Противоречия между Ветхим и Новым заветами превращают христианское учение в абсурд, который не может быть принят интеллектуалами. Для его оправдания была изобретена наука казуистика, ставшая синонимом словоблудия. А тех, кто словоблудия не принимал, отлучали от церкви, применяли анафемствование. Так поступили со Львом Толстым, который недоумевал: «Ваша вера учит, что все грехи за меня сделал Адам, и я почему-то должен за него расплачиваться, но зато все добродетели за меня выполнил Христос, и мне остается только расписаться в той и другой получке» [34, 386].
Подобные вопросы сегодня задают обычные разумные люди и не получают ответа даже от таких интеллектуальных проповедников, как Андрей Кураев, о чем он сам свидетельствует: «Я произношу сакраментальную фразу: «Христос нас спас от первородного греха». И натыкаюсь на реакцию: «А этот ваш первородный грех – это что за глокая куздра такая?.. Вы сами придумали какую-то угрозу, а теперь хвастаетесь, что вы же от нее нас и спасли! И все это ради того, чтобы народ держать в невежестве и деньги из него вышибать!» И в самом деле, – как же мне на него отвечать?» [35, 387–388].
Канонизация противоречащих друг другу документов повлекла за собой целый ряд бед: догматизм священнослужителей, отказ от логического рассуждения («верую ибо абсурдно» Тертулиана); отпадение от веры людей мыслящих и появление в «христианских» странах атеизма; изобретение различных вредоносных для человечества религиозных, оккультных и атеистических учений (в том числе, марксизма и фашизма); обращение многих людей к древним учениям, логически более обоснованным. В частности, к индуизму, буддизму и их производным, которые так же, как и иудаизм, должна была сменить более высокая христианская религия.
Используя примеры сего дня, можно провести следующую аналогию случившегося: для того, чтобы вывести корабль в космос, пользуются двухступенчатым ракетоносителем. Его первую ступень, мощную и тяжелую, после отработки отбрасывают. Если этого не сделать, то вся конструкция упадет обратно на Землю.
Именно это и произошло с принятой версией христианства, от которой не отсоединили первую ступень. Ее падение проявилось в крестовых походах и в инквизиции, в организованном римским папой поголовном, от мала до велика, истреблении альбигойцев. Все это невозможно оправдать, исходя из Нового завета.
Каждая религия тоталитарна, по меньшей мере, в убеждении, что только она несет истину во всей полноте. Это естественно и приемлемо, если она открыта для обсуждения своих положений и исключает из своего арсенала насилие. Крестовые походы и инквизиция были его нарушением. Апостол Павел говорил, что «оружия нашего воинствования не плотские», что оружием христиан является слово правды. При этом он считал возможным и некоторое разномыслие даже между последователями Христа, чтобы выявлялись мудрейшие (а вместе с ними и истина) (1Кор. 11:19).
Можно и нужно размышлять и спорить о достойных идеалах, об иерархии ценностей, но недостойно и недопустимо жить без них. Если же проповедуется плюрализм, духовная неразборчивость и всеядность, то с этим нельзя мириться. В этом смысле Христос принес на землю «не мир, но меч». Сейчас же в моде религиозная терпимость, толерантность. Если под этим понимается недопущение какого-либо насилия на религиозной почве, то это правильно, и это в христианском духе. Но что делают нынешние, так называемые «христианские страны»? Они бесцеремонно применяют насилие к людям и странам, ставшим на пути их корыстных интересов, а учение Христа сдают без боя любому недругу с помощью своего наивысшего безнравственного достижения – «политкорректности» и философии постмодернизма.
По мнению постмодернистов бессмыслен вопрос: что есть истина ? «Каждый человек есть множество «я», множество смыслов, пересекающихся или непересекающихся, конфликтующих или не конфликтующих между собой. Как нет определенности и однозначности во внешнем, так нет определенности и во внутреннем. Личность плюральна, а все так называемые «высшие ценности» – фикции, созданные разумом с целью отвлечь человека от самой жизни. Задача философии – по мнению постмодернистов – интерпретация уже существующих и вновь создаваемых смыслов, которые совершенно равноправны. Ибо нет высших и более достойных и низших, недостойных смыслов. Реальность в этом плане однородна» – пишет апологет постмодернизма [84, 47].
Духовный плюрализм не менее вреден для общества, чем тоталитаризм. При нем постепенно исчезают понятия добра и зла, греха, иерархии ценностей. Отменяются запреты на губительные извращения, осуждается их осуждение. Общество растлевается, утрачивает единство и целостность. Становится разобщенным, слабым, неспособным к действию и противодействию. Духовный плюрализм – это нравственный иммунодефицит, духовный СПИД, который сегодня поразил так называемые западные страны. Он не менее губителен для человечества, чем СПИД телесный.
Нет и не было в мире учения более высокой нравственности, чем проповеданное Иисусом Христом. С этим не хотят согласиться как служители древних религий, чтобы не остаться без духовной власти, так и создатели новых, которые выдумывают их для того, чтобы самим занять место Бога или, на худой конец, Его пророков. Кроме того, христианство является излюбленной мишенью критики со стороны атеистов. Почему? Именно потому, что представляет наивысшую степень нравственности. Критика христианства ведется с четырех различных сторон:
С одной стороны, критикуют слова и дела церкви и церковнослужителей, которые не всегда соответствуют учению Христа. Таких случаев много, но они порочат клир, а не учение.
С другой стороны, говорят о внутренней противоречивости христианского учения, указывая на несоответствия заповедей Ветхого и Нового заветов. Это правда, но если бы они были тождественны, то последний не был бы нужен. Как сказал Апостол Павел, ссылаясь на пророка Иеремию: «Ибо, если бы первый завет был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому.… Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (Евр. 8:7, 13).
Но как же тогда понимать слова Христа: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон и пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мтф. 5:17)? Далее Он поясняет: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мтф. 5:20) и излагает более высокие требования, которые отменяют прежние. Дело в том, что нельзя перейти к новому учению, пока не будут выполнены все требования предыдущего. В высшее учебное заведение не принимают тех, кто не закончил средней школы.
Наибольшего внимания заслуживает критика самого учения Христа. Она ведется с третей и четвертой сторон, которые противоположны друг другу.
С третьей стороны, говорят: если Всевышний всемогущ и добр, то почему не уничтожит зло, царящее на Земле, и его носителей, и не велит делать этого своим приверженцам. В этом упрекал христианство В.В. Розанов и противопоставлял ему иудаизм. Но ведь иудаизм, используя насилие, тоже не преуспел в борьбе со злом. Зло порождает зло и приводит к эскалации насилия.
С четвертой стороны, говорят: если Всевышний есть Любовь, и нет в Нем никакого зла, то почему Он организовал ад и мучает в нем грешников? Интересный ответ на этот вопрос дал Э. Сведенборг [57]. Всевышний не создавал ада и не мучает в нем грешников. Он всего лишь забирает к Себе праведников. Грешники же, не желающие отказываться от жизни по законам зла и неправды, остаются в обществе себе подобных, где попадают под власть наиболее сильных в этих делах. В результате грешники сами создают для себя ад на радость противника Божьего – сатаны, который со своими приближенными питаются эманациями страданий – гаввахом (по терминологии Даниила Андреева, автора книги «Роза Мира»).
Всевышний старается любовью и вразумлением спасти каждого, даже самого злого, от гибельного пути, ведущего в ад, но оставляет за ним свободу выбора. Потому что свобода есть высшая ценность жизни и ее показатель. Доказать это положение легко от противного – лишение свободы является всеобщим и универсальным способом наказания. А рай и ад существуют, возможно, потому что добро и зло – как свет и тень, как два полюса магнита – не существуют одно без другого.