Они лежали вне пространства и времени — каждая планета в своем измерении, и каждая называлась Землей. Пятнадцать шаров. Пятнадцать комков материи, имеющих имя. Когда-то они были одинаковыми, но сейчас стали различными. Одни покрывали пустыни и океаны, а огромные леса из гигантских кривых деревьев располагались в северных полушариях. Другие, из темного обсидиана, казались покрытыми вечными сумерками. Третьи напоминали соты из разноцветных кристаллов. А у четвертых был один-единственный континент, кольцом Земли опоясывающий океан. Покинутые и агонизирующие в Конце Времени, каждая с бессчетным числом людей, по большей части не подозревающих даже об агонии их миров, они продолжали существовать в субпространстве, созданные в результате жестокого эксперимента…

В каталоге профессора Фаустафа этот мир был обозначен под номером З. Профессор вел свой огненно-красный “бьюик” по запущенной автостраде, пересекающей сверкающую, точно бриллиант, солевую равнину, осторожно управляя машиной, подобно капитану, который ведет свою шхуну между песчаными отмелями.

Вокруг расстилалась равнина, широкая, тихая и безжизненная, под яркими лучами стоящего в зените металлически-голубого неба солнца. Эта Земля была небольшой, и суша, и океан на ней были взаимными продолжениями друг друга.

Управляя машиной, профессор мурлыкал песенку. Его тело покоилось на обоих передних сидениях. Солнце играло капельками пота на его красном от загара лице, отражалось в поляроидных очках, сверкало на деталях машины, еще не покрытых равнинной пылью. Машина рычала, точно зверь, и профессор Фаустаф подтягивал ей в тон.

Он был одет в гавайскую рубаху и золотистые шорты, мокасины и бейсбольную шапочку. Фаустаф весил без малого 130 килограммов и ростом был в добрых шесть с половиной футов… Крупный мужчина! Хотя он управлял машиной с осторожностью, тело его было расслаблено, мозг отдыхал. В этом мире он был дома, как, впрочем, и во многих других. Экологический баланс этой Земли был нарушен, и планета не могла поддерживать условия, необходимые для жизни. А профессор Фаустаф и его группа поддерживали жизнь не только здесь, — почти во всех мирах. Это была большая ответственность, но профессор хладнокровно нес ее.

Столица Великой Америки, Лос-Анджелес, осталась в двух часах езды позади, и он ехал в Сан-Франциско, где у него был штаб. Он рассчитывал быть там на следующий день, а сейчас хотел остановиться в мотеле, отдохнуть и продолжить дорогу утром.

Всматриваясь вперед, Фаустаф внезапно увидел человеческую фигуру, стоящую на обочине автострады. Это была девушка, одетая только в купальник, и махавшая рукой, чтобы он остановился. Профессор затормозил. У девушки были прелестные рыжие волосы, длинные и прямые, веснущатый носик и большой чувственный рот.

Фаустаф остановил машину перед нею.

— Что случилось?

— Водитель грузовика, который согласился подбросить меня до Фриско, высадил меня, когда я отказалась пойти с ним поиграть в заросли кактусов, — ее голос был мягок и слегка ироничен.

— Он что, не понимал, что ты могла умереть под этим солнцем раньше, чем кто-либо проехал бы здесь?

— Он, возможно, даже хотел этого. Он же был очень расстроен.

— Садитесь… — Многие молодые женщины привлекали Фаустафа, но особенно рыжеволосые. И когда она втиснулась на сиденье рядом с ним, он задышал тяжелее. Его лицо, казалось, приняло более серьезное выражение, когда он взглянул на нее, но она ничего не сказала.

— Меня зовут Нэнси Хант. Я из Лос-Анджелеса. А вы?

— Профессор Фаустаф. Я живу во Фриско.

— Профессор? Вы не выглядите как профессор. Больше похожи на бизнесмена или даже на художника.

— Простите, но я физик, специалист во многих областях этой науки, — он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Ее глаза потеплели. Фаустаф заинтересовал ее, как и большинство других женщин. Сам же он считал это нормальным явлением и не задумывался над тем, почему он удачлив в любви. Женщинам в нем нравилось то, что он любил, не задавая вопросов. А острый ум делал профессора интересным для большинства людей, которые его знали.

— Зачем вы едете во Фриско, Нэнси? — поинтересовался он.

— О, я путешествую, кажется…

— Кажется?

— Да… Я была в группе пловцов, но отстала. Шла по улице и увидела этот грузовик. Я остановила его и спросила водителя, куда он едет. Он ответил, что во Фриско. Так я отправилась во Фриско.

Фаустаф засмеялся:

— Весьма порывисто! Это мне нравится.

— Один мой приятель называет меня угрюмой, но не импульсивной.

— Ваш приятель?

— Да, мой бывший приятель… с этого же утра, я полагаю. Он проснулся, сел на постели и сказал: “Если не выйдешь за меня замуж, Нэнси, то я ухожу”. Замуж за него я не хотела, сообщила ему об этом, и он ушел, — она засмеялась. — Он вообще-то был неплохим парнем.

Шоссе пересекало бесплодную равнину.

Фаустаф и Нэнси разговаривали и постепенно прижимались все ближе друг к другу. А немногим позднее профессор обнял девушку и поцеловал ее.

После полудня они были расслаблены и довольствовались молчаливым присутствием друг друга.

Колеса вращались, оси вибрировали, песок хлестал в ветровое стекло, а над головой, в яркой голубизне, сияло большое жаркое солнце. Широкая равнина простиралась на сотни миль во все стороны, ее разнообразили только редкие заправочные станции, мотели вдоль единственной дороги да редкие группки кактусов. Только Город Ангелов лежал в центре Равнины. Остальные города: Сан-Франциско, Нью-Орлеан, Сент-Луис, Санта-Фе, Джексонвилл, Хьюстон и Феникс располагались вдоль побережья. Человек, попавший сюда с другой Земли, не смог бы узнать очертаний континента.

Профессор Фаустаф что-то напевал, пока крутил руль, старательно объезжая выбоины на шоссе и места, где образовались песчаные наносы.

Его мурлыканье и общий покой были прерваны сигналом приемника. Взглянув на девушку, профессор решился и, пожав сам себе плечами, открыл ящик для перчаток и щелкнул выключателем. Из динамика раздался торопливый голос:

— Фриско вызывает профессора Ф. Фриско вызывает профессора Ф.

— Профессор Ф, слушает, — ответил Фаустаф, всматриваясь в дорогу впереди, слегка отжимая акселератор. Нэнси нахмурилась.

— Что это? — спросила она.

— Что-то вроде личного радио. Я пользуюсь им для связи со своим штабом.

— С ума сойти!

— Профессор Ф, вас слушает, — неторопливо повторил он. — Примите во внимание: условие С. — Фаустаф предупреждал Базу, что он не один.

— Вас поняли. Два сообщения. На З-15 ожидается ситуация Н8, квадраты 33, 34, 41, 42, 49 и 50. Представители с З-15 запрашивают о помощи. Предлагаем использовать для связи И-эффект.

— Что-нибудь плохое?

— Они говорили, что плохо.

— Ясно. Постараюсь все сделать как можно скорее. Вы сказали, что есть два сообщения?

— Мы обнаружили туннель или его следы. Не наш; мы полагаем, что Р-отряда. Он где-то в нашем районе. Думаем, это заинтересует вас.

Удивленный Фаустаф взглянул на Нэнси.

— Спасибо, — сказал он в микрофон. — Буду во Фриско завтра. Информируйте меня обо всем.

— О'кей, профессор. Отбой.

Фаустаф снова засунул руку в отделение для перчаток и выключил приемник.

— Фу, — усмехнулась Нэнси. — И это все, о чем разговаривают физики? Я рада, что в школе учила только эсперанто.

Фаустаф знал, что должен подозревать ее, но не мог поверить, что она представляет угрозу.

Его контора во Фриско поддерживала связь по радио без крайней необходимости. Они сообщили о Ситуации Нарушения Вещества, обнаруженной на пятнадцатой и последней Земле. Эта Ситуация могла привести к полному разрушению планеты. Обычно его агенты справлялись с Ситуацией, и если они просят помощи, это означает, что дело плохо. Позже Фаустаф должен будет оставить девушку где-нибудь и использовать инвокар — аппарат, лежащий в багажнике машины, — который связал бы его с одним из агентов через субпространственные уровни, чтобы Фаустаф мог говорить с ним непосредственно и точно узнать, что же случилось на Земле-15. Другая часть информации касалась его врагов — таинственного Р-отряда, который, как думал Фаустаф, был предназначен для создания Ситуации неустойчивости там, где появлялся агент или агенты Р-отряда. Поэтому он должен был подозревать Нэнси Хант и быть осторожным. Ее появление на шоссе было достаточно таинственным, хотя он и был склонен верить ее рассказу.