).

Поэтому молчу. Я слово дал ей

Молчать про то, что деется у нас.

Вот, стало быть, друзья, и весь мой сказ».

ПРОЛОГ СКВАЙРА

(пер. И. Кашкина)

«Сэр сквайр, — сказал трактирщик, — надлежало б

Теперь, когда стенаний столько, жалоб

Мы слышали, чтоб первый ваш рассказ

Был о любви, порадовал бы нас,

Заставив позабыть про все напасти».

«Поверьте, сэр, что я почту за счастье,

Коль мой рассказ по вкусу будет вам

И всем достопочтенным господам».

РАССКАЗ СКВАЙРА[252]

(пер. О. Румера)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В татарском граде Сарра[253] проживал

Царь, что нередко с Русью воевал,

Губя в ожесточенных этих войнах

Немало юных витязей достойных.

Он звался Камбусканом,[254] и полна

Молвой о нем была в те времена

Вселенная, — везде народ привык

В нем видеть лучшего из всех владык.

Хотя в язычестве он был рожден,

Но свято чтил им принятый закон;

К тому же был отважен, мудр, богат,

Всегда помочь в беде любому рад,

Был крепко верен слову своему

И волю подчинять умел уму.

Красив и молод, он превосходил

Всех юных родичей избытком сил.

Во всем его сопровождал успех,

И роскошью, что чаровала всех,

Любил он украшать свой царский сан.

       Двух от жены Эльфаны Камбускан

Имел сынов, и Альгарсифа имя

Носил их первенец, а младший ими

Был прозван Камбало. И дочка тоже

Была у них, тех двух детей моложе,

По имени Канака. Рассказать

Про красоту ее мне не под стать,

Задача эта слишком высока

Для моего простого языка;

Тут нужен ритор опытный, — лишь он,

В искусство красноречья посвящен,

Сумел бы описать такое диво

Внушительно и вместе с тем правдиво.