Как и рыба, мясо не всегда сразу употреблялось в пищу. Его консервация давала возможность формировать запасы, поставлять на экспорт и включать в рацион моряков. Результаты анализа амфор, обнаруженных в ходе раскопок в бухте на севере от местечка Нора (Капо ди Пула, на юге Сардинии), свидетельствуют о том, что в них содержались говядина и ягнятина, сохраняемые в виноградных выжимках.

Древних авторов, как нам кажется, весьма впечатлило трепетное отношение карфагенян к своим виноградникам. И если верить Плинию Старшему (Естественная история. XXXVI, 166; XIV, 81), из винограда они получали два вида вина. Одно было обычным и доступно каждому, а второе, называемое пассум (passum), было, как нам кажется, высшего качества. Карфагеняне были большими любителями вина, поскольку Платон сообщает, что у них был закон, ограничивающий его потребление; в частности, его должны были соблюдать солдаты и их командиры на период военных действий (Законы. 674 а-b; Книга II. 674а). Но на самом деле этот закон не действовал, поскольку Диодор Сицилийский сообщает, что во время осады Сиракуз в 396 году Гимилькон открыл не только лавки по продаже хлеба, но и вина. А позднее, во время Пунических войн, галлы, служившие в карфагенских армиях, не имели, как нам кажется, недостатка в вине (Диодор Сицилийский. XXIII, 21; Полибий. XI, 3, 1).

ПУТЕШЕСТВИЯ

Будучи хорошими коммерсантами, карфагеняне много путешествовали. Они не чуждались незнакомого, если не сказать враждебного, окружения. Они свято чтили соблюдаемый во всем античном мире обычай выставлять напоказ дружеские связи, которые объединяли путешественника и семью, принимавшую его в незнакомом городе. Эти связи, нашедшие свое материальное выражение в тессерах (tessera hospitalis), напоминавших что-то вроде визитных карточек, обеспечивали иностранцу гостеприимство и защиту. В одной из комедий Плавта, латинского автора III века, разрабатывается именно эта тема. Один старый карфагенянин по имени Ханнон, набравшийся жизненного опыта в долгих деловых путешествиях, оказался в Риме в поисках своих племянниц, похищенных много лет тому назад. Его первым движением было продемонстрировать свою тессеру, чтобы его препроводили к человеку, с которым его объединяли, как он полагал, дружеские связи. Одна из таких тессер была извлечена из карфагенского захоронения, датируемого VI веком. Она представляет собой дощечку из слоновой кости, на которой начертана этрусская надпись: mi puinel karthazie — «я пуниец из Карфагена». Плавт наделяет своего вероломного персонажа коварством и изворотливостью, например, он притворяется, что не понимает местного языка, чтобы не быть втянутым в небезопасные для него дискуссии. Но на самом деле Ганнон мог рассчитывать на помощь карфагенской диаспоры в Риме. Эта последняя должна была быть относительно большой и сравнимой по размерам с итальянской колонией, обосновавшейся в Карфагене накануне Третьей пунической войны. Но также известно, что карфагенская колония существовала и в Сиракузах. По словам Диодора Сицилийского (XIV, 46,1), она была истреблена в 398—397 годах. Члены этих диаспор могли предоставить оказавшимся проездом в чужих странах соплеменникам любую помощь, которая могла им понадобиться.

В поисках новых источников сырья, новых рынков эти коммерсанты иногда пробирались нехожеными тропами, и самые отважные из них выбирали караванные пути, соединяющие Северную Африку с ее субсахарской территорией, чтобы доставлять по частям или сразу золото, слоновую кость, яйца страуса — словом, все то, что можно обнаружить в карфагенских захоронениях. Некий Магон хвастался, что он пересек пустыню, не выпив ни капли воды. Какими же путями шли Магон и его товарищи? Сложно ответить на этот вопрос, но можно предположить, что маршруты, по которым продвигались арабские торговцы, а затем европейские миссионеры, были проложены очень давно.

Геродот (IV, 42) сообщает о путешествии вокруг Африки, предпринятом финикийскими моряками в правление фараона Нехао (610—595). Их карфагенские потомки осуществляли исследовательские экспедиции не только вдоль африканских, но и вдоль европейских берегов.

Благодаря переводу на греческий язык одного карфагенского рассказа, датируемого, по всей вероятности, V веком, который был, как это указано в тексте, вывешен в храме Кроноса (Баал Хаммона), нам стало известно, что некий Ганнон возглавил экспедицию вдоль Атлантического побережья Африки. Отправившись из Карфагена во главе флотилии из 50 галер, он захватил на борт в Ликсусе провожатых и двинулся дальше к тропикам. В рассказе говорится, что члены экспедиции видели извержение вулкана и что им пришлось сразиться с гориллами. По словам Плиния Старшего (Естественная история. VI, 200), шкуры двух из них были преподнесены в храм Юно-

ны (Тиннит) в Карфагене в знак подтверждения приключений, выпавших на долю Ганнона, и оставались там до падения города. Беря за основу этот отрывок, некоторые специалисты считали, что флотилия достигла Гвинейского залива. Но в ходе недавних исследований удалось определить некоторые детали странствия, которые имели мало общего с реалиями данной местности, имеются в виду, в частности, морские течения, в связи с чем было установлено, что конечным пунктом их путешествия был вулканический архипелаг Канарских островов. Само собой разумеется, что эти острова наряду с Мадейрой были хорошо известны карфагенским первооткрывателям.

Другой рассказ о путешествии, упоминаемый Плинием Старшим, был передан нам Авие- ном в поэме Ora maritima, «Описание морского берега», римским поэтом и эрудитом, жившим в IV веке нашей эры. В нем говорится, что некий карфагенянин по имени Гимилькон отправился в исследовательскую экспедицию с целью отыскать залежи олова. Конечным пунктом его путешествия стали Эстримнидские острова. Идентифицируемые с Ирландией и Корнуоллом в Британии, они скорее всего располагались в Галиции, на северо-западе Испании. Этот регион уже давно и хорошо был известен финикийцам. Некоторые поселения на португальском побережье появились, видимо, еще в VII веке (это относится и к местечку Абул, в устье Садо, на юг от Лиссабона).

Пунийцы путешествовали не только с торговыми или исследовательскими целями. Иногда они были готовы пройти сотни километров, отправляясь в паломничество. Знатные люди

Ориентиры карфагенян

У карфагенян, как и у их левантийских предков, географическое восприятие мира было обусловлено ходом солнца. В надписи, обнаруженной в тофете Карфагена, восток определяется термином Ms’ HSmS (буквально «выход или восход солнца»), а запад назывался Mb’ HSmS (буквально «закат солнца»). Север и юг в их абсолютном проявлении соотносились с этой осью: если смотреть на восток, то север находился слева, а юг — справа. И точно так же определялись основные направления в другом семитском языке, арабском. Но иногда бывало, что уникальный рельеф местности становился точкой отсчета, и это было свойственно населению сирийско-палестинского побережья. У финикийцев и евреев название Сафон, которое носила гора (современная Дже- бель эль-Акра), расположенная в 40 км на север от Угарита, в Сирии, стало обозначением севера еще до того, как появился его более поздний синоним «север». Оно присутствует и в современном иврите.

из Сульчиса или Каглиари могли долго идти по труднодоступной местности, чтобы добраться до Антаса, где находилось святилище Цида (Sid BBY). Другие отправлялись в Дельфы, в святилище Аполлона и, разумеется, в Тир, в святилище Милькарта. В этом городе была обнаружена погребальная надпись, составленная по случаю смерти одного карфагенянина, скончавшегося, видимо, во время паломничества на земле своих предков (см. Надписи, гл. VII). И наконец, карфагенян иногда вынуждали обстоятельства сниматься с насиженных мест, чтобы искать убежища в других городах; так произошло с Гисконом, сыном Гамилькара (потерпевшего поражение при Гиме- ре), который нашел приют в Селинунте. Иногда они отправлялись в другие страны для продолжения образования, как, например, Гасдрубал / Клитомах, обучавшийся в Афинах (см. Литературные жанры, гл. VII).