Стиль его жизни все более походил на тот, что показывали в «гангстерских» фильмах. Он завел армаду дорогих автомобилей, включая «роллс-ройс», два «мерседеса», «линкольн», «таун-кар», «кадиллак». Иногда Майкл сам сидел за рулем, но чаще его, как и положено настоящему мафиози, возил личный шофер. Одевался Майкл в кожу. На груди его соперничали друг с другом золотые цепи, а пальцы украшали кольца с внушительными бриллиантами. Он начал вкладывать деньги в недвижимость: купил 5 квартир в башне Трампа на Пятой авеню в Манхэттене, несколько особняков на Вест-сайде, большое здание на Ист 23-й улице и дом в Вене.

Как и все, кто ступил на путь преступления и длительное время движется по нему преуспевая, Марковиц потерял осторожность и вообразил себя неуловимым и безнаказанным.

Однако в конце 1982 года в цепи «воры воруют — полиция их ловит» произошел перелом в пользу последней. Органы правопорядка раскрыли суть операций с бензином. Лари Иориццо был взят «за жабры» и… раскололся, посвятив следователей в тайны и детали бензинового альянса. В 1985 году Марковиц почувствовал, что «ищейки идут по его следу». Вместе со своим адвокатом, одетый со всем шиком, на какой был способен (что означает: в костюм из акульей кожи и ювелирные изделия всех мыслимых видов), Марковиц отправился в Олбани держать ответ по предъявленным ему обвинениям в составлении фальшивой налоговой декларации. Когда же власти в беседе с ним упомянули о грозящем судебном преследовании по поводу связи с мафией, Марковиц согласился сотрудничать и даже выступить в качестве свидетеля обвинения в судебных процессах.

Так Марковиц бросил кости в своей последней игре — в двойной игре «и вашим, и нашим», которая, скорее всего, и стала причиной его убийства.

С одной стороны, Марковиц продолжал оставаться в преступном бизнесе. Хотя ему было запрещено заниматься бензином, он, действуя через подставных лиц, разрабатывал и осуществлял свои новые «схемы». Пытался наладить какой-то фанерный бизнес с СССР. Потом, когда с фанерой не заладилось, задумал выпускать журнал, в котором публиковались бы материалы советских журналистов (не прообраз ли "Курьера'"7) С другой стороны, он стал осведомителем ФБР Правда, те сотрудники, которые имели с ним дело, утверждали, что осведомитель он был подозрительный — сообщал ФБР только то, что было уже известно и без него, как бы играл с ФБР в «кошки-мышки». Однако обернулась эта игра другой, именуемой «крыса», что на воровском жаргоне означает «провокатор». Именно это слово увидел Маркович написанным черной краской на своем доме в Бруклине.

По словам знакомых, Майкл был не на шутку напуган. Он быстро перевез свою семью в купленную им квартиру в Манхэттене. «Вообще-то мне нечего бояться, — твердил он своим дружкам — Властям я ничего толком не говорю, зато исправно сообщаю мафии все, что удается узнать в офисе ФБР».

Свой последний вечер Марковиц провел у приятелей. Затем он вышел, сел в свой «роллс-ройс» и двинулся с места. В этот момент кто-то, кого, скорее всего, Марковиц знал, остановил машину. Марковиц открыл стекло и стал разговаривать с подошедшим. Беседа закончилась выстрелами и смертью Марковица.

После ареста хозяйки «Властелины» в ее сейфе нашли паспорт Аллы Пугачевой.

Там же сыщики обнаружили то ли расписку, то ли справку о том, что «живая легенда» эстрады сдала фирме «Властелина» очень большую сумму денег. Зачем она их туда сдала, не указано. И так всем ясно. Какое-то время «Властелина», а точнее ее хозяйка — госпожа Соловьева — играла в Москве, Подмосковье и по всей стране роль той самой прекрасной «тумбочки», в которую если раз положишь, то потом очень долго сможешь брать деньги без счета.

Правда, продолжалось это недолго — с декабря 1993-го по октябрь 1994-го. После этого Соловьева из благодетельницы вдруг превратилась сначала в беглую, а потом и заключенную под стражу супермошенницу.

Паспорт Алле Борисовне милиционеры, говорят, вернули быстро, а вот денежки — нет.

Валентина Ивановна Соловьева хоть и причисляет себя сейчас к лику святых, была всегда женщиной простой Миллиарды рублей и многие тысячи долларов она хранила в грубых рогожных мешках, потом в картонных упаковочных коробках от сигарет и телевизоров И жила она, уже будучи миллиардершей, в скромной малогабаритной двухкомнатной квартирке Из причесок предпочитала самую обычную шестимесячную завивку Несмотря на солидные габариты, любила пироги, кофты с люрексом и душевные песни в исполнении известных артистов Особенно уважала Надежду Бабкину, которой, говорят, она, однажды расчувствовавшись, подарила аж «Мерседес-600».

Бабкина, как говорится в одном из многочисленных томов следствия по уголовному делу «Властелины», была последней, кто посетил Соловьеву в ее доме перед тем, как уже, объявленная мошенницей, та «ударилась в бега» То ли даренный «мерседес» певица хотела отдать обратно, то ли вложенные во «Властелину» свои деньги получить назад, неизвестно.

Валентина Соловьева начинала свою деловую жизнь очень и очень скромно. Поначалу она была скромной кассиршей по фамилии Шанина в маленькой парикмахерской в крошечном подмосковном городке Ивантеевка.

Это уже потом лившиеся к ней потоки новых вкладчиков приходилось регулировать специальным нарядам милиции, и деньги она принимала только от коллективов и по очереди с предварительной записью.

Валентина Ивановна придумала романтическую сказку о том, что появилась она на свет будто бы в кочевом таборе и была плодом любви трагического мезальянса — роковой цыганской красавицы и благородного офицера, ставшего потом генералом и эмигрировавшего в Швейцарию. Мать, с позором изгнанная из табора, будто бы бросила новорожденную на произвол судьбы, и девочка наверняка бы замерзла, если б ее вдруг не подобрала сердобольная русская женщина, вырастившая несчастную сиротку, как свою родную дочь.

Позже, когда начали раскручивать дело о пропавших миллиардах «Властелины», следователи нашли женщину, вырастившую Валентину, в глухой деревне Калужской области И выяснилось, что она вовсе не приемная, а самая настоящая родная мать хозяйки «Властелины», которая от своих миллиардов не дала родительнице ни копейки, и та с великим трудом добывала себе пропитание, торгуя на рынке укропом.

Утирая слезы, мать Соловьевой рассказывала следователям самую обычную, по-своему драматическую и вовсе не романтическую историю Жила она в Гомельской области и в тяжкие послевоенные годы, чтобы не умереть с голоду, завербовалась на лесозаготовки в Сибирь Потом в поисках лучшей доли добралась аж до Сахалина, дальше в России ехать некуда — море И не в таборе у романтического костра с песнями и плясками, а в общежитейском грязном бараке, и не от благородного офицера, а от случайного солдатика она забеременела и родила дочь. Было это весной 1951 года.

Солдат, как водится, отслужил свое, уехал и пропал. Но в конце концов он оказался лучше тысяч других случайных отцов. Через три года вспомнил, одумался и взял свою невенчанную сахалинскую жену с ребенком к себе в Куйбышев.

Рассуждая в меру своих способностей вместе со следователями о причинах фантастической деловой карьеры дочери, мать Валентины смогла припомнить лишь одно существенное обстоятельство, которое на ее взгляд могло повлиять на умственные способности дочери. Лет в семь или в восемь Валентина по неосторожности упала в погреб, ударилась там головой о что-то твердое и потеряла сознание. Вытащив дочь, мать вызвала «скорую», которая приехала, когда девочка уже очнулась. Врачи сказали что-то вроде обычного: «до свадьбы заживет» и уехали Больше к медикам мать не обращалась. Потом, когда заметила, что по ночам дочь вдруг вскакивала, хваталась за голову и подолгу плакала, водила ее к бабкам-знахаркам на заговор. Вроде бы помогло.